Татьяна Соломатина - Девять месяцев, или «Комедия женских положений»

– А ещё лучше вот что, – сказал маме Пупсика после получения автографа на фотографии ведущий специалист блатного учреждения, – пусть ваша Екатерина Владимировна перестанет об этом думать. Плюнет слюной. Вообще забудет о детях. Надо её чем-то отвлечь.

На день рождения Пупсику подарили щенка. Он рос не по дням, а по часам и больше всех любил родную няню. А Пупсик плакала по ночам над грудой использованных тестов на беременность, единогласно показывавших отрицательный результат.

– Её надо заинтересовать чем-то таким... Более или хотя бы таким же для твоей Кати значимым. Потому что это уже не физиология, а психика. Патологическая доминанта, понимаешь? «Не думай о красной обезьяне!» Если совсем уж популярно... Есть у неё какая-нибудь мечта, кроме этой ? – спрашивал всё ближе знакомившуюся с ним маму Пупсика красивый фигуристый ведущий специалист по репродукции.

– Так! – ответила народная артистка России. – Доверь это дело мне. – Она поцеловала ведущего специалиста, выскочила из постели и, с чувством продекламировав:

Нет, гордость глупая, прости, —

Любовь на всё пойти способна,

И я не побоюсь позора;

Но способ я и так найду

Уладить новую беду, —

...унеслась в душ.

– А это из какой роли? – пробурчал себе под нос и наморщил лоб ведущий специалист, интересовавшийся поэзией и драматургией куда больше мужа-аппаратчика.

– Диана. «Собака на сене». Лопе де Вега, – донеслось из ванной комнаты.

– Ах, ну да! – и он блаженно откинулся на подушки.

После чуть не два часа такая неожиданная и многогранная мама висела на телефоне, попивая кофе, сваренный ведущим специалистом, то по-голубиному воркуя, то по-тигриному рыча в трубку.

Всё-таки, видимо, не зря её, эту иногда и вовсе незнакомую маму, до безумия любил папа Владимир Петрович, и родная няня, и домохозяйка, и ведущий специалист, и многие и многие до него, и щенок Пупсика, и восторженные поклонники, и дочь, чего уж там греха таить!

– Завтра придёшь на пробы! – строго сказала она своему неразумному Пупсику. Далее назвала номер павильона и фамилию известного всей стране режиссёра.

Пупсик утратила дар речи.

– Ничего не гарантирую. Наверняка провалишься. Кино – не театр, надо, чтобы камера любила. А уж телесериалы – это тебе не полный метр, да и операторская работа и близко не та! – пренебрежительная мама обречённо-брезгливо махнула красивой ручкой на заведомо провальное мероприятие.

Пупсик шлёпнулась на диван рядом с такой же онемевшей и шлёпнувшейся родной няней. К ним проковылял и тоже шлёпнулся щенок и с интересом заскулил.

– А впрочем, чего только в природе не бывает?! Взять того же утконоса!

– Мама, у меня же нет профильного образования! – наконец отмерла Пупсик.

– У Мэтта Дэймона тоже! – отрезала высокомерная мама. – Особо, разумеется, не надейся, но плюс в том, что на главную роль в этом сериале нужна молодая толстая корова. Ты идеально подходишь. Так что шансы есть. Ничтожные, но есть!

Иезуитская мама лгала. Шансы Пупсика равнялись ста двадцати из ста. Потому что её знаменитая мама уже дала согласие на своё участие в первых десяти сериях (и это при её-то презрении к телесериалам!), если её дочь будет утверждена на главную роль. Режиссёр с радостью пошёл на подобное условие, потому что кто там этих молодух запоминает, «главные» они – очень условно, а звезда такого масштаба, как обворожительная и бесподобная мама Пупсика, – это джекпот! Это лучший канал, это самый-самый прайм-тайм, это рекламодатели, рейтинги и прочие лавровые ветви в клювиках шоколадных голубей. «Как вам удалось уговорить великую N участвовать в вашем телепроекте?! Она же всем известна своей открытой неприязнью к данному виду искусств и не раз называла его «фастфудом для нищих духом»!» – уже чудились ему в каждом углу восторженно вопрошающие журналисты. «Хотите верьте, хотите нет, она сама вышла на меня, хотя подготовка к съёмкам держалась в строжайшей тайне, и захотела попробовать... На общих основаниях. Она даже снялась в «пилоте». И работа так затянула её... Новый опыт... Режиссёрское воздействие... Брать пример...» И прочие благоглупости уже во множестве роились в режиссёрской голове. Да и спонсоры на такую величину попрут, как ночные бабочки на прожектор! Слава богу, у них с дочерью разные фамилии. Ничего, не первая протекционистская бездарь и, увы, не последняя.

На пробы Пупсик явилась непричёсанная, потная, с разнонакрашенными глазами, в салатовом сарафанчике и розовых туфлях. Он, конечно, не ожидал, что перед ним предстанет Софи Лорен или, на худой конец, Вупи Голдберг, но это было что-то из ряда вон выходящее даже для бездари! У неё так тряслись руки, что он бы пепельницы выносить или кофе подносить такой особе по доброй воле не доверил! Ассистенты разбежались прыскать по углам. Ему отступать было некуда. Репетируя с ней сцену, он пришёл в ещё больший ужас. Загодя утверждённая претендентка на главную роль краснела, отводила глаза, интонации её были безжизненны, а голос тих и невнятен... Надо было отснять хоть какой-нибудь материал и показать его фокус-группе и спонсорам... Фиаско! Полное фиаско, и ни одна, пусть и самой крупной величины, звезда это не спасёт. Пока оператор налаживал аппаратуру, режиссёр придумывал возможные пути отхода. Единственно разумным представлялось просто показать отснятый материал гениальной мамаше этого выдающегося в своей бездарности чуда. Она баба умная. Поймёт без слов. На фотографиях эта пухлая девица выглядела куда вменяемее. Вполне сносно и терпимо. И даже казалась вполне телегеничной. В жизни же – буратина буратиной. Такой дай команду: «Шагом марш!» – так она на месте и рухнет, потому что забудет, как ходить!

В общем, после команды «Мотор!» режиссёр судорожно вцепился в лысину и, собрав волю в тугой побелевший кулак, заглянул в объектив...

И ближайшие пять минут не мог глаз отвести!

Пупсик была гениальна! Все присутствующие в студии созерцали действо, отвиснув челюстями, а у одного из ассистентов сигарета сотлела вместе с губой. Он прегромко ойкнул, и в этот момент вся публика, выйдя из анабиоза, разразилась восторженными аплодисментами.

Есть люди, на которых любовь оказывает магическое действие. Жил-был себе обыкновенный человечишко – и вот случилось! – полюбил. Всё. Он уже не сирое нечто (или серое ничто – как вам больше нравится), а сверхновая. От него может подзарядиться энергией средних размеров галактика. Он встаёт с дивана и идёт в спортзал. Начинает читать Владимира Маяковского и понимать генез его всепоглощающего чувства к Лиле Брик. Человечишко уже не тварь дрожащая, а Человек, и он увольняется с предыдущей работы и кардинально меняет жизнь. Не сам – любовь изменила его. Не он изменил жизнь – его жизнь подменила любовь, и нет в мире подмены сладостнее, возвышеннее, благороднее и благодатнее. Встаёт, читает, увольняется он, конечно, самостоятельно, но биохимию его крови изменила любовь.