Дмитрий Соколов-Митрич - Враги народа: от чиновников до олигархов

— Вы не представляете, что чувствует человек с недоделанными зубами, — вступил в разговор протезист Александр Касаткин. — Есть можно лишь мягкие продукты и строго при температуре 36 градусов. Иначе — острая боль. На улице рот нужно прикрывать шарфом, чтобы холодный воздух не попал в ротовую полость. Меня самого все это время терзает чувство вины — ведь это я затачивал им зубы. Хоть иди и после работы милостыню проси на коронки.

— А никто из богатеньких не попытался помочь?

— Да у нас немного богатеньких. Город-то бедный.

— Ну не настолько же. Сколько там нужно на эти восемь человек?

— Тысяч десять. О долгах, в которые мы влезли, я уж не говорю.

— В Рыбинске 200 тысяч человек живет. Это по 5 копеек на человека.

— Понимаете, — вздохнул главврач, — эта история с зубами — ужас, конечно. Но вовсе не ужас-ужас-ужас. Она просто яркая, поэтому вы ее и заметили. От зубной боли люди страдают, но не умирают. Я вам другое скажу. Вы знаете, сколько дней в году у нас в больнице по документам загружено койко-место? 518 дней! А знаете почему? Потому что нас вынудили сократить их число с 60 до 15, а болеть люди реже не стали. Поэтому по документам мы койки сократили, а на самом деле они стоят, больные на них лежат, и мы их лечим. И все равно очередь. Вот мы тут сидим, а в эту минуту наверняка очередному пенсионеру отказали в госпитализации. Умрет он после этого или нет — вы об этом не узнаете и в газете не напишете. Это я к тому, что помощь в нашем городе нужна стольким людям, что никаких богатеньких не хватит.

По адресам беззубых стариков бороздим Рыбинск. Проспект Батова. Лидия Ивановна Соловьева. 74 года. Одинока. Пенсия 780 рублей. 11 октября ей заточили под коронки два зуба, все остальные выдрали под мост. С тех пор ест одну манную кашу.

— Лучше бы выдрали все, а то эти два царапаются, десны все в крови уже, — шамкает Лидия Ивановна. — Но ничего. Живу. Давно уже.

Улица Левина. Нина Васильевна Бабанова, 65 лет, 43 из них проработала монтером пути.

— Опоздали вы. Я позавчера пошла в городскую поликлинику и на свои деньги вставила. 800 рублей отдала. Сил больше не было. Два месяца моченый хлеб с чаем ела — сначала только зубы болели, а потом и желудок стало прихватывать. А как чего-нибудь другого попробую — аж вся в струнку вытягиваюсь. Я бы еще потерпела, но у меня операция скоро, как же я без зубов на операционный стол лягу?

В Ярославле во врачебно-санитарной службе Северной железной дороги встречаю в коридоре главного бухгалтера Игоря Куликова — того самого, который в сентябре сказал бухгалтеру из рыбинской больницы про 150 тысяч рублей. Куликов — молодой человек лет 30 с крепкими зубами. Запинаясь, он начинает ссылаться на смету коллективного договора, на систему, при которой они не могут предоплачивать работу стоматологов, про то, что в этом году у дороги были финансовые проблемы. Я пишу на диктофон, а сам не слушаю. Смотрю на лицо. Вижу, что бухгалтер Куликов сам себе не верит.

Все-таки не прав был Виктор Степанович Черномырдин. Если получается как всегда, значит, просто никто не хочет, чтобы было как лучше.

Декабрь 2000 года.

Владивосток — Артем — Кавалерово.

Одной «холодной точкой» на территории Приморья стало меньше — героическими усилиями коммунальщиков к теплу подключены 16 домов поселка Угловое Артемовского района. Остается еще сто шестиподъездных пятиэтажек в Арсеньевском, Кавалеровском и Хасанском районах. Это примерно 36 тысяч жителей. Местные власти поклялись главе МЧС Сергею Шойгу, который побывал на минувшей неделе в Приморском крае, вернуть тепло к 15 декабря. Однако в лучшем случае это удастся сделать к Новому году, в этом я убедился, побывав в местах бедствий. И еще мне стало ясно, что энергетический кризис разразился не из-за финансовых проблем, как утверждают местные власти. А если кто-то использовал его в своей политической игре, то и это вторично. К чрезвычайной ситуации привела цепная реакция безответственности — от федеральных властей, которых никто не лишал права контролировать хозяйственную деятельность на местах, до самих замерзающих, которые готовы дойти до скотского существования, ожидая, когда придет дядя с сильной рукой и все за них сделает. Одиннадцать чиновников, против которых краевая прокуратура возбудила уголовные дела, виноваты не больше, чем все остальные. Заморозки в головах — это старинная российская болезнь, которую не вылечить никаким финансированием. А самое страшное в том, что никто не 1 узнает ответа на главный вопрос — что делать дальше? Ведь эта зима не последняя.

Рабочий поселок с неприятным названием Угловое находится в пятидесяти километрах от Владивостока — крупнейшего на Дальнем Востоке центра Ццивилизации. По шоссе мимо него мчатся «Лендроверы», в десяти километрах от него взлетают современные аэробусы. Здесь работает мобильник. А тем временем Татьяна Петровна Сай подкладывает дрова в печку-буржуйку и смотрит, как я набираю номер.

— Алло, это ЖЭУ? Скажите, правда, что сегодня в дом № 39 корпус 2 по 1-й Рабочей улице дали отопление? — Правда.

Батареи ледяные. На термометре 12 градусов. Это благодаря буржуйке. Ее Татьяна Петровна поставила четыре года назад, муж-сварщик сконструировал. Свободного места нет, поэтому она стоит прямо посреди кухни: уродливо, но тепло. Топить приходитсядва раза в день — утром и вечером. За сутки уходит два мешка дров. Машина такого топлива стоит 800 рублей. Это не по карману, поэтому семья Сай тащит в дом любую деревяшку, какая плохо лежит на улице.

Буржуйка у местных умельцев стоит 1200 рублей. Налажено производство более дешевых средств спасения. Например, прибор под названием «загогулина»: берется кусок асбоцементной трубы длиной сантиметров сорок, на него наматывается нихромовая спираль, и все это дело включается в розетку. Цена — 120 рублей, в несколько раз меньше, чем самый дешевый обогреватель в магазине. У кого нет денег и на это, использует электроплитки и электродуховки с открытой нараспашку дверцей. Электричество раньше отключали несколько раз в день, но как только поднялась буча — перестали.

Счетчики в подъездах вертятся как бешеные. Метры жилплощади становятся обузой, потому что чем больше метров, тем больше нужно источников тепла. Особенно плохо тем, кто на первом этаже: под ними холодный подвал. У семидесятилетней Зины Луниной в ее трехкомнатной квартире на первом этаже 4 градуса, обогревателей нет: купить не на что. «Я сижу в комнате, которая на солнечной стороне, и греюсь. Там градусов семь будет, — говорит Зина Константиновна. — С радостью бы обменялась на однокомнатную без доплаты, но переезд мне не под силу».