Синтаро Исихара - Соль жизни

У этих двоих вообще ружей с собой не было; мне кажется, что они еще не созрели для такого приключения. Один из них сказал: «Сначала я решил, что она сожрет тебя, потому что ты был впереди всех, а потом подумал, что рыбин три штуки и нас тоже три человека».

Полагаю, что эти салаги, по крайней мере, сумели убедиться в том, что в море всякое плавает.

И глубина-то была всего двадцать метров, а эта сцена у меня до сих пор перед глазами… Нет, до сих пор я чувствую кожей колебание воды от движения тех огромных толстенных рыбин, которые проплыли мимо меня.

Не буду сейчас рассказывать о том, как давным-давно в заливе Сагами возле Матадзуры я видел больного кита, которого с яхты можно было почти коснуться рукой. За исключением этого случая самым большим обитателем моря, которого мне пришлось непосредственно наблюдать, была рыба под названием пескарь мороко, повстречавшаяся мне в подводной пещере рифовой гряды южной оконечности острова Минамидзима архипелага Огасавара. Насколько мне известно, возле Минамидзимы водится столько красивейших и экзотичнейших пород рыб, что его можно считать самым потрясающим местом в мире. Когда я впервые очутился на этом острове, мне показалось, что я нахожусь в каком-то абсолютно нереальном или даже заколдованном мире.

Остров Минамидзима вытянут с севера на юг и по всему периметру окружен почти отвесными скалами, так что высадиться на берег довольно трудно. Течение вокруг острова быстрое, и даже если кораблю удается подойти к какой-нибудь скале, то высадиться все равно очень трудно, поскольку его мгновенно сносит течением, и вся операция представляется достаточно опасной. Чтобы высадиться на остров, существует только один путь: зайти в Акулью бухту — Самэикэ, которая расположена на южной оконечности острова и формой напоминает кратер вулкана. Однако вход в эту бухту настолько узок, что проникнуть через него может только лодка. Как на грех между островами Титисима и Минамидзима приливы и отливы делают море очень бурным, так что пройти там даже на самой маленькой лодке — весьма трудная задача.

Мы поступили так: на рыбацкой шхуне подошли ко входу в бухту и поплыли дальше в масках и ластах. Оказавшись перед горловиной, ведущей в бухту, мы увидели, что оттуда выплыло нечто похожее на циновку. Это оказался скат размером больше чем в шесть квадратных метров. Мы были в гидрокостюмах. Да уж, сесть на такого верхом и прокатиться… Нет, это было бы чересчур. Когда мы доплыли до него, скат продолжил движение по намеченному им маршруту и, уйдя с поверхности под воду, коснулся наших животов. Несколько глубже были видны стайки морских окуньков размером в тридцать-сорок сантиметров и метровых морских щук.

Когда мы доплыли по узкой — будто полузавязанный мешок — горловине до бухты, то оказалось, что вода там, в отличие от того, что мы видели перед этим, была мутной и непрозрачной. Мы знали, что акулы в этой Акульей бухте редко нападают на человека, но увидев акулу, принадлежавшую к породе уайттип, все равно были неприятно поражены. Мы плыли с опаской, видимость составляла всего четыре-пять метров. И вдруг прямо перед нами появилась большая акула, которая в свою очередь испугалась нас, выгнулась и скрылась с глаз долой.

Наш проводник Ямада сказал: «Она услышала, как мы плывем, и приблизилась, чтобы выяснить, что это за звуки. Больше она здесь не появится». Этот вид акул, которые приплывают на звук, не представляет опасности — пусть даже несколько десятков их будет кружиться вокруг тебя.

Набравшись решимости, мы поплыли внутрь бухты. Как нас и предупреждали, возле скалы на противоположном берегу кружили акулы размером метра в два. Эти акулы весьма ленивы, некоторые называют их «сонями». Днем они укладываются друг на друга и спят. Как сказал мне один эксперт, эти акулы — просто уникумы.

Мы выбрались на берег и пошли пешком. Тут позади нас в центре бухты раздался не то вой, не то стон. Мы обернулись в испуге: две огромные спаривающиеся в воде морские черепахи всплыли, не разъединяясь, на поверхность воды, чтобы сделать глоток воздуха.

Мы взобрались по крутому склону. Поверхность земли была усеяна стоящими торчком острыми, как бритва, тонкими каменными пластинами, по которым было невозможно ступать босиком. Даже кремни, которые использовал человек в эпоху палеолита для своих топоров и ножей, не могли быть острее. Если по случайности ты хватался за них, на ладони оставался порез. Говорят, такие камешки есть только на острове Крит в Эгейском море. Пространство между скалами было усеяно мелкими бледно-фиолетовыми цветочками. Если ты наступал на них, листья плющились, а вокруг распространялся нежный аромат, напоминавший запах мяты.

Мы поднимались по душистому склону, опьяненные благоуханием. Перевалив через вершину, мы оказались перед пустыней, покрытой белейшим песком. На западе пустыня кончалась ослепительной голубизны и прозрачности морем — там находилась небольшая бухточка, проход в которую был скрыт со стороны моря нависавшей сверху скалой. Внизу в узком проходе бились волны.

Мы шли по пустыне, представлявшей собой белые ракушки уже не существующих на земле и превратившихся в окаменелости древних существ. На плато, которым кончалась пустыня и которое возвышалось над морем всего на двадцать метров, располагалось мутно-зеленое болото, представлявшее собой разительный контраст по отношению к морю. Там росла невиданная мной доселе странная, похожая на тростник, трава, и с гомоном летали неведомые мне водоплавающие птицы.

Весь этот пейзаж производил такое впечатление, будто ты находишься на другой планете. Посреди пустыни стояла табличка, запрещавшая уносить с собой раковины. Если бы не она, то можно было бы подумать, что тебя во сне перенесли сюда и оставили одного. И вот ты открыл глаза и обнаружил, что находишься на какой-то необитаемой планете. Хотя мы в действительности и находились на планете Земля, все равно пейзаж производил впечатление чего-то нездешнего. Мистическое спокойствие. Не знаю уж, сумеют ли мои слова передать красоту этого острова…

Вот почему когда я попадаю на архипелаг Огасавара, всегда первым делом стараюсь отправиться на остров Минамидзима. Когда я приплыл на этот остров в тот раз, о котором веду рассказ, он произвел на меня еще более сильное впечатление, чем всегда. Это было какое-то религиозное чувство. Я не знаю другого места, которое более подходило бы под определение священной земли.

Скала, расположенная на южной оконечности острова, где я повстречался с огромной рыбиной, тоже вписывается в понятие «священной земли».

Я очутился на острове в 1978 году в связи с регатой Огасавара. Подготовку яхты я поручил молодым членам экипажа. Вместе с любителями подводного плавания боцманом по фамилии Исикава и Акиокой, инструктором начинающих яхтсменов, мы отправились на Минамидзиму под водительством знатока тех мест — профессионального ныряльщика Ямады.