Джон Маверик - Я, Шахерезада…

Ему никак не удавалось поднести к губам поданный Алексом стакан воды. Руки дрожали так сильно, что жидкость расплескивалась прямо Маверику на брюки.

А Алекс никак не мог взять в толк, как можно было, встретив кого-то в парке поздно ночью, сразу очутиться дома, да вдобавок уже утром? Разве что встреченный оказался инопланетянином, умеющим мгновенно перемещать материю во времени и пространстве? И отчего на набережной было светло в отсутствие фонарей?

Впрочем, не фонари занимали Алекса в данный момент, а совсем другое.

— По голове били? — осведомился он подозрительно.

— Нет… как будто. Не помню. — Маверик, словно в недоумении, поднес руку ко лбу. — Голова не болит.

— Раздевайся! — резко потребовал Алекс и рывком поднял его на ноги. И тут же сам принялся срывать с Джонни одежду.

— Нет, не надо, пожалуйста, — Маверик слабо сопротивлялся.

— О, дьявол, Джон! Убери руки!

Стянув с испуганно съежившегося паренька майку и спустив ему брюки до колен, Алекс подверг его тщательному осмотру, но никаких серьезных повреждений не обнаружил. Разве что пара синяков, но это ерунда. Не похоже, что его били. Или чем-то тяжелым по голове огрели? Так шишка вскочила бы… Да, странно. Может быть, инфлюэнца какая-нибудь, менингит там, энцефалит, черт его разберет.

Познания Алекса в медицине были невелики, а роль сиделки при внезапно заболевшем друге ему совершенно не улыбалась. Надо бы найти кого-нибудь, чтобы позаботился о Джоне до вечера, а самому свалить из дома. С друзьями что ли пивка попить? А если за сутки мальчишка не очухается, придется обратиться к врачу.

Алекс вышел в прихожую, предоставив Маверика самому себе. Полистал телефонный справочник, раздумывая: к кому обратиться с деликатной просьбой? Чтобы и не отказали, и Джонни не обидели. А то, кто знает, захотят воспользоваться на халяву… ни к чему это сейчас.

Впрочем, был у Алекса на примете один парнишка, странноватый, правда, но зато смирный и всегда готовый помочь. Как его… Паскаль… Паскаль Кламм.

И Алекс, торопливо открыв справочник на нужной странице принялся набирать номер. Оставалось наврать про неотложные дела и так некстати занемогшего соседа по квартире. Ну, не оставлять же беднягу одного, мало ли, что может случиться?

Паскаль прибежал, запыхавшись, минут через двадцать, быстро сказал уже стоящему в дверях Алексу: «Ты иди, Александр, все будет в порядке», и сразу занялся оказанием первой помощи больному, уж как он ее себе представлял. И пусть медицинскими знаниями Паскаль так же не блистал, тем не менее, он оказался именно тем человеком, которого желаешь увидеть рядом, когда тебе плохо. Невзрачный, тусклый блондинчик в нелепых очках с толстыми стеклами, он как будто распространял вокруг себя ауру молчаливого сочувствия и теплой, ненавязчивой заботы.

Прежде всего он заставил Маверика выпить чашку подогретого красного вина, потом помог ему раздеться и уложил в постель, бережно укутав сразу двумя шерстяными одеялами. И со словами: «Джон, если тебе что-нибудь будет нужно, я на кухне», — вышел из комнаты, оставив его одного.

Джонни свернулся калачиком и закрыл глаза. Заснул, а может быть, просто лежал тихо, постепенно согреваясь. Он был рад, что Алекс куда-то смотался, а вместо него пришел этот неприметный человечек в смешных очках, который ничего не требует, не задает мучительных вопросов, не хватает его бесцеремонно и грубо. А держится смущенно и настороженно, словно боится обжечься о чужую боль. Странный мальчик, и где его Алекс откопал?

Джонни лежал, то окунаясь в прозрачное забытье, полное смутных образов и красок, то проваливаясь в черный колодец беспамятства. Потом снова выныривая на поверхность и ловя чутким слухом глухое бормотание закипающего кофейника и мелкое, серебряное тикание часов на прикроватной тумбочке. Вместе с обыденными звуками к Маверику возвращалось сознание, а с ним — ужасы пережитой ночи; и Джонни стонал сквозь зубы, и трясся в изнурительной лихорадке, глубже зарываясь под колючие одеяла.

Но постепенно его тело расслабилось в приятном тепле, дрожь улеглась, а дыхание стало спокойнее. К вечеру он очнулся окончательно и долго смотрел в потолок широко открытыми глазами, не в силах понять, что за полосы движутся там хаотически, сплетаясь и образуя причудливые узоры. Свет ли это фар проезжающих мимо машин или порождения его собственного, не до конца прояснившегося сознания?

Плотные, мутно-кофейные сумерки уже сгустились, в комнате было темно и душно, и Джонни никак не мог определить который час. Алекса рядом не было, значит не так уж и поздно. Ушел ли тот чудик? Наверное, да, не ночевать же он здесь собрался?

Маверик тихо встал с постели и, как был, полуодетый, выскользнул на кухню. Там, за столом, в тусклом пятне желтого света, сидел вчерашний блондинчик и читал какую-то книжку.

Джонни остановился в дверях.

— Халло, — нерешительно окликнул он припозднившегося гостя. — Тебя, кажется, Паскаль зовут?

Он смутно помнил, как Алекс называл ему это имя, прежде чем убежать по своим архиважным делам.

— Да, — блондинчик поднял голову. Сквозь выпуклые стекла очков его взгляд казался расфокуссированным и слегка растерянным. — Как ты себя чувствуешь, Джон?

— Мне уже лучше. Почему ты не идешь домой?

— Я обещал твоему соседу, что посижу с тобой до его возвращения. Он очень переживал за тебя.

Соседу, значит?! Ну, Алекс! Джонни даже смешно стало при мысли, что партнер мог за него переживать.

— Да я бы и один как-нибудь. Мне, правда, лучше, я же сказал… Или, хочешь, приляг на диване в гостиной? — предложил Маверик. — Что ж ты будешь полночи не спать?

Паскаль улыбнулся, тепло и открыто. Джонни его улыбка понравилась.

— Нет, спасибо. Я еще почитаю немножко. Во сколько обычно приходит Александр?

— Около часа ночи. Точно не знаю, я сам обычно прихожу позже.

Паскаль закрыл толстую, в черной кожаной обложке книгу и положил ее титульным листом вниз, на край стола.

— А ты где работаешь, Джон?

Вот тебе и раз, Джонни даже смутился. Он был уверен, что о его занятии знают все приятели Алекса. Достаточно хоть раз увидеть их ухмылочки при одном упоминании имени Джона Маверика!

Да почему он должен перед кем-то отчитываться; он же не ворует чужие деньги, а честно зарабатывает себе на хлеб… уж как умеет.

— Мне бы не хотелось говорить на эту тему, — вздохнув, ответил Маверик. — Извини, Паскаль.

— Конечно, это твое право, Джон.

Несколько минут они молча смотрели друг на друга, и Джонни очень хотелось самому спрятать глаза за толстыми радужными стеклами. В ношении очков есть как минимум два преимущества: пока они на тебе, твои чувства никому не видны, а стоит их снять — и мир становится расплывчато-прекрасен.