Джон Ирвинг - Последняя ночь на Извилистой реке

Повар и Кетчум пришли к выводу, что в Кэти Дэниел, скорее всего, увидел какие-то черты своей матери. На самом деле Дэнни увидел в этой молодой, недовольной и сексуально необузданной женщине подавленное, загнанное неведомо куда девичество. Ее либеральная семья не дала ей пройти через состояния взрослеющей девочки. Кэти была более молодой и более политизированной версией его тетки Филомены. Разница между ними заключалась в том, что Филомена была предана своему племяннику и ее сексуальные усилия изгнать девчонок из жизни Дэнни были триумфально успешными. Лишенная в подростковые годы возможности кокетничать, флиртовать и вообще как-либо проявлять свою сексуальность, Филомена впоследствии (в тридцать лет и позже) стала одержимой сексом. Когда Дэнни познакомился с Кэти Каллахан, его будущая жена относилась к сексу едва ли не с безразличием. Да, она трахалась направо и налево, однако это не означало, что ей действительно нравился секс. К тому времени, когда они встретились, Кэти уже считала секс средством купли-продажи.

Почти каждые выходные Филомена звонила в гостиницу «Эксетер Инн» и заказывала номер. По сравнению с жизнью в школе-интернате встречи с теткой в этом заплесневелом кирпичном здании были неописуемым наслаждением. Неудивительно, что Дэнни так редко ездил на выходные домой. Вечера пятницы и субботы были для повара и Кармеллы самыми напряженными. А Дэнни в этом время трахал свою молодую тетку. Зачастую их любовные утехи совершались на большой старомодной кровати под балдахином, под ослепительно-белым пологом. (Как у всякого бегуна, у Дэнни был приличный запас сил.) Благодаря щедрому распутству Филомены Дэнни стал по-взрослому независим и от семьи, и от мира, в котором учился.

Могли ли его привлекать танцевальные вечера в Эксетере, куда приглашали девчонок из разных женских школ? Танцевать с какой-нибудь жеманной дурочкой, под бдительными взорами многочисленных наставников и наставниц? Довольствоваться рукопожатием или целомудренным поцелуем в щечку? Разве все это могло сравниться с постельным буйством, в которое почти каждую неделю вовлекала его Филомена? Они извивались, катались, прыгали на кровати, и их тела блестели от пота. И это длилось не только все годы учебы Дэнни в Эксетере, но и первые два университетских года в Дареме. Разве могла какая-нибудь девчонка-неумеха заменить опытную и ненасытную Филомену?

Все эти годы кланы Саэтта и Калоджеро жалели «бедняжку» Филомену. Им казалось, что она обречена лишь смотреть на чужое счастье. Классический образец старой девы, которая всегда стоит возле колонны, зная, что никто никогда не пригласит ее на танец. Знали бы они, что целых семь лет эта женщина удовлетворяла ненасытные сексуальные аппетиты своего племянника, помогая ему превращаться из подростка в молодого человека. За те семь лет Филомена с лихвой наверстала упущенное. А внешне все было более чем благопристойно: заботливая тетка, приезжающая навещать племянника. Филомена преподавала в «Святом сердце» — той самой тюрьме для души и тела, через которую девчонкой прошла сама. Однако теперь место работы служило ей удобным прикрытием.

Дэнни бежал все быстрее. Он вспоминал, какими эпитетами наделяли Филомену в кланах Саэтта и Калоджеро. Да и отец, помнится, едва увидев, назвал ее «грустненькой». Внешне она являла собой образец благочестия, великолепный экземпляр, в котором католичество подавило все живые порывы. И как разительно она менялась, когда сбрасывала одежду.

— Зато представляешь, как они попрыгают, когда я приду исповедоваться! — как-то сказала она своему ошеломленному племяннику.

Филомена установила недосягаемый эталон: все молодые женщины, которые были у Дэнни после нее, не могли сравниться эротическими экстравагантностями с его теткой.

Когда перед Дэнни замаячила угроза попасть во Вьетнам, Филомена двигалась к сорока. По ее представлениям, она была уже достаточно стара, чтобы родить ребенка. Возможно, она бы согласилась с жутким планом Кетчума — оттяпать Дэнни пару пальцев на правой руке. Тогда бы ее дорогой племянник еще какое-то время был с нею. Безумство Филомены, однако, не делало ее дурочкой. Она понимала, что не сможет вечно удерживать своего дорогого и любимого племянника. Идея Кэти Каллахан понравилась ей больше, чем варварский замысел Кетчума. Как-никак Филомена по-своему любила Дэнни. И потом, она ни разу не видела Кэти.

Доведись Филомене увидеть эту предельно вульгарную молодую женщину, наверное, браунинговский нож Кетчума не показался бы ей таким уж варварством. Как бы то ни было, окончательное решение принадлежало не ей. Ей и так посчастливилось целых семь лет почти полностью удерживать Дэнни в своих сексуальных узах. Эпизодические романчики с девицами ди Маттиа и другими «поцелуйными кузинами» ее не волновали. Филомена знала: Дэнни обязательно вернется к ней, пылая обновленной страстью. Эти неповоротливые шлюшки не были ей соперницами. Она представляла, какое разочарование испытывал Дэнни, укладываясь в постель с каждой из них.

Кэти не стала для него более молодой копией Филомены, хотя одно время он очень на это надеялся и страстно желал, чтобы так оно и было.

Дэнни прибавил скорости. Сейчас Филомене под шестьдесят. Замуж она так и не вышла. По-прежнему работала учительницей, но уже не в «Святом сердце». Конечно же, Филомена прочла роман со странным заглавием «Старая дева; или Незамужняя тетушка» и написала свою благосклонную, нигде не опубликованную рецензию. Но Дэнни Эйнджелу было очень приятно получить ее отзыв.

В своем письме Филомена писала: «Я тепло приняла твой роман. В нем и щедрая дань уважения, и вполне оправданное порицание. Наверное, я правильно угадала твое намерение. Да, я воспользовалась своим преимуществом, но только вначале. Я горжусь, что ты так долго оставался со мною. И тобою горжусь. Прости, если из-за меня тебе какое-то время было трудно воспринимать тех неопытных девчонок. Но ты, мой дорогой, должен научиться выбирать более мудро и осмотрительно. Сейчас ты несколько старше, чем была я, когда наши дороги разошлись».

Это письмо она написала два года назад. Роман «Старая дева; или Незамужняя тетушка» вышел в восемьдесят первом. Дэнни тогда подумывал навестить Филомену. И что, они будут чинно распивать чай и говорить о литературе, словно между ними ничего не было? Ему почти сорок, ей — около шестидесяти. Какие отношения могли бы возникнуть между ними теперь?

Он не только научился выбирать более мудро и осмотрительно, как рекомендовала Филомена: возможно, он осознанно решил не вступать в отношения, где был хотя бы намек на их постоянство. Писатель понимал: он уже слишком взрослый, чтобы до сих пор считать тетку виновной в его совращении. И в его нынешнем нежелании связывать себя постоянными отношениями Филомена не виновата. Да и вообще никто не виноват.