Джонатан Коу - Невероятная частная жизнь Максвелла Сима

— Да, — пообещал я ради приличия. — Непременно.

Клайв замялся, он определенно намеревался спросить о чем-то более личном.

— Поппи сказала… — начал он и умолк, а я уже лихорадочно перебирал в уме, что же именно могла сказать Поппи. Может, она призналась, что ее невероятно тянет ко мне, но из-за разницы в возрасте она стесняется признаться в своих чувствах? — Поппи сказала, что вы долгое время не работали в связи с депрессией.

— А, это. — Забавно, куда бы я ни направлялся, известие о моей депрессии бежит впереди меня. — Да, но, думаю… думаю, я уже с нею справился.

— Отличная новость. — Клайв дружески улыбнулся. — И все равно, знаете… такие вещи быстро не проходят. Вы уверены насчет поездки на Шетланды?

— По-моему, это то, что нужно. Смена обстановки.

— Возможно, вы правы. Но там вы будете совсем один. Ни друзей, ни знакомых вокруг.

— Не беспокойтесь, все в порядке. Я рвусь в эту поездку.

— Рад это слышать. — Он легонько похлопал меня по спине и вдруг произнес: — Берегите себя, Макс.

Это было довольно неожиданно, но тут рядом с нами возникла Поппи, одетая в пальто, и я отвлекся.

— Хочу проводить вас до метро, — заявила она. — Нам ведь так и не удалось поговорить за ужином.

Я сиял от счастья, когда мы шли бок о бок до станции «Саут Кенсингтон». Она оставила прочих гостей, чтобы подольше побыть со мной, наши тела почти соприкасались во время ходьбы, — эти обстоятельства выстраивались в безупречную логическую цепочку. Мне чудилось, что с тех пор, как я познакомился с Поппи, все происходящее со мной вело к одному — к решающему моменту который вот-вот наступит. Еще несколько шагов — и мы окажемся под аркой у входа в метро, и тогда пробьет мой час: я сделаю то, что надеялся сделать весь вечер.

— Что ж, — легким тоном сказала она, когда мы остановились под аркой, — приятно было повидаться, Макс. Завтра я лечу в Токио, если, конечно, попаду в самолет… а вам удачного путешествия на Шетландские острова — на случай, если мы не увидимся до вашего отъезда. И спасибо за шоколад.

Она подставила щеку для поцелуя. Я взял в ладони обе ее щеки, повернул лицо прямо к себе и поцеловал ее в губы. Поцелуй длился секунды две, прежде чем губы Поппи сжались, напряглись и она резко отпрянула.

— М-м… прошу прощения, — она потерла рот, — но это что такое?

Тут я заметил, что прохожие поглядывают на нас с веселым любопытством. Точнее, поглядывают на меня. Я вдруг почувствовал себя дураком, и очень старым дураком в придачу.

— Разве… разве ты не этого ждала?

Ответила она не сразу, сперва попятилась, глядя на меня с недоверчивым удивлением:

— Пожалуй, я пойду.

— Поппи… — На большее меня не хватило, нужные слова не находились.

— Послушайте, Макс, — она подошла чуть ближе (уже кое-что), — вы, похоже, не поняли.

— Не понял? Чего?

— Зачем мы сегодня собрались на ужин.

Я наморщил лоб: что она имеет в виду?

— Макс, — огорченно выдохнула Поппи, — вы на двадцать лет старше меня. Мы никогда не будем… парой. Скорее уж вы годитесь мне…

Она не договорила, но даже такому тупице, как я, было не трудно закончить это предложение.

— Хорошо. Я понял. Ты права. Спокойной ночи, Поппи. Спасибо, что проводила до метро.

— Макс, мне очень жаль.

— Не о чем жалеть. Все нормально. До меня наконец дошло. У тебя были добрые намерения. А твоя мама — очень привлекательная женщина. Очаровательная даже. Но боюсь, не в моем… я ей не подхожу.

