Рик Моуди - Двойное Зеро

Мой отец вырос на Среднем Западе. Он ценил семейный уют, крепкое рукопожатие, обмен добродушными шуточками с официанткой в придорожном кафе. До тридцати четырех лет он работал на одной из ферм, принадлежащих большой международной корпорации, — тех, что создаются из хозяйств разорившихся мелких фермеров. С высоты птичьего полета она походила на шахматную доску. Было это под Бидуэллом, в Огайо. А называлась компания, кажется, «Арчер Дэниэлс Мидланд, Монсанто» или как-то вроде того. Позже ту землю, про которую я говорю, продали застройщикам. Наверно, выгоднее было избавиться от нее и купить где-нибудь в другом месте. Поселок, который появился на этой территории, назвали «Золотые Луга», хотя никаких лугов там не было. Туда мы и перебрались после того, как отца уволили с работы. Это известие застало его в баре у железной дороги.

Тогда он нанялся в универмаг «Сирс», в отдел электроинструментов. Примерно тогда же он познакомился с моей матерью — победительницей конкурса на титул самой красивой скандинавки в Бидуэлле. Они долго встречались, прежде чем пожениться. Может быть, маме не давала покоя ее корона, но она очень хотела, чтобы отцу (и мне заодно, поскольку я появился довольно скоро) побыстрее досталась солидная порция американской мечты. Она смотрела в будущее с надеждой и была твердо намерена не остаться в стороне от раздачи. В одноэтажной халупе в Золотых Лугах было, прямо скажем, тесновато, не говоря уж о том, что она потихоньку разваливалась. Вдобавок, рядом с нами жил торговец подержанными машинами, которого никто не любил. Ходили слухи, что у этого малого, Стабба, закопаны в подвале трупы подростков. Если учесть, что наш штат занимал первое место по серийным убийцам, удивляться тут особенно нечему. Мать убедила отца, что ему надо сменить свою профессию на другую, где будет больше шансов сделать карьеру. Неужели он собирается всю жизнь торговать инструментами? Она предложила разводить ангорских кроликов. Он согласился. Плодятся они и вправду без удержу, как вы наверняка знаете. А ухаживать за ними поручили мне. У нас было штук тридцать садков с этими кроликами, которые обгаживали все подряд, стоило им услышать рядом хотя бы шепот; кроме того, их шерсть нужно было прясть вручную на настоящем станке. Если, конечно, вы собирались хоть что-нибудь заработать. Прясть-то меня не заставляли: уж больно я тогда был мал. Но мысль вам понятна. Выяснилось, что у матери на все это не хватает терпения.

Дальше были тисовые деревья. В них якобы есть какое-то химическое вещество, которое входит в состав токсинов для борьбы с раком. Наверное, мать подумала о жителях нашего городка. Дело в том, что почти все в Золотых Лугах носили парики, и позже, когда обнаружилось, что наш поселок разбит на старой свалке хромовых отходов, откровением это ни для кого не стало. К тому времени мы уже успели засадить тисами участок в полакра, арендованный у одного производителя нейлона поблизости, но там тоже были тяжелые металлы, и наши деревья этого не вынесли. А главное, что к концу года вещество, которое раньше добывали из тисов, научились получать в лаборатории.

Мать сделала ставку на лам. Ездила в публичную библиотеку в Бидуэлле. Сидела в отделе бизнес-литературы, читала про этих лам. Но какой с них прок? Разве что свитер связать. Так мы остановились на страусах. Страус — создание поэтическое. Его жизнь — сплошная драма. На всей нашей планете нет птицы крупнее страуса. На ногах у страусов по два пальца. Они могут развивать скорость до восьмидесяти километров в час, и поверьте мне, я видел, как они это делают. К примеру, стоите вы в дальнем конце нашей страусовой фермы — мы назвали ее «Двойное Зеро», — держите в руках картонный стакан с попкорном и вдруг замечаете страуса, который несется на вас со скоростью автофургона на магистрали федерального значения. Так иногда пикируют голуби, только этот голубь размером с хороший джип. Невероятную тупость, написанную на физиономии страуса, тоже стоит отметить, на случай, если вам в последнее время не приходилось наблюдать этих птиц вблизи. Они дышат ртом — по крайней мере, клюв у них всегда слегка приоткрыт. Вот вроде и все, что достаточно знать о страусах. Свет горит, а дома никого нет. Они напоминали мне одного слабоумного парня, с которым я учился в школе, по имени Захария Данбар. Сейчас он уже помер. В общем, суть в том, что эти страусы вечно норовят усесться верхом на других страусов, чтобы поиметь этих самых других страусов, причем для них абсолютно неважно, самец под ними или самка. И, раз уж мы заговорили о сексе и страусах, я почти уверен, что люди, которые работали на отцовской ферме, пытались наладить непосредственный контакт с продукцией «Двойного Зеро». Очевидно, что при таком крошечном мозге ни один страус не сочтет телесную близость с каким-нибудь пылким трудягой за оскорбление действием. Да и вообще, поразительно, что этот мозг величиной с горошину в черепе страуса способен управлять другим его полюсом. Поразительно, что электрические импульсы способны преодолевать такое огромное расстояние, при том что объемистая средняя часть, которую они встречают по дороге, — это сплошное мясо , добрых сто килограммов мяса, как подтвердит вам любая брошюра, но с удивительно низким содержанием жира. На вкус оно ничуть не хуже курицы — так утверждала моя бабушка до того, как подавилась. Ну так вот, с научной точки зрения страус относится к птицам. Но выглядит он совсем не как птица, и когда три-четыре сотни наших страусов толпой носились вокруг со скоростью восемьдесят километров в час, расплющивая мелких грызунов и пытаясь на ходу овладеть друг другом (мы приобрели три или четыре сотни страусов на рискованный заем в Сберегательном банке Огайо), они больше всего напоминали делегацию на загородном съезде представителей вымерших зоологических видов. Вам казалось, что вы вот-вот увидите парочку сношающихся косматых мамонтов или стаю саблезубых тигров.

Но я что-то отвлекся. На самом деле я хотел рассказать о страусиных яйцах. Десять лет мои родители старались вывести ранчо «Двойное Зеро» на уровень окупаемости, но им все же пришлось продать его и объявить себя банкротами. Печально, но факт. И стыдиться тут было нечего: практически все наши знакомые уже обанкротились. Во всем Бидуэлле вы не нашли бы человека, чей счет в банке не был бы арестован за долги. Когда с «Двойным Зеро» было покончено, — раньше родители выкладывали их перед воротами фермы, под навесом, надеясь продать людям, проезжающим мимо. На дороге стояли три указателя, в четверти километра друг от друга: « Живые страусы! Убедитесь сами! » Потом: « Страусиные яйца! Пять долларов штука! » И наконец: « Покормите страусов! Если не страшно!»