Светлана Мерцалова - С опозданием на много лет...

— Конечно. Даже бы не заметила, — передразнила Оксана.

— Не строй из себя пострадавшую. Ты действуешь еще жестче. Как только тебе надоел очередной жеребец, то ты его бросаешь, даже не задумываясь о дочери. От меня же ты требуешь жертвы. Ошибка, совершенная другим, всегда кажется нам мерзкой, но стоит нам самим сделать подобное, и это уже не выглядит так плохо. Чужие пороки всегда хуже наших пороков. Свои мы всегда можем оправдать, а чужие судим по полной. Так что ж ты мне ставишь в упрек, если сама знаешь как тяжело жить с человеком, которого не любишь…

— За что ты ее так любил?

Лавров на секунду задумался:

— В ней не было того ненавистного, бабского, что может быть в женщине. Конечно, было много и недостатков — она была расточительна, лжива, эгоистична. Но даже недостатки украшали ее! Я готов был ей простить все — ложь, измену, только бы она была со мной. Я не мог жить без нее! Это было какое-то наваждение! С ней я каждый раз умирал и рождался заново. Я чувствовал себя молодым! С ней я снова стал полноценным!..

— Я не верю в это, то есть не могу поверить, — замотала головой Оксана.

— Почему?

— Конечно, я читала о такой любви, видела в кино, но никогда не верила в это… Я не могу представить себя в этой ситуации. Мне трудно в это поверить потому, что мне не довелось испытать. Никогда и ничем я не жертвовала ни для кого…

— Ты никогда не любила?

— Не знаю. Однажды, мне казалось, что любила, но даже ради него я не жертвовала ничем…

— Ты еще большая эгоистка, чем я думал. Мы тебя перелюбили в детстве.

— Кто? Кто перелюбил меня? — закричала Оксана. — Мать меня не любила! Ты!.. ты любил… но потом предал! Я не всегда была такая… я знаю… Я изменилась после того, как ты меня предал!!

— Давай! Вали все на меня! Эгоисткой ты стала из-за меня! Два раза вышла замуж, не понятно зачем, тоже из-за меня? Ребенка родила, не понятно зачем… потому, что не любишь ее, тоже из-за меня? Почему ты молчала? Ждала столько лет, а сейчас обвиняешь меня?

— Так какого хрена ты вообще не вычеркнул меня из своей жизни? Почему ты не ушел совсем и не оставил меня в покое? — она кричала и не могла остановиться. В ней вдруг вскипела ненависть за все обиды, что отец причинил ей. — Это — как ампутация… Очень больно, но в самом начале… Ведь когда ампутируют какой-то орган, то тоже больно, а потом привыкаешь жить без него…

— Что ты себе позволяешь? Приехала, разворошила прошлое, во всем обвинила меня! Столько лет злилась на свою неудавшуюся жизнь. Какая ты безжалостная! Ответь мне, в чем я виноват?

— Я росла никому не нужная. Ты был занят только ею , а у матери была своя жизнь, и я не вписывалась в эту жизнь. Для тебя это была интрига, а для меня загубленная жизнь… Я даже не обижаюсь на нее , ведь она мне ничего не должна и ничего не обещала, — Оксана задыхалась, со злостью выкрикивая слова. — А вот ты… Ты!.. Ты!..

Оксана на минуту замолчала, словно собираясь с силами. На нее было страшно смотреть — лицо побелело, зрачки расширились, рот перекосился от гнева.

Взгляды их встретились — в ее глазах была такая тоска, и тут он понял, как она несчастна, и как она вся исстрадалась.

— Послушай, не будем начинать все с начала. Я уже сказал, что очень сожалею о том, что я любил Наташу… В этом моя вина, если уж я в чем-то виноват перед тобой?

— Ты попросил прощение и думаешь после этих слов все сразу изменится?

— Да, я совершил ошибку! Все совершают ошибки, но не моя вина, что вы не нашли друг с другом общий язык… Наташа была эгоистична, ты тоже думала только о себе. Никто из вас и не пытался сделать первый шаг… Закончим с этим. Зачем разгребать лишний раз все это?

— Ты разбил мою жизнь!! — крикнула она, и слезы потекли по ее лицу.

— Ну, давай! Вали все на меня! Не забудь припомнить мне свои неудавшиеся браки! Ты все эти годы смаковала свои страдания, но это несправедливо вымещать все свои неудачи на мне, — последние слова он прохрипел, схватившись за сердце.

— Наши несчастья в том, что мы эгоисты и всегда ими были. Ты в свое время думал лишь о своих наслаждениях. Я хотела тебя, всего тебя, только для себя. Сейчас та же картина у меня с дочерью — я не могу ее любить, а она не любит меня. Такое ощущение, что мы прокляты…

Она замолчала. Мотылек упорно бился о лампу ночника. На улице, как безумные, стрекотали сверчки. Тонкий серп месяца равнодушно взирал на них.

— Ты вот обижаешься на меня, а мне на кого обижаться, — начал Лавров. — Мать после смерти отца стала нелюдимой. Я с детства завидовал приятелям, тем, у кого были отцы, сестры, братья. Мне было неуютно с матерью, которая замкнулась в себе, не ласкала меня, не гладила по голове. Но я благодарен своим родителям за то, что я родился. Ведь они дали мне самое дорогое — жизнь…

— Не очень-то я уверена, что жизнь дорога, если она так безрадостна.

— Значит мы сами ее такой делаем. Только мы, но никто другой. Как мы любим обвинять всех, но никогда себя…

— Папа, ты лучше расскажи мне о маме. Я никогда тебя не спрашивала о ней. Если честно, я ее почти не помню. Мы последние годы с ней и не общались. Как случилось, что ты женился на ней? Ты был таким интересным мужчиной…

— В молодости она была хороша, но быстро подурнела: то ли вследствие ее характера, то ли из-за родов. Она очень тяжело рожала, долго болела. После болезни вся сникла, потускнела. Мы стали спать в разных комнатах, она ревновала меня ко всем, даже к своим подругам. Вскоре вычеркнула из жизни всех подруг. Жизнь с ней была невыносима, и я перестал обращать внимание на нее…

Полностью утратив чувство времени, они не заметили, как просидели несколько часов. Очнулись лишь тогда, когда часы показывали пол-второго ночи. Бутылка опустела, в пепельнице — гора окурков… Сквозь листья каштана виднелись звезды, рассыпанные по черному небу. На улицах ни души, полнейшая тишина. Кажется, будто весь мир умер. Вокруг зажженных свечей летали мотыльки. Лицо отца, освещенное свечами, казалось мягче и теплее, оно казалось таким родным. Оксана подошла и прижалась к нему, чувствуя, как душа ее освобождается от груза тяжелых воспоминаний. Молча, в душе она прощала отца и умоляла его о прощение. Лишь после того, как вместе со слезами испарилась вся ненависть, она почувствовала жалость и нежность к отцу.

— Во многих отношениях ты был хорошим отцом. У меня было все: и велосипед, и дни рождения с огромными тортами и Новый год с елкой и дедом Морозом. Ты ничего не жалел для меня. По факту мне не в чем тебя упрекнуть, — согласилась она. — Наверное, ты прав. Просто иногда мне кажется, что жизнь не удалась, и я стараюсь найти виновника всего этого. У меня было два мужа, которые не смогли сделать меня счастливой.

— Это ты поняла сейчас, после неудачного опыта. Не переживай, ты еще молода. Еще не один раз можешь выйти замуж, — сказал он, улыбаясь.