Джон Ирвинг - Последняя ночь на Извилистой реке

Естественно, в американских СМИ нашлись журналисты, говорившие, что убитому повару и его сыну нужно было еще давным-давно обратиться в полицию. (Ну как они упускали из виду тот факт, что Карл сам был полицейским?) Канадская пресса пылала благородным гневом и писала об «американском насилии», дотянувшемся до писателя и его отца даже за границей. Разумеется, писали и об оружии: дурацком ковбойском кольте сорок пятого калибра и винтовке «винчестер-рейнджер» — рождественском подарке Кетчума, по сути спасшем Дэнни жизнь. Некоторые ревнители закона делали упор на незаконном хранении оружия в доме на Клуни-драйв. В конце концов оборонительные действия Дэнни сочли правомерными и не предъявили ему никаких обвинений. Но подарок Кетчума конфисковали.

— Да этот дробовик спас тебе жизнь! — орал в трубку Кетчум. — И потом, он — мой подарок, черт бы побрал этих копов! Кто его конфисковал? Я ему яйца оторву!

— Успокойся, Кетчум, — сказал ему Дэнни. — Дробовик уже сделал свое дело. Больше он мне не нужен.

— У тебя есть поклонники. Ты же сам говорил, среди них и свихнутые попадаются. Мало ли чего?

Но чаще всего и американские, и канадские СМИ допытывались у Дэнни:

— Вы собираетесь писать о случившемся?

Он все-таки научился отвечать с ледяным спокойствием на этот назойливый вопрос:

— Возможно, но не сейчас.

— Но ты собираешься писать об этом? — задала знакомый вопрос Кармелла, когда они ужинали.

Он не ответил и стал рассказывать о новом романе, который писал сейчас. Писать было на удивление легко: слова неслись, как ветер, и он не мог их остановить. Еще одно крупное произведение, но Дэнни не думал, что работа растянется надолго. Он не знал, почему работа идет с такой легкостью. Стоило ему написать самую первую фразу, как за нею полились все остальные. Дэнни даже процитировал Кармелле эту фразу по памяти: «Ресторан уже закрылся, но сын повара — единственный остававшийся в живых член семьи знаменитого маэстро кулинарии — продолжал трудиться на темной кухне». Из этого таинственного предложения родилось и название романа: «Ночью, когда ресторан закрыт».

Глупец! Неужели он рассчитывал, что все это произведет на Кармеллу впечатление? Ее реакция оказалась столь же предсказуемой, как и разговор в машине и за обедом.

— Так твой роман — про Гамбу? — спросила она.

Дэнни попытался объяснить ей: нет, этот роман не про Гамбу. Это история человека, который постоянно жил в тени своего отца — непревзойденного повара. Отец недавно умер, и его шестидесятилетний сын остался в мире один, не зная, как теперь жить. Он ничего не умел, не перенял даже малой доли отцовских талантов. Окружающие считали сына умственно отсталым. Всю жизнь он провел при отце, работая его помощником (но так только считалось). Поскольку повар сделал этот ресторан респектабельным и процветающим, персонал ресторана просто терпел его сына. А тот как будто застрял в детстве или подростковом возрасте. Все счета оплачивал отец, и он же покупал одежду своему великовозрастному сыну. Из уважения к памяти уникального повара его сына оставили работать в ресторане, однако без отцовской подсказки он не мог ничего приготовить. Сыну грозило увольнение или в лучшем случае перевод в мойщики посуды.

А дальше сын вдруг обнаруживает у себя способность «общаться» с духом отца, но при странных обстоятельствах: их контакт происходит только на кухне закрытого на ночь ресторана, когда там все бурлит и кипит. Боясь увольнения, сын начинает усердно учиться готовить по отцовским рецептам (при жизни отцу так и не удалось его научить). Дух отца подсказывает ему, исправляет ошибки. Когда сын овладевал рецептом какого-то блюда, умерший отец давал ему и некоторые практические советы: где покупать одежду, какие счета оплачивать первыми, как часто и куда ставить машину на обслуживание. (Вскоре сын понял, что некоторых моментов призрак отца не помнит; в частности, он забыл, что его заторможенный сын никогда не умел водить машину.)

— Разве Гамба — призрак? — удивленно воскликнула Кармелла.

— Думаю, мне нужно было бы назвать этот роман «Тупой повар», — язвительно бросил ей Дэнни. — Но в названии «Ночью, когда ресторан закрыт» есть что-то интригующее.

— Секондо, люди могут подумать, что ты написал кулинарную книгу, — предупредила его Кармелла.

Этот разговор начинал испытывать его терпение. Ну кому еще могло бы прийти в голову принять новый роман Дэнни Эйнджела за кулинарную книгу? Дальнейший сюжет писатель рассказывать ей не стал. Желая сделать Кармелле приятное, он сказал, каким будет посвящение: «Моему отцу Доминику Бачагалупо, посмертно». Второе посвящение отцу и четвертое из числа посмертных. Как он и думал, Кармелла расплакалась. От ее слез Дэнни испытал знакомое состояние покоя и безопасности. Когда Кармелла плакала, она выглядела почти счастливой. Во всяком случае, слезы на время отодвигали ее критику в адрес Дэнни.

Он лежал в постели, все меньше и меньше веря в то, что заснет. И зачем он потратил столько усилий, пытаясь растолковать Кармелле содержание романа? Зачем взялся за это безуспешное дело? Ну да, она спросила, о чем он пишет. Ей не терпелось узнать. Но ведь он всегда был умелым рассказчиком и всегда знал, как изменить тему разговора.

Незаметно для себя он стал погружаться в дрему. Дэнни представил себе сына умершего повара на пустой кухне ресторана. Подобно Кетчуму, учившемуся читать, сын повара составляет длинные списки слов, которые он силится понять и запомнить. В одну из ночей ему не давали покоя блюда из макарон. Чтобы их запомнить, он старательно выводит в тетрадке: «“Orecchiette” означает “ушки”. Они маленькие и кругленькие». Постепенно, шаг за шагом, он становится настоящим поваром. Только бы не было поздно, только бы в ресторане ему дали еще какое-то время, чтобы всему научиться! «“Farfalle”, — пишет умнеющий сын повара, — значит “бабочка”, но мой отец называл их “галстук-бабочка”».

В своем полусне Дэнни проходил главу за главой и добрался до той, где призрак отца заводит разговор о личной жизни сына. «Я так хотел, чтобы ты женился и у тебя родились дети. Ты был бы прекрасным отцом! Но тебе нравятся женщины типа…»

Типа кого? Дэнни пришлось добавить к персоналу ресторана новую официантку. Она как раз соответствовала типу женщин, от которых призрак отца старался предостеречь своего дурковатого сына… Наконец писатель заснул, и история оборвалась.

Полицейское расследование двойного убийства в доме на Клуни-драйв завершилось, и даже наиболее оголтелые и тупые журналисты перестали трепать эту тему. Ну сколько можно? Это было около девяти месяцев назад — почти срок беременности. Только в письмах, получаемых Дэнни, тема продолжала жить. В основном это были письма симпатии и поддержки, но попадались и прямо противоположные.