Андрей Никулин - Комсомольская любовь

Никого из взрослых кроме нас троих в квартире не было, и потому было решено курить прямо в комнате, в маленькой клетушке, которую занимали мой друг детства со своей молодой женой и маленькой дочкой. Митенька на правах хозяина распахнул балконную дверь, особенностью их квартиры было то, что у каждой комнаты имелся отдельный маленький балкончик. Стояли последние погожие октябрьские деньки, и свежий ветерок, сразу же залетевший через раскрытую балконную дверь с улицы, был тёплым, с запахом опавших листьев.

Ленусик уселась на кровати, подобрав под себя ножки, а я и Митенька расположились рядом на полу. Между нами стояла маленькая табуреточка, а на ней бутылка лимонной водки, три рюмки и блюдечко с нарезанным яблоком. Мы выпивали, курили кишиневский «Космос», слушали «Смоки» и нам было хорошо. Недоволен был только кенарь Кеша, ещё один квартирант на митенькиной жилплощади, и чтобы не травмировать психику птички, клетку пришлось прикрыть платком.

Вообще-то мы всем напиткам предпочитали портвейн, но у Ленусика после родов с портвейна постоянно случалась изжога, и потому я купил бутылку лимонной водки. Обыкновенной, «Русской», в магазине почему-то не оказалось. Денег у меня хватило только на одну бутылку, а у Митеньки с Ленусиком денег в достаточном количестве никогда не было, так вот мы и цедили эту бутылку, наливая в разнокалиберные рюмочки по чуть-чуть. Собственно напиваться мы и не хотели, так сидели, трепались, слушали музыку. У Митеньки был старый катушечный магнитофон «Комета», который работал только тогда, когда у него, у магнитофона, было хорошее настроение. Вот и сейчас старик мафон вдруг заартачился, стал «тянуть» плёнку, а потом и вовсе остановился.

- Опять пассик слетел, - сокрушённо вздохнул Митенька и полез в ящик стола за отвёрткой.

- Андрюх, там, на балконе транзистор на гвоздике висит, - обратилась ко мне Ленусик, - включи пока его, что ли.

Я вышел на балкончик, нашёл видавший виды приёмник и стал крутить ручку настройки. На всех волнах был сплошной шум и треск, «глушилки» вокруг нашего «закрытого» города работали исправно, и только «Маяк» отозвался бодрой мелодией.

«…и вновь продолжается бой

И сердцу тревожно в груди…»

- И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди! – как по команде грянули, мы, все троя.

- Давайте и мы продолжим наш бой! – я вернулся в комнату и разлил водку по рюмочкам. Мы выпили и допели вместе с Лещенко бодрую комсомольскую песню. Нам почему-то стало очень смешно. Вы же помните, как в молодости вдруг становилось ужасно хорошо и весело, без всякого казалось бы повода.

- Тише, мальчики! – насторожилась Ленусик и махнула рукой, стараясь прекратить наш безудержный смех. - Ну, вот, Олич кричит!

Трёхмесячная девочка Оля спала в соседней комнате, а теперь проснулась от нашего гогота и криком потребовала маму. Ленусик соскочила с дивана, быстро затушила сигарету и заторопилась к дочери. А мы с папой Митенькой, захватив почти пустую пачку с взлетающей ракетой, вышли на балкон.

- А где у тебя мать и все остальные? – спросил я.

- Маман с сеструхой на дачу к кому-то поехали. У мамки отгулов скопилось много, вот и решила отдохнуть, - Митенька настойчиво крутил ручку настройки транзистора стараясь поймать что-нибудь зарубежное.

- А она у тебя в каком сейчас звании? – я заметил, что в доме, напротив, в окне мелькнула симпатичная девушка.

- Майор. Она у меня сейчас в ОБХСС служит, - кроме «Маяка» Митеньки так и не удалось ничего найти.

- Ни фига себе! – я с уважением взглянул на друга. - На страже социалистической собственности, значит у тебя маман, да?!

- Ага, - усмехнулся Митенька. - А сынок тушёнку и сгущёнку из рефрижераторов толкает налево.

Когда Митенька и Ленусик вынуждены были пожениться – «причина» сейчас лежала в соседней комнате и орала благим матом, – моему другу в кое-то веки пришлось зарабатывать деньги самому. Через маминых же знакомых Митеньку пристроили экспедитором на железную дорогу. Работа была не ахти: дальние командировки и постоянная нервотрёпка по поводу неизбежных недостач. Но мизерная зарплата и другие неудобства, как и было положено в советское время, компенсировались возможностью что-то украсть. Правда, из Митеньки «расхититель» получился хреновый, и, ни ему, ни Ленусику с Оличем денег никогда не хватало. У папы Митеньки лучше получалось «бомбить» маленькие магазинчики и газетные киоски по ночам, но об этой его слабости знал только я. Дружили мы с Митенькой ещё со школы, и не важно, что я был почти отличником, а мой друг хулиганом и двоечником. После школы я с грехом пополам поступил в институт, а Митенька, несмотря на маму - офицера милиции и бабушку - заслуженного врача, загремел в армию. Ну, а потом все, как положено, как у многих из нас: возвращается солдат домой, встречает подросшую за два года девчонку-соседку, трахает её, ну и как бы совсем по своей воли жениться. Свидетелем на их свадьбе был, конечно же, я.

И вот теперь Митенька жил в окружении пяти женщин и очень тосковал. Я же иногда навещал друга, прихватив с собой что-нибудь выпить.

- Слушай, а что это за девчонка там, в доме напротив? – поинтересовался я у друга, опять взявшегося за приёмник.

- Да хрен его знает, - пожал плечами Митенька, не отрываясь от своего бесполезного занятия. - Мне теперь не до баб.

- Кто тут про баб говорит, а? – в проёме балконной двери появилась Ленусик.

- Да вот, Андрюхе, какие-то девки в доме напротив, мерещатся, - Митенька всё-таки бросил попытки найти в эфире что-то стоящие и оставил волну «Маяка».

«…мы сами ритмы времени

И нам с тобой доверены

И песни и ночи без снааа-а…», - вопил Лёва Лещенко.

- Любовь, Комсомол и весна! – хором рявкнули мы на весь двор.

Девушка в окне напротив, испуганно выглянула из-за занавески и с удивлением посмотрела в нашу сторону. Я засмеялся и помахал ей рукой.

- А что это сегодня всё про Комсомол поют? – Митенька приглушил голос народного певца.

- Так сегодня же – День рождения ВЛКСМ! – Ленусик втиснулась между нами и тоже облокотилась на перила балкона. - На кухне календарь висит, так там красным по белому.

- Ааа, ну, понятно теперь, - Митенька вздохнул. - Нормальной музыки сегодня не будет.

- А что, - его жена закурила сигарету, - я вот, например, в школе была активной комсомолкой, даже в комитет входила.

- Блядство там, в этих комитетах и больше ничего, - Митенька ушёл с балкона и принялся за оживление своего магнитофона.

- Кстати, а почему «была»? – я прикурил от сигареты Ленусика. - Мы ещё по возрасту – комсомольцы. Правда, не помню, чтобы я взносы платил. Стипендия опять накрылась.

- Да, комсомольцы… - вздохнула Ленусик. - Чтобы стипендию получать, наверное, учиться надо, а? А чего ты пьёшь, а не учишься?