Артур Хейли - Окончательный диагноз

Коридор в одном месте разветвлялся, из правого его крыла доносился гул работающих механизмов – там помещались бойлерная, контрольные пульты электросети больницы, аварийные генераторы. Налево коридор заканчивался дверью с надписью:

“Патологоанатомическое отделение. Морг”.

Когда санитар Вайдам свернул налево, сторожу Ринну пришлось прервать свое занятие: он едва успел промочить горло глотком кока-колы. Вытирая губы тыльной стороной ладони, он сочувственно произнес, указывая на каталку:

– Кому-то не повезло, а?

– Да, на сей раз номер вытащил этот бедолага, – в тон ему ответил санитар. Обмен подобными репликами стал у них привычкой.

Прежде чем пропустить каталку дальше, Ринн все же допил свою бутылку кока-колы.

Какая ничтожная черта отделяет жизнь от смерти, в который раз подумала сестра Пэнфилд. Семья покойного вела себя разумно, когда встал вопрос о необходимости вскрытия, – никаких истерик, страхов, предубеждений. Доктору Макмагону, приготовившемуся убеждать, как это важно для диагностики будущих случаев и вообще для прогресса медицинской науки, так и не пришлось блеснуть красноречием.

Сторож Ринн распахнул двери, и каталку ввезли в секционный зал морга.

В дальнем его конце доктор Макнил уже натягивал халат. Просматривая карточки, врученные ему сестрой Пэнфилд, он поймал себя на мысли, что ему приятны ее присутствие, легкий запах духов, даже прядь волос, выбившаяся из-под белой шапочки. Сколько ей лет? Года тридцать два, не более.

– Ну что же, бумаги, как всегда, в полном порядке, – заставил он себя вернуться к делу.

– Благодарю вас, доктор, – улыбнулась сестра Пэнфилд и направилась к двери.

– Ждем еще. Сами понимаете, практика нам необходима. – Дежурная острота в этом царстве смерти. Однако сестре Пэнфилд показалось, что доктор Макнил хотел сказать что-то совсем другое. Что ж, возможно, скажет в другой раз, ведь они еще увидятся.

Джордж Ринн уже раскладывал пинцеты, пилу для трепанации черепа и бесчисленные мелкие пилки и ножички. Дело свое он знал. Подготовив все, он вопросительно посмотрел на доктора.

– Да, Ринн, позвоните сестрам-практиканткам – они могут спускаться вниз – и скажите доктору Пирсону, что мы начинаем.

– Слушаюсь, доктор, – почтительно ответил Ринн и вышел.

Макнил умел заставить уважать себя, хотя как врач-стажер получал не многим больше сторожа Ринна.

В больнице Трех Графств он стажируется уже три года. Еще полгода, и он станет штатным патологоанатомом больницы. Тогда наступит долгожданная свобода и можно будет подумать о лучшем месте. Патологоанатомов не так много, спрос постоянно превышает предложение. Тогда уже не придется раздумывать, примет ли его ухаживания сестра Пэнфилд.

Дверь морга распахнулась, и в помещение стремительно вошел, скорее вбежал, Майк Седдонс, стажер-хирург, временно прикомандированный к отделению. Как всегда, его рыжие вихры в беспорядке торчали во все стороны, а на мальчишеской физиономии играла неизменная улыбка. Макнил считал его хвастуном, хотя парень, к счастью, проявлял подлинный интерес к патанатомии, не то что большинство других больничных хирургов, с которыми Макнилу доводилось здесь работать.

– Что за случай? От чего смерть? Макнил кивком указал на историю болезни.

– Ага, инфаркт.

– Так указано в истории болезни.

– Пирсон будет присутствовать?

– Кто знает? Он сам себе хозяин. Да и случай неинтересный. Заполните пока документ осмотра тела.

Седдонс, взяв нужную форму, принялся за дело. В коридоре послышался шум шагов. В двери показалась голова одной из начальниц школы медсестер.

– Доброе утро, доктор Макнил. – За ней толпились ее подопечные. Их было на сей раз шесть.

– Входите, девочки, не бойтесь и занимайте места в партере, – подбодрил их шуткой Майк Седдонс, а сам оценивающим взглядом окинул всю группу. Кажется, есть новенькие. Вот эту брюнетку он видит впервые.

– Вы новенькая?

– Нет, я здесь уже давно, как и все. А разве врачи замечают сестер-практиканток?

– Вообще нет. Но бывают случаи… – И Майк Седдонс поспешил представиться, с удовольствием разглядывая миловидное личико девушки.

– Вивьен Лоубартон, – с улыбкой ответила она, но, заметив строгий взгляд старшей сестры, тут же снова стала серьезной. Да, да, нельзя, ведь на столе лежит мертвый, он только что умер, и сейчас будет вскрытие. Это слово немножко пугало ее. Она здесь впервые, и неизвестно, как она все это еще перенесет. Но сестра должна привыкнуть ко всему – к операции, смерти, вскрытию.

Вскрытие должен был производить сам доктор Пирсон. Вот уже слышны его шаги, распахивается дверь, и сестры, почтительно расступившись, пропускают доктора к столу. Короткое приветствие и вежливое бормотание оробевших сестер. Все очень эффектно, подумал Седдонс. Не хватает только аплодисментов.

– Вы, кажется, здесь впервые? – обратился Пирсон к девушкам. – Тогда познакомимся, я главный патологоанатом больницы, эти джентльмены – патологоанатом доктор Макнил и хирург Седдонс, который работает здесь уже третий год, если я не ошибся, – он повернулся к Седдонсу, – чем, разумеется, оказывает нам великую честь.

– Совершенно верно, доктор Пирсон.

Пирсон никогда не упускал случая отпустить колкость по адресу хирургов, которых недолюбливал. Видимо, за сорок лет работы старый доктор нашел не одну их ошибку.

– Патологоанатом, – продолжал Пирсон, – это врач, которого пациент почти не видит. Но ни одно из отделений больницы не играет такой роли в судьбе больного, как наше. Патанатомия исследует срезы тканей и дает окончательное заключение. Исходя из этих данных, лечащий врач делает назначение больному, а когда все медицинские средства бессильны, – он взглянул на тело Джорджа Эндрю Дэнтона, – именно патологоанатом устанавливает окончательный диагноз. – Mortui vivos decent [1], – произнес он. – Данный пациент, видимо, – и он сделал ударение на этом слове, – умер от коронарного тромбоза. Вскрытие покажет, так ли это. – И Пирсон приступил к вскрытию.

– Вы согласны, – обратился он к Седдонсу, – что диагноз правилен – коронарный тромбоз?

Седдонс кивнул головой.

– Однако, – указывая на легкие, добавил Пирсон, – я вижу и туберкулез. Больному делали рентген грудной клетки? Седдонс отрицательно покачал головой:

– В истории болезни не указано, что делали снимок.

– У больного был, кроме всего, еще и туберкулез легких, который очень скоро погубил бы его. По-видимому, ни больной, ни его врач не знали об этом. В вашей практике, – обратился Пирсон к сестрам, – будет немало случаев, когда больные будут умирать. И крайне важно, чтобы родственники давали разрешение на вскрытие, хотя этого не всегда легко добиться. Когда вам понадобятся убедительные доводы, вспомните сегодняшний случай и приведите его в качестве примера. Этот человек был болен туберкулезом в течение многих месяцев. Возможно, он заразил остальных членов семьи, своих сослуживцев, даже кого-нибудь из персонала больницы.