Александр Соколов - Заброшенный колодец

Продукты Виктор покупал на свои деньги, а пенсию деда откладывали на похороны. Квартирант оказался для Фрола находкой. Когда в коридоре появлялся Виктор, обтянутый тельняшкой, замолкали оживлённые разговоры на кухне. Ткачук не сказал за всё время соседям ни слова, но те, завидев его, разбегались по комнатам, словно тараканы.

«При деньгах и связях», — говорил о соседском семействе Фрол, но Виктор, кажется, даже не помнил никого из них в лицо, включая отца, двоих сыновей и горластую, неряшливую женщину. Когда он развешивал в коридоре стираные подштанники деда, соседи не показывали носа. А на кухне он бывал редко, в основном только утром.

Вскоре Фрол стал уговаривать Виктора, чтобы тот прописался у него; боялся, сбежит, как студент.

Виктор пошёл в отдел социального обеспечения забрать документы, каким-то чудесным образом оформленные для дома престарелых без согласия Фрола. Ткачуку не отдали их: не родственник и даже не опекун. В домоуправлении тоже находились тысячи причин, чтобы не прописывать его. Раньше Виктор думал, что эти две организации никак не могут быть связаны между собой. Теперь он понял, что ошибался. Комнату деда давно держали как «перспективную». Дело собеса — пристроить Фрола, дело домоуправления — держать «площадь», кому надо. Кому же надо? Тому, кто при деньгах, за так сейчас ничего не делается… Помыкавшись, Ткачук всё-таки оформил опекунство и явился в собес забирать бумаги на деда.

Очереди, как ни странно, не было, и он прошёл в кабинет, где стояли два стола. Он подошёл к девушке, она указала на мужчину, разговаривающего с посетителем: «К Евгению Петровичу». Виктор, не дожидаясь приглашения, присел на стулья, рядком выстроенные у стены. У мужчины — довольное, симпатичное, улыбчивое лицо. Он продолжал свой разговор:

— А где вы, собственно, работаете? — обращался он к посетителю.

— Отдел снабжения треста «Стройматериалы», — отвечал тот.

— У вас большие возможности… Сейчас трудные времена.

— Нет вопросов! — перебил посетитель. — Что надо — организуем. Если мы сами себе не поможем, кто нам поможет? Пишите телефон.

Совершенно незаметным жестом посетитель извлёк красивую упаковку, и так же ловко оставил её на столе. Евгений Петрович, кажется, ничего не заметил. Он проводил посетителя до двери, вернулся за свой стол, и перед Виктором уже сидел совершенно другой человек.

— Вы ко мне? — спросил Евгений Петрович тусклым голосом и стал рассеянно перекладывать на столе бумаги.

Если бы хоть какая-то тень догадки коснулась его, если бы он посмотрел на Виктора, почувствовал, кто сидит перед ним, — как всполошился бы этот человек! Как всколыхнулась бы эта оболочка, в которой пребывает Сатана, спокойный и уверенный в своей безнаказанности!

— Я к вам, — глухо ответил Виктор и присел к столу. Он втянул носом тонкий запах жасмина, исходивший от гладких щёк Евгения Петровича. — Я пришёл забрать бумаги деда Фрола — он не поедет в дом престарелых.

Виктор выложил на стол свидетельство об опекунстве.

— Да-да-да-да. А, собственно, кем вы ему приходитесь?

— Никем.

— Значит, решили получить комнату старика?

— Нет, не решил.

— Вы, кажется, были в Афганистане и могли бы получить жильё по льготам?

— Я что, пришёл у вас просить?

— Вот вы все такие, афганцы. Разве я.

— Нет, не вы. Вы — нет… Давайте бумаги и оставьте старика в покое. Девушка, вы могли бы выйти?

Девушка не успела встать, как на столе оказалась папка с фамилией Фрола. Лицо Евгения Петровича побледнело… Вот оно внутреннее, скрытное! Может быть, всё-таки почувствовал, кто перед ним?!

Виктора мучила бессонница. Он забывался только к утру, когда уже нужно было идти на работу. Сны были похожи на бред после контузии — всё тело покрывалось липкой испариной и, просыпаясь, он думал о том, что снова приедет к этому мосту и будет дышать невыносимым воздухом. Каждый раз он говорил себе: всё, больше не поеду! Странный сон приснился ему сегодня: бескрайнее поле и он, возле старого, заброшенного колодца. Верхняя часть сруба сгнила и обвалилась. К уцелевшему столбику привязана верёвка с жестянкой для воды.

К этому колодцу, хотя и был он далеко, мальчишки бегали из деревни, чтобы покричать в бездонную черноту сруба, достать со дна холодной воды с привкусом плесени. Он смотрел в тёмную пустоту колодца, ему было страшновато, жутко представлять себя на дне, но безотчётно влекло заглядывать туда снова, снова хотелось испытать эту сосущую пустоту под ложечкой… Сон не выходил из головы: чёрные, покрытые слизью стены сруба, не дают ему выбраться; он цепляется ногтями за гнилое дерево, но оно подаётся, крошится. И он снова проваливается на дно, где темно, сырой холод пронизывает до костей… Вдруг появляется лицо старца, глубокие глаза смотрят проникновенно, ему сразу становится тепло, и он сразу понял: это Христос! Старец протянул к нему руки, и в руках его сверкнул отточенный меч.

— Иди, Виктор! Только ты можешь узреть Сатану. Нет служителей Бога, антихрист правит на земле… — произнёс он то, что, Виктор давно уже ждал, и исчез. Но кто это? Вместо старца — знакомое лицо, в рясе, и с крестом на шее. Знакомая улыбка — это же Евгений Петрович! Что же он рядится в рясу? Он же готов ради пузырька с французским одеколоном отобрать у старого Фрола последнее прибежище в его жизни… Надо сорвать с него рясу! Надо, чтобы все увидели, что скрывается под ней.

В один из дней осени, когда стояла отвратительная погода, Виктор не поехал на завод. Он позвонил мастеру, сказал, что заболел, и что на следующей неделе берёт расчёт. Те деньги, что он зарабатывал на заводе, можно было иметь за неделю в мебельном магазине. Как-то зашёл Лешка, его давний друг, посмотрел на его руки, сказал:

— С такими лапищами тебе у нас цены не будет! — и это решило дело.

Всю зиму он возил мебель, тяжёлая физическая работа отвлекала его от назойливых мыслей. Но спал по-прежнему плохо. Во сне он испытывал странные превращения; это был другой мир, где всё подвластно символам, наполненным значением.

Чаще всего приходил старик с пронзительным взглядом. Этот старик приносил ему успокоение. Но, его взгляд, его жесты, его слова — имели какой-то смысл. Старец призывал Виктора к действию, к осуществлению справедливого возмездия, и Виктор мучился, пытаясь разгадать знаки, которые, как он был уверен, ему посылались свыше.

И почти в каждом сне — Евгений Петрович. Его приятная улыбка. И даже запах жасмина. Но стоило Виктору ухватить его за одежды, как под ними оказывалось одно и то же — труха и гниль…

Виктору не составило труда узнать, где Евгений Петрович живёт. И он стал ездить к нему, в новый микрорайон. Виктор не жалел своего свободного времени. Даже в плохую погоду он сидел на лавочке, накинув капюшон на голову, и смотрел на его окно на третьем этаже. Иногда Евгений Петрович выгуливал свою собаку, маленького шпица. Несколько раз он прошёл мимо Виктора, покуривая дорогую сигарету, но даже не взглянул на него.