Джон Апдайк - Лучший час в его жизни

Она сделала шаг в маленький холл и вскрикнула. Насмерть перепуганный Джордж одним прыжком кинулся к ней и обнял ее сзади. Следом вошли полицейские. На площадке лестницы, ведущей на верхний этаж, прямо на уровне их голов, копошилась на четвереньках миссис Ирва, глядя на них затуманенным взглядом. Ее правая рука от кисти до локтя была залита кровью. Людям свойственно забывать, что кровь такая яркая. Комбинация у нее на правом боку была разорвана, и одна грудь обнажилась. Миссис Ирва молчала.

Как решили позже Чендлеры, произошло следующее: когда мистер Ирва ушел (они пытались вспомнить, не хлопнула ли дверь), перепуганная миссис Ирва взбежала вверх по лестнице, но, почувствовав приступ слабости или услышав разговор этажом ниже, поползла обратно.

Впрочем, такое предположение далеко не все объясняло. Зачем она вышла из комнаты, когда мужа уже не было? С другой стороны, если он сам загнал ее на лестницу, то куда он делся? Один из полицейских поднялся наверх посмотреть, но никого там не нашел. Возможно, когда приехала полиция, Ирва был наверху, а когда все вошли в его квартиру, потихоньку прокрался вниз. Он мог даже поехать вниз на лифте, что, впрочем, было весьма рискованно – лифт был без лифтера, и если бы кто-нибудь вызвал его с одного из нижних этажей, то кабина вместе со злодеем остановилась бы, чтобы впустить нового пассажира. Но разве Чендлеры не услышали бы шагов мистера Ирва сквозь тонкие квартирные перегородки?

Пролить на все это свет миссис Ирва не могла. Она была так подавлена, что никто и не стал ее расспрашивать. Полицейские привели ее к Чендлерам и уложили на вонючую кушетку, доставшуюся им вместе с квартирой. Джон Айрленд велел Розалинде принести из ванной два полотенца и спросил Джоржда, не найдется ли у них спиртного. Когда Розалинда принесла два полотенца (Джордж обратил внимание, что они гостевые), Джон разорвал одно в длину, чтобы сделать жгут. Чендлеры выпивали редко – оба были прижимисты и к тому же берегли свое здоровье, однако в одном из кухонных шкафчиков за буханкой хлеба «Пепперидж фарм» все-таки обнаружилась бутылка хереса. Джордж налил немножко в стакан и робко протянул его миссис Ирва, которой жгут придавал довольно щеголеватый вид. Порванная бретелька ее комбинации была теперь связана узлом. Деликатно отпив глоток, миссис Ирва сказала: «Хорошо», но больше пить не стала. Розалинда принесла из спальни желтое одеяло, накрыла им миссис Ирва и отправилась на кухню вскипятить воды.

– Что ты делаешь? – спросил Джордж.

– Он велел мне сварить кофе, – кивнула она в сторону полицейского, не похожего ни на какого знаменитого киноактера.

Тот, который был похож на кинозвезду, подошел к Джорджу и встал рядом с ним. От прикосновения синей полицейской униформы Джордж почувствовал себя взятым под арест.

– Чего только на свете не бывает, – смущенно пробормотал он.

– Пустяки, дружище, – отозвался полицейский. – У нас я городе каждую минуту еще и не такое происходит.

Джорджу он стал даже нравиться.

– Охотно верю, – согласился он. – Да я сам на прошлой неделе ехал в подземке, так какой-то сопляк полез на меня с кулаками прямо в вагоне!

Джон Айрленд покачал головой:

– Это ерунда, дружище. Знал бы ты, что я каждый день вижу. Всю неделю подряд.

«Скорая помощь» приехала прежде, чем закипела вода для кофе. В квартиру вошли два негра. Один, в накрахмаленном белом халате, нес сложенные носилки, которые с усердием фокусника тотчас принялся раскладывать. На втором, более высоком и неповоротливом, возможно лишь недавно приехавшем с Юга, поверх тонкого фирменного халата была напялена темно-красная спортивная куртка. Они уложили миссис Ирва на носилки. Она не шевельнулась и, лишь когда ее поднимали, сжала губы от страха.

– Спокойно, – сказал высокий санитар.

Поднимаясь на лифте, санитары заметили, что носилки в кабине не поместятся, и им пришлось пройти четыре марша пешком. Тот, который шел впереди, держал рукоятки носилок на уровне плеча.

Полицейские на секунду замешкались в лифте, глядя на Чендлеров, которые стояли в дверях, словно хозяева, провожающие гостей после вечеринки.

– О'кей, – угрожающе произнес Джон Айрленд.

Лифт закрылся, и полицейские исчезли.

Из окна своей квартиры Джордж с Розалиндой увидели мостовую, утыканную укороченными перспективой зрителями. Человечки образовали проход, по которому проследовали стражи порядка и санитары со своею ношей. Желтый прямоугольник, каким с высоты пятого этажа казалась миссис Ирва, вставили в серый прямоугольник «скорой помощи». Полицейские залезли в свой зелено-бело-черный «форд», и оба автомобиля, словно танцоры в ночном клубе, одновременно отъехали от тротуара. «Скорая помощь» сердито застонала, но завыла в полный голос лишь тогда, когда, проехав целый квартал, окончательно скрылась из виду.

Джордж хотел было вернуться к своему арабскому самоучителю, но Розалинда в шестой раз выразила сожаление по поводу того, что не видела, кто из полицейских завязывал разорванную бретельку на комбинации миссис Ирва. Джордж, напротив, твердил, что скорее всего она завязала ее сама.

– У нее же рука рассечена до кости!

– Да что ты, детка. Всего лишь царапина.

Розалинда взбила свою подушку и зарылась в нее головой.

– Я знаю, что это он завязал. На него похоже. Второй, который курносый, – тот был гораздо симпатичней.

– Судя по тому, как он на тебя пялился, когда ты у дверей стояла? Ты что, не заметила, как он смотрел на твое обручальное кольцо?

– Он по крайней мере хоть какое-то внимание обратил на меня. А зато второй влюбился в тебя. – (Розалинде всюду мерещились гомосексуалисты.)

На следующее утро они услышали, что миссис Ирва убирает пылесосом свою квартиру. Через несколько дней Джордж, спускаясь вместе с ней на лифте, спросил, как она себя чувствует. Никаких бинтов он не заметил. На ней было платье с длинными рукавами.

Миссис Ирва просияла:

– Вполне прилично. А как вы и ваша милая жена?

– Хорошо, – отвечал Джордж и, раздраженный тем, что она приняла его вопрос за простую любезность, ехидно поинтересовался: – Вы благополучно добрались до дому?

– О да! Они были такие милые.

Джордж не понял, кого она имеет в виду. Полицейских? Врачей в больнице? Четвертый, третий, второй этажи проехали молча.

– Мой муж… – начала было миссис Ирва, но тут лифт спустился на первый этаж, и дверь открылась.

– Да, а как ваш муж?

– О, он ни в чем не винит ни вас, ни вашу жену, – сказала миссис Ирва и улыбнулась так, словно хотела пригласить их в гости. А об одеяле даже и не заикнулась.

Джорджу было жалко этого желтого одеяла. Майские ночи в Нью-Йорке казались ему холодными. Он торчал здесь лишь потому, что хотел найти себе должность в Аравии или в другой мусульманской стране. Поиски работы привели его в район, ограниченный сороковыми улицами Вест-Сайда и Гринвич-Виллидж, – мрачное место, где разбивались все иллюзии: на территорию Уоллстрит; в затхлые коридоры офисов нефтяных компаний, экспортных контор, грузоперевозчиков и банков, имеющих заморские филиалы. Секретарши грубили. Администраторы, ведавшие кадрами, боялись расцепить кончики пальцев, чтобы не выдать дрожь в руках, до того они были утомлены и напуганы новыми научными методами набора персонала. Джордж ставил их в тупик. В их анкетах отсутствовала графа, куда можно было бы вписать: «арабофилия».