Дарья Симонова - Свингующие

– Перспектива у тебя есть. Сейчас многие мечтают выйти замуж куда-нибудь в Оклахому. Матери-одиночки и разведенки готовы даже в Австралию махнуть. Надо только выработать систему – чтобы деньги с этого иметь. А то у меня есть одна такая подруга – все мечтает открыть брачное агентство, но в башке у нее никакой ясности и семь пятниц на неделе. Может, тебе стать ее партнером? Тут нужен толковый деловой подход…

– Ей, может быть, и нужен, а мне-то зачем твоя подруга, у которой никакой ясности? – неучтиво отозвался Каспар.

– Затем, что у нас товар, а у нее купец. Точнее, купцы – мужики из австралийской глуши, не знающие ласки и теплой тефтельки. А у тебя тут наши глупые девицы или женщины с отягчающими обстоятельствами.

Чего только не предложит жизнь… Пришлось впитывать больной головой очередную женскую историю. Подруга Ромы, однажды твердо решив покинуть родную помойку, познакомилась с неким Дэвидом. Причудливые заграничные связи свели девушку с прекрасной особью мужского пола. А надо заметить, у девушки был десятилетний сын-безотцовщина – и прочие отягчающие по полной. И тут Дэвид во всей мускульной красе, с квадратным подбородком и трогательными глазами бассета, – так она его описывала, и этот словесный фоторобот будто бы облетел пол-Москвы! Естественно, подруга заподозрила неладное в таком подозрительно гладком ходе событий. Тем более что до Дэвида был коварный американец, который только затем прилетел с другого полушария, чтобы сообщить предприимчивой особе, что у нее толстая попа. Как после этого доверять этим подлым чужестранным пришельцам двадцатисемилетней самостоятельной, красивой и вовсе не толстой продавщице цветочного магазина с литературным именем Аксинья, со знанием английского и немного хинди… Она все же решила рискнуть и полетела к мишкам коала.

– Сначала жила в Перте. Это город такой на западном побережье Австралии, – высокомерно пояснил Шлыков. – А потом Дэвида понесло в глушь. Там змеи, бомжи-аборигены, тропические дожди по полгода, непролазная грязь. Все, что у нее есть, – компьютер с электронной почтой, что само по себе удивительно, но обнадеживающе. Словом, у нее лишь одна ниточка, связывающая ее с родиной. Можно сказать, бикфордов шнур! Работы нет, жизни нет… Дэвид стал замкнут и груб. Наверное, даже поколачивает ее и ребенка, – мечтательно увлекся Рома. – Надо спасать человека. Она мне давно предлагала: давай вместе замутим брачный бизнес, но мне-то некогда!

«А мне, выходит, есть когда заниматься всякой лабудой», – мстительно завершил мысль Каспар.

– Значит, мне предлагается содействовать экспорту наших женщин в австралийский кошмар? Они мне пока до такой степени не насолили, – начал было Каспар хмурую отповедь, но вмешался энергичный Бекетов:

– Молчал бы уж – «не насолили»! А кого в поезде хорошо угостили? Слушай, у меня грандиозная идея: а давай кто-нибудь подкараулит эту шалаву клофелинщицу в нашем городе и наплетет ей про заграницу. Отправим ее подальше, куда Макар телят не гонял. Вот был бы ход!

Пока Игорек смачно описывал Шлыку одиозный казус, Каспар продолжал накаляться. И почему его вечно хотят пристроить в какое-нибудь безнадежное предприятие, а он покладисто, как сущий теленок, подгоняемый несносным Макаром, послушно следует