Александр Лапшов - Тёзка

В штабе меня ждал, разумеется, не маршал Рокоссовский, зато сам начальник оперчасти контрразведки СМЕРШ майор Спиридонов. После обычного допроса: где родился? да на что пригодился? повернул он ко мне папку с делом, бросив насмешливо-небрежно: «Узнаёшь красавицу?». Там на фотографии и в профиль и анфас была моя Зинка, только в форме обер-лейтенанта, как понимаешь, не Красной Армии. «Ну, что, старшина, надо тебе объяснять, что тебя ждёт за связь с подобной особой, или как? Охотилась она вместе с ряженным капитан-интендантом за вашей батареей и охота эта у наших „друзей“ из Абвера удалась. Бомбардировщики-то вслепую на заданный квадрат бомбы-то скинули, а координаты эти передали немцам по рации наша парочка. Следили они за тобой всё это время, и особенно в прошлую ночь. А ты, растакой-разэдакий, элементарную бдительность не проявил. Мог бы я тебе „пришить“ сотрудничество с разведкой противника, да зачем мне лишние хлопоты, когда и так „вышка“ тебе, Иван Матросов, светит. И вот помочь тебе не стать мишенью для двенадцати оболтусов из комендантской роты я постараюсь, если при этом ты постараешься помочь мне. Очень постараешься.

Ну, эту фря (майор кивнул в сторону раскрытой папки с фотографиями Зинки) мы уже вряд ли достанем; ушла она по минным полям на ту сторону фронта. А вот её напарника-капитана, якобы Василия Кузьмина, надо и нужно взять. Взяли бы мы его и без тебя, да он, гад, опытный шпион-то, ни одной фотографии нигде не оставил, а ты его знаешь как облупленного лично, значит тебе и искать. Порешим так. Я тебя из артиллерии перевожу к нам в особый отдел и отправляю в командировку в тыл за этим субъектом. Предположительный его маршрут нам известен, а там уж смотри по обстоятельствам. Дело же твоё расстрельное останется вот в этом сейфе. Возьмёшь сукина сына, закрою и сдам его в архив, ведь особой-то вины за тобой нет, а что и есть, так ты, выполнив задание, всё и искупишь. Ну, а упустишь или пришибёшь его ненароком, тогда, уж извини, придётся встать к стенке».

Форму я не сменил, так и ходил потом всю войну с пушками на погонах. Да и удобнее так было при выполнении и этого и всех последующих заданий; не так бросалось в глаза принадлежность моя к грозным органам. И поехал я, Санёк, на попутках в только что освобождённый город Клинцы, что на Брянщине, куда по догадкам моего нового начальства должен был направиться «наш неуловимый капитан Василий». Да только не оказалось его уже там. За сутки до моего приезда, как сказал мне железнодорожный комендант этого городишки, внешне подходящий под мои описания капитан (разумеется, с другими документами) отбыл в Брянск. Через два дня в Брянске, та же самая «петрушка»: отбыл в Смоленск. И пошло-поехало. Смоленск, Калуга, Можайск, Калинин, опять Можайск, Подольск, Ногинск, Александрово. И везде я опаздывал к его отъезду, где на сутки, а где всего на несколько часов. Из Александрова «мой интендант» поехал в нашу сторону, на Иваново-Кинешму. Честно говоря, я уже собирался сойти с очередного поезда в Тейкове или в Пелгусове, и побывать хотя бы немного в Воронах, раз уж всё-равно сходил на каждой станции и расспрашивал о своём «крестнике» комендантов, военкомов и особистов, где те имелись. Но не побывал.

Доехал лжекапитан до Нерли и вдруг вернулся в Александрово. И дальше я чуть-чуть не потерял его след, потому как он оставил железную дорогу и продолжил колесить по стране на попутках. Ну, да как бы там ни было, а привёл он меня за собой в Горький. И вот тут я его потерял, как мне показалось, что совсем. Город огромный, военных пруд-пруди и с его обычной в общем внешностью тоже, а документы, как я убедился, подделывать он был мастак, скрываться ему там было совсем нетрудно. В общем, хожу-брожу по улицам, с жизнью прощаюсь. Думаю, что раз уж всё-равно майор Спиридонов передаст моё дело в трибунал, то побываю-ка я напоследок на родине. И уже взял билет на пароход до Кинешмы. Ан удача-то улыбнулась мне всё-таки.

В ожидании парохода хожу это я, значит, по пустырю на берегу Волги между портом и автозаводом, ГАЗом знаменитым. Это уже май месяц был, только вторая половина, а погода ну прям как сейчас вот. Самогонкой разжился, решив выпить с горя. Вдруг вижу: прямо у самой воды на камне сидит офицер и что-то в планшетке не то чертит, не то пишет. Вгляделся я получше и прямо-таки онемел-похолодел от радости: это был тот, кого я так искал. Но, найти-то я его нашёл, а как взять-то? Место открытое, незаметно к нему не приблизишься, а так, «в полный рост», как в атаку, идти, и думать не моги, потому как узнает он меня тут же и «положит», не из пистолета, так ножом, ибо у него спецподготовка, а у меня, увальня деревенского, что?.. И тут, на моё счастье, патруль появился на берегу. Проверили у него документы и ко мне направились. А «мой капитан», наверняка что-то заподозрив или тоже узнав меня, встал и быстро-быстро пошёл от нас прочь. Пока старший патруля, сержант, проверил моё удостоверение, и пока я объяснил, в чём дело, мой недруг был уже далеко и вот-вот должен скрыться в кустах. Тогда… Из моего старенького нагана его уже не достать, да и боязно; помню, что если убью ненароком даже, то всё-равно расстреляют. Кто мне в тот момент помог, ловкости и «соображалки» прибавив, не знаю; Господь Бог, наверное? А только выхватил я у бежавшего рядом солдата-патрульного автомат и дал длиннющую очередь по ногам преследуемого. Где-то с полдиска сразу от волнения выпустил. Опустив затем ствол, понял что попал, потому как тот сидел на земле на коленях. Подумалось: хорошо, что ППД (пистолет-пулемёт Дегтярёва) попался; ни ППШ, ни ППС не достали бы так далеко…

Когда мы вчетвером подбежали к нему, он пытался изобразить улыбку даже сквозь гримасу от боли и протягивал мне свой ТТ рукояткой вперёд. «Бери, тёзка, и пистолет и меня. Ловко же ты меня выследил. Молодец. Авось, не загнусь в вашей Сибири, тогда и свидимся, ежели Бог даст». Я не понял и спросил: «Почему тёзка-то?». А он: «Да потому Вань, что никакой я не Василий Кузьмин, разумеется, а твой тёзка не только по имени, но по фамилии тоже: Иоганн Матросманн, или, если угодно, по-русски, Иван Матросов».

— Вот за это дело я, Саш, и получил эту самую медаль. — дядя Ваня разлил остатки «Московской» по стаканам. — Вообще-то за подобное не ниже «Красной Звезды» полагалось. Да мне тогда и этого «полтинника» не надо было; рад был и тому, что жив остался. Ну, за Победу, сосед, по последней!

Затем, мы с Иваном Арсентьевичем долго молча курили, сидя на лавочке во всё более сгущающихся светло-сиреневых майских сумерках.

15.04.2009 г. Александр Лапшов.

Цена: не оговаривается.