Может, она хотела еще что-то сказать, не знаю. Я развернулся и потопал вниз по лестнице к турникетам. Лицо у меня горело от пережитого унижения, а глаза щипало от слез. Я смахнул их рукавом куртки, когда рылся в кармане в поисках проездного.

Думаете, на этом все закончилось? Типа для одного вечера гадостей более чем достаточно? Ошибаетесь. Вернувшись домой, я как последний идиот и мазохист проверил почту на адрес Лиз Хэммонд и увидел сообщение от Каролины с вложением — Каролина, как ее и просили, прислала свой новый рассказ. Назывался он «Яма с крапивой».

Когда я прочел название, у меня на несколько секунд остановилось сердце, я не преувеличиваю. Как она могла? Неужели она и вправду написала о том происшествии?

Пока принтер распечатывал рассказ, я отправился налить себе выпить. Выбирать особо было не из чего, нашлась только водка. У меня дрожали руки. Зачем после ужасного расставания с Поппи подвергать себя еще и этому? Мало мне того, что ужин, на который я возлагал столько (ложных) надежд, закончился полным провалом?

Но сколько я себя ни уговаривал, я был бессилен перед убийственным любопытством, заставившим меня притащиться в гостиную с водкой в одной руке и десятком отпечатанных страниц формата А4 в другой. Плюхнувшись на угольного цвета диван из ИКЕА, я бросил мрачный взгляд на фотографию, стоявшую на каминной полке, — Каролина и Люси у рождественской елки насмешливо наблюдали за мной — и начал читать. Читать ее отчет, написанный в третьем лице за-ради «объективности» и «отстранения», — боже ж ты мой! — о том, что случилось на семейном отдыхе в Ирландии пять лет назад.

— «Жульничать» — любопытное понятие, тебе не кажется? — сказал Крис.

— Ты о чем? — спросил Макс.

Стоя у кухонной раковины, Каролина прислушивалась к разговору двух мужчин. Ей казалось, что даже по столь незначительным репликам сразу видно, до чего же они разные люди. Крис умел и любил поговорить: какой бы мелкой ни была тема, Крис набрасывался на нее с жадностью, обкатывал со всех сторон, стремясь докопаться до сути и не сомневаясь, что это ему удастся. Макс же вечно нервничал и терялся — нервничал даже сейчас, в разговоре с человеком, который был его давним и лучшим другом (так он всем твердил, включая себя самого). И уже не впервые за этот отпуск Каролина задалась вопросом: что связывает этих двоих? Почему они все еще вместе?

— Я о том, что мы, взрослые, о жульничанье почти не говорим, его как бы нет.

— Когда изменяешь жене, ты жульничаешь, разве не так? — отозвался Макс, пожалуй, более мечтательно, чем следовало бы.

— Ну, это единственное исключение, — согласился Крис. — Но в общем и целом приблизительно в подростковом возрасте жулики куда-то исчезают. К примеру, в футболе мы говорим, что игроки нарушают правила, и никак иначе. Спортсмен принял допинг перед соревнованием, но в газетах никогда не напишут, что он сжульничал. А вот для маленьких детей это невероятно важное понятие.

— Слушай, я правда расстроился… — начал Макс.

— Брось, я не о сегодняшнем случае говорю, — перебил Крис. — И кончай переживать из-за всякой ерунды.

После завтрака дочка Макса, Люси, крупно поссорилась с младшим ребенком Криса, Сарой. Ссора закончилась слезами. Девочки играли в крикет на просторной лужайке перед домом, и одна обвинила другую в жульничанье; упреки и оправдания разносились по всей ферме. Крик стоял такой, что к лужайке сбежались обе семьи в полном составе. После инцидента девочки перестали друг с другом разговаривать. Даже теперь они сидели в разных углах фермерского дома, одна щурилась в экран геймбоя, другая переключала каналы в тщетной попытке найти приемлемую передачу на ирландском телевидении.