Джонатан Коу - Невероятная частная жизнь Максвелла Сима

Я сидел, наблюдая, словно загипнотизированный, за движением под мостом на стоянке, и чувствовал, что расслабляюсь. Мне опять вспомнился мой приятель Стюарт и как он бросил водить машину, потому что его достала мысль о миллионах ежедневных ДТП, которых только чудом удается избежать. И, провожая взглядом автомобили, двигавшиеся на север по М6, я начинал понимать Стюарта. Только для того, чтобы сэкономить пару минут, люди сплошь и рядом, не задумываясь, рисковали жизнью. Я принялся подсчитывать случаи, когда водители совершали обгон или перестраивались, не включив поворотники, или беззастенчиво ехали впритык к впереди идущей машине, а то и подрезали кого-нибудь. Когда я насчитал около сотни таких происшествий, я вдруг осознал, что сижу в кафе больше часа и пора бы наконец добраться до Кендала.

— По автостраде прямо, — сказала Эмма в восьмой или девятый раз.

Повторы меня не раздражали. Мне по-прежнему нравился звук ее голоса, поэтому я лишь каждые минут десять бросал какую-нибудь фразу — «Смотри-ка, мы пересекаем Манчестерский судоходный канал» или «Должно быть, горы там, на востоке, — Пеннины», — а потом нажимал на кнопку «карта», чтобы она мне ответила. Но по большей части я думал о своем.

Прежде всего о Люси. Почему вообще люди заводят детей? Из эгоизма либо, напротив, из высочайшего самопожертвования? Или это просто первобытный биологический инстинкт, который нельзя ни осмыслить, ни проанализировать? Не припомню, чтобы мы с Каролиной обсуждали, заводить нам детей или нет. По правде говоря, наша сексуальная жизнь никогда не была особо бурной, и года через два после свадьбы мы просто пришли к негласному соглашению и прекратили предохраняться. Зачатие Люси было продиктовано порывом, а не осознанным решением. Однако стоило ей родиться, как жизнь без нее стала немыслимой. У меня есть теория на сей счет (одна из теорий): когда достигаешь среднего возраста, жизнь перестает тебя удивлять, постоянно показывая тебе одно и то же, и тогда ты рожаешь ребенка, чтобы обзавестись молодой парой глаз, которым все окружающее явится новым и увлекательным. Для маленькой Люси мир был гигантской игровой площадкой, сулившей бесконечные приключения, и рядом с ней я видел мир таким же. Отвести ее в туалет в ресторане уже было путешествием в неведомое. И даже сейчас, когда я смотрю на фуры, обгоняющие меня (я ехал по внутренней полосе со стрелкой на спидометре, застывшей на 62 милях в час), я тоскую по семилетней Люси, поскольку мне не с кем сыграть в игру, в которую мы с ней всегда играли на дорогах, — надо было угадать по надписям на кузове, из какой страны фура, и постараться прочесть названия иностранных городов. Играла Люси на удивление…

— О черт!

— По автостраде прямо, — отозвалась Эмма.

— Я не купил ей подарок!

Из-за утренних приключений в Личфилде я напрочь позабыл о своих родительских обязанностях. Но нельзя же явиться с пустыми руками. Ближайшая стоянка находилась на расстоянии восьми миль, я рванул туда.

Припарковавшись, я бросился в здание и принялся лихорадочно осматриваться. Поначалу не обнаружил ничего мало-мальски стоящего. Опять магазинчик, торгующий аксессуарами к мобильникам, но вряд ли Люси обрадуется подзаряднику, который можно использовать в машине, или автомобильным наушникам. (Кстати: я должен подключить выданные мне наушники, и как можно скорее. Лучше сегодня же вечером.) Наверное, самой приличной была продукция фирмы «W Н Smith», но и тут… что она будет делать со складными садовыми креслами, даже если их распродают по 10 фунтов за пару? Чего там было полно, так это мягких игрушек, но даже я понимал, какая это жуткая уродливая дешевка. Переходник, который подходит для розеток всех европейских стран, как северных, так и южных, — вещь, конечно, практичная, но ей не зажечь огонек благодарности в глазах юной девочки. А как насчет раскрасок? Их тут видимо-невидимо, а Люси всегда любила рисовать, судя по картинкам, которые она делала на уроках рисования и до недавнего времени присылала мне. К раскраскам прилагался набор фломастеров. По-моему, прекрасный подарок. Ведь дети обожают такие штуки, верно?

Я отправился платить; ни в какие разговоры с парнем в тюрбане, сидевшим за кассой с невероятно скучающим видом, я вступать не стал и уже через несколько минут вернулся на автостраду.

— Через две мили поворот налево, к Южным озерам, — вскоре произнесла Эмма.

Местность вдоль дороги изменилась, теперь она была разнообразнее и занимательнее. Появились коричневые указатели, направлявшие к древним достопримечательностям; они подсказывали, что красоты Блэкпула ныне в моем распоряжении, а также тонко намекали: исторический центр Ланкастера стоит небольшого крюка. Наконец-то мы на севере, о чем свидетельствовало все вокруг. Средняя Англия осталась позади.

— Через одну милю поворот налево, к Южным озерам.

— Господи, как я волнуюсь, Эмма. И даже не пытаюсь это скрыть. Впрочем, от тебя ведь ничего не скроешь, да? Ты знаешь обо мне все, что только можно знать. Ты — всевидящее око.

— Поворот налево, к Южным озерам. Затем четверть мили прямо, затем чуть левее развязка.

— Не пойму, почему я так нервничаю. Когда мы с Каролиной в последний раз говорили по телефону, она была настроена вполне дружелюбно. Наверное, проблема в том, что не дружбы я хочу. Мне этого мало. Наоборот, когда она мила со мной, мне от этого даже хуже делается.

— Возьмите левее и выезжайте на развязку, сверните на первый же съезд.

— И я очень надеюсь, что Люси не слишком изменилась. Она всегда была таким нежным ребенком. Нам было так легко вдвоем — никаких недоразумений, как это хочет представить Каролина в своем… пакостном рассказике. Люси, она простая, без сложностей. Она тебе понравится, вот увидишь.

— Следуйте прямо.

Пока мы ехали по А684, спустились сумерки. Миновали придорожное кафе — всего-навсего переносной сарайчик, украшенный георгиевским флагом с пятью крестами и множеством указателей, приглашавших в «Мир Беатрис Поттер», — спасибо, конечно, но как-нибудь в другой раз, мы торопимся. Вскоре сквозь дождь и сгущавшуюся тьму впереди засверкали огни Кендала.

— Привет, Макс.

Стоя на пороге, Каролина положила руку мне на плечо и поцеловала в щеку. Я длил это приветствие, твердо решив, что первым я его не оборву, вдыхал ее запах, обнимал — на самом деле, едва касаясь, — тело, которое когда-то я так хорошо знал.

— Уф… а это твоя машина? — Высвободившись, Каролина направилась к садовой калитке, чтобы взглянуть поближе на «приус». — Красивая. Такие здесь не часто встретишь.

— Она принадлежит фирме, — пояснил я.

Каролина одобрительно кивнула: