Джонатан Коу - Невероятная частная жизнь Максвелла Сима

Когда я нажал на кнопку, появилась карта. Я увидел дорогу, по которой ехал, и себя. Или, вернее, свою машину — маленькую красную стрелочку, твердо указывающую на восток. Интересно, сколько в данный момент на меня нацелено спутников, вычисляющих мое постоянно меняющееся местоположение? Я где-то читал, что их всегда пять, — пять пар глаз, находясь в выигрышной позиции высоко в небе, держат меня под неусыпным наблюдением. Это должно вселять уверенность или, наоборот, пугать? Как обычно, я колебался с ответом. В нашей жизни появилось столько новшеств, о которых мы не знаем что и думать. В одном я не сомневался: во времена Дональда Кроухерста все было совершенно по-другому. Кроухерст несколько месяцев болтался, никем не замеченный, посреди Атлантики в полной уверенности, что способен всех одурачить: стоит лишь в бортовом журнале нацарапать карандашом липовые цифры — и все поверят, что он, сражаясь со штормами в южных морях, обогнул мыс Горн. В наши дни такое надувательство уже не прокатит.

Машин на трассе прибавлялось, и я обрадовался, увидев впереди указатель на Мейденхед и Хай-Уайкоум. Свернув, я оказался на развилке и тут обнаружил, что слишком резко жму на тормоза; очевидно, у этого автомобиля тормоза были сверхчувствительными, их надлежало лишь едва касаться. На обеих дорогах было довольно пустынно, я углядел лишь с десяток машин на каждой. Решив воспользоваться этой временной передышкой, я остановился и нажал на одну из кнопок рядом с экраном.

На кнопке была пометка «Инфо». Когда я ее нажал, на экране возникли три зеленые колонки, и я не сразу сообразил, что они означают. Разобравшись, я понял, что все они показывают время в пути, разбитое на пятиминутные отрезки, и соответствующий расход бензина. В первые пять минут у меня получалось в среднем 34 мили на галлон, во вторые — 49 и в третьи — 51. Неплохо, однако вознаграждение при таком раскладе мне не светило. По моим прикидкам, должно быть 65 миль на галлон, а то и больше. И как же этого добиться?

Справившись с указателями, я выехал на шоссе, ведущее в Хай-Уайкоум, и снизил скорость до 45 миль в час. Эффективность расходования топлива немедленно возросла, теперь у меня выходило от 75 до 80 миль на галлон; с такой скоростью я проехал примерно милю, пока водитель, тащившийся за мной, не принялся сердито мигать фарами. Я прибавил ходу, чувствуя себя, как ни странно, виноватым, хотя (если посмотреть с другой точки зрения) я не просто так медлил на дороге, но занимался сбережением окружающей среды. В общем, поддерживать низкую скорость на всем пути вплоть до Абердина было невозможно, даже несмотря на 500-фунтовый приз, обещанный Линдси.

Через десять миль шоссе А404 уткнулось в автостраду М40, и я повернул на северо-восток. С обеих сторон автострады раскинулась Англия — ну, или тот ее кусок, который можно видеть с дороги, — тихая, приветливая, скромно расцвеченная приглушенными оттенками зеленого и серого. Настроение у меня улучшилось, и в конце концов мною все же овладел дух приключений.

План был таков: аккуратно, не спеша, расходуя как можно меньше бензина, доехать до Бирмингема. Туда я прибуду в середине дня, заселюсь в гостиницу, а затем нанесу визит мистеру и миссис Бирн, родителям моего школьного друга Криса Бирна и его сестры Элисон. Они по-прежнему жили в Эджбастоне, в доме, стоявшем тылом к водохранилищу. Накануне, в выходные, я позвонил мистеру Бирну, чтобы уточнить, хранятся ли у него все еще (как утверждал мой отец) запасные ключи от квартиры в Личфилде. На что мистер Бирн отвечал: мол, да, ключи где-то тут. (Хотя, по-моему, он толком не знал где.) Я намеревался забрать ключи и на следующий день поутру наведаться в квартиру Конечно, старт получался не слишком бурным, но я не огорчался: у меня оставалась куча времени, чтобы добраться до Шетландских островов, и в любом случае, сегодня ехать прямиком в Кендал не имело смысла, потому что я не мог увидеться с Люси. Накануне я также связался с Каролиной, и она сказала, что Люси приглашена к подружке на день рождения с ночевкой. То есть мы пойдем с дочкой ужинать во вторник вечером. Прекрасно. В среду днем я уже буду в Абердине и успею на пятичасовой паром. А сегодня я навещу стариков Бирнов и, таким образом, приятно скоротаю время, предаваясь ностальгическим воспоминаниям.

Я сбавил скорость до 55 миль в час. Все прочие машины, даже тяжелые грузовики, ехали быстрее. Расход топлива снизился до 70 миль на галлон, и я подумал, сколько топлива могли бы сэкономить люди, если бы всегда ездили на низкой скорости. Почему все куда-то торопятся? Какая разница, доберешься ли ты до места назначения на полчаса раньше или позже? Возможно, проблема в автострадах. Они не только позволяют двигаться быстрее, они побуждают тебя двигаться быстрее, а то и вынуждают, потому что ехать по ним безмерно скучно. Мне хватило сорока минут на М40, чтобы обалдеть от скуки. Там совершенно не на что смотреть, не на что бросить взгляд, если не считать всяких дорожных отметин, возникающих как запятые в предложении: указатели, стрелки, железнодорожные мосты — и в такой последовательности они повторяются настолько часто и назойливо, что очень скоро перестаешь обращать на них всякое внимание. По сторонам, да, простиралась сельская местность, но какая-то невыразительная: редкие дома, одинокий водоем, иногда в отдалении городок или деревня — и больше ничего. Мне пришло в голову, что пространства, граничащие с автострадами, составляют изрядную часть нашей природы, однако туда никто не наведывается, не гуляет там. Для нас это лишь монотонный, нескончаемый вид из окна машины, мы словно едем по пустыне, по заброшенным землям, до которых никому дела нет.

Увидев указатель «Велком Брейк, 3 мили», я решил остановиться там и перекусить. До следующего кафе — которым заправляла «Мото» — было двадцать миль, а от него еще двадцать до другой стоянки. Слишком долгий путь, и, хотя в данный момент жареный цыпленок по-кентукски меня не сильно привлекал, бодрая физиономия полковника Сандерса на рекламном щите вселяла оптимистический взгляд на мир. На развязке я съехал с автострады и, немного поплутав, добрался до парковки, битком набитой в это время дня. Мне все же удалось втиснуть мой «приус» между «фордом фиестой» и «фиатом пунто»; зажигание я выключил с чувством облегчения.

На часах было 13.15, я проголодался. Все вокруг направлялись в просторное кафе — в основном бизнесмены вроде меня, в темных костюмах, рубашках и галстуках; некоторые перекинули пиджак через плечо, несмотря на холод (лично я снимать пиджак не собирался). Мне вдруг стало так хорошо при мысли, что я опять не сам по себе, но участник процесса, охватывающего всю страну, я опять принадлежу сообществу — бизнес-сообществу, — которое изо дня в день вносит свой весомый вклад в поддержание Британии на плаву. У каждого из нас своя роль. Все здесь либо продавали что-нибудь, либо покупали, обслуживали, вели учет, оценивали или подсчитывали. Я снова ощутил себя своим среди этих людей, деятельных, востребованных; я — опять один из них.