Валерий Нариманов - Чудаки - пролог и первая повесть ЛОХ

— Вот не думала, — счастливо смеется Лена. — Вот не думала, что ты умеешь так врать. — Шутливо толкает его в лоб, встает.

— Почему врать? Я правду говорю.

— Ладно. Давай, ешь. Остынет. — Лена идет, берет тарелку, накладывает себе. — Завтра суббота. Давай сходим куда-нибудь.

— Давай. Тут место одно недалеко есть. Луг, озеро небольшое. Я до того, как с Михаилом познакомился, жил там несколько дней. Очень хорошее место. Искупаться можно. Даже рыбу половить. Удочка у меня есть.

На берегу небольшого озера. Ахмет и Лена лежат на подстилке, болтают.

— Конечно, плохо, что я квартиру потерял, — говорит Ахмет. — Это для меня такой удар был. Не знал как жить буду. Но, с другой стороны, без этого я бы с тобой не встретился. Даже не знал бы, что ты где-то живешь.

— И я не знала бы, что ты существуешь на свете.

— Еще, пока я шел, много интересного увидел, людей хороших повстречал. С Михаилом вот познакомился. Танкистов встретил. Если бы не они, не смог бы я спасти Мануш. Ничего бы без них не сделал… Иногда удивительные люди встречались. Когда я первый раз попал в милицию, познакомился там с одним человеком. Вместе в камере сидели. Знаешь, кто у него родственница?.. Королева.

— Какая королева?

— Английская. Елизавета вторая. Он ее Лизой называл.

— Английская королева? — Лена упала на спину и залилась смехом… — Ой, не могу… И ты поверил?

— Зря смеешься. Если бы ты слышала, как он ей звонил, ты бы не смеялась.

— Королеве?.. Из камеры?.. По телефону?

— Не по телефону. Телефона там нет. Он просто показывал, как звонил ей. Но, если бы ты слышала, ты бы поняла, что они — родственники, и что он сто раз ей звонил.

— Ахметик… Миленький… Ой, не могу… Родственник… Королевы.

Насмеявшись вволю, Лена склонилась над лежащим на спине, улыбающимся, Ахметом. Поцеловала его.

— Ахмет. Миленький. (Целует.) Ты совсем, как маленький. (Целует.) Почему ты у меня такой глупенький? — Целует долгим поцелуем. Ахмет ее обнимает…

Вечер. Лена приходит с работы. Дома никого нет. Заглянула в сарай, там тоже никого. Собрала на стол, села, поужинала в одиночестве. Стала готовить на завтра. Услышала, что возвращается Ахмет, выглянула. Ахмет несет на себе мешок с травой, ведет на поводу корову.

— Что так поздно, Ахмет?

— Сено готовил, траву собирал.

— Иди ужинать.

— Сейчас. Разложу траву, подою Мануш и приду.

Ахмет разбросал по земле, для просушки, траву. Подоил корову, отлил в банку, остатки понес продавать. Вернулся уже в сумерках. Помыл руки, сел за стол. Лена подала ему ужин. Вид у Ахмета усталый.

— Устал?

— Немного. Травы мало. Приходится все дальше уходить. Там клочок скосишь, здесь клочок. То, что подсохло, припрятать надо, потом с собой тоже набрать надо. Так время незаметно и пробежало.

— Много тебе еще?

— Много. Торопиться надо, время уходит.

Лена пришла с работы, дома никого. Поужинала. Пошла, включила телевизор. Вернулся Ахмет. Лена услышала, но не вышла, смотрела передачу. Ахмет из мешка разбросал сушиться траву, подоил корову, отлил молоко в банку, пошел, продал остатки. Вернулся, зашел на кухню. Лена крикнула из комнаты:

— Ужин на плите.

Ахмет наложил себе в тарелку, поел. Налил из банки молока, выпил. Зашел в комнату, спросил:

— Что смотришь?

— Фильм старый. Советских времен.

Ахмет сел на стул, тоже стал смотреть. Через некоторое время его уже клонило в сон. Лена искоса взглянула на него.

— Иди, ложись. Ты уже почти спишь.

— Да. Что-то в сон тянет. — Ахмет зевнул. — Пойду, лягу.

Лена в магазине у Татьяны. Та обслужила покупателя, подошла к подруге, поинтересовалась:

— Ну как вы?

— Ничего.

— Скучновата ты что-то для молодой жены.

— Мужа молодого мало вижу.

— Что так?

— Занят он все. С утра до вечера сено на зиму заготавливает. Торопится. Возвращается в сумерки. Пока подоит, пока поужинает. Уже и спать пора. Так и живем.

— Понятно. Хлопот полон рот, — подытожила Татьяна.

— Получается так.

— Я давно хочу спросить. На кой черт вам эта корова? Вас всего двое. Купили молоко в магазине и — всего делов.

— Не знаю, — ответила Лена. — Лично мне она не нужна.

— Так продайте. Тем более — впереди зима. Молока не будет. Толку от нее никакого, только хлопоты лишние. Самое время избавиться.

— Я бы продала, конечно. Боюсь, он не захочет. Уж очень он над ней трясется.

— А ты поговори. Объясни ситуацию. Смысла, ведь, держать ее — никакого.

— Ох, не знаю даже…

— Попробуй.

Поздний вечер. Лена из окна видит — возвращается Ахмет. На двухколесной тележке везет копну сена. За тележкой на поводу корова. Ахмет сбросил с тележки сено, пошел доить корову…

Наконец пришел на кухню ужинать. Лена поставила ему тарелку, Ахмет устало принялся за еду.

— Ахмет. Ты из-за этого сена выматываешься совсем. Приходишь, только голову до подушки — и уже спишь. Похудел, вид усталый. Так тоже нельзя.

— Времени мало осталось, Лена. Не успеваю я. Скоро осень, дожди в любое время могут начаться. Пока сухо, надо торопиться.

— Может, продать ее тогда? Молоко можно и так купить.

— Нет, Лена. Продать Мануш я не могу… Нет.

Ахмет, в молчании доел, расстроенный вышел с кухни.

Стог сена стоит, укрытый сверху брезентом, перетянутый веревками, привязанными к кольям. Ахмет по хозяйски обходит вокруг, проверяет веревки. Лена стоит смотрит.

— Закончил свою эпопею?

— Да. На зиму должно хватить.

— Ну, слава богу. Теперь свободней будешь.

— Михаил работу предложил. Электриком у его знакомого на базе.

— Это совсем другое дело. А ты сможешь?

— Я работал электриком. До того, как в наладчики перейти.

— Договорился уже?

— Завтра думаю пойти.

Магазин. Ахмет стоит, смотрит, как Лена примеряет какую-то кофточку, крутится перед зеркалом.

— Ну как? — спрашивает Лена.

— Хорошо.

— У тебя все, что ни спроси — хорошо.

— Мне все нравится, что ты одеваешь.

— Такого не бывает. Какая-то вещь идет, какая-то — нет.

— Тебе все идет.

— А вот это уже подхалимаж, — улыбается Лена.

— Тогда это честный подхалимаж, — смеется Ахмет. — Потому что я честно говорю — мне все нравится.

— Ничего ты не понимаешь. — Лена продолжает осматривать себя в зеркало. — Ты должен недостатки высматривать, которые я не вижу. А ты: «Все хорошо, все хорошо». Плохой из тебя консультант.

— Зато я хороший зритель. Мне все нравится.

На площади, на лавочке сидят трое приятелей.

— Пивка бы сейчас неплохо, — произнес один из них.

— М-м-да-а. Кружечек этак несколько… — мечтательно представил вслух второй.

— Кончайте душу травить, — оборвал их третий. — На пустой карман такие разговоры…

На другой стороне площади показался Ахмет. Внимание его привлек гипсовый бюст с облупившейся местами краской. Он нагнулся к постаменту, пытаясь прочесть замазанную краской табличку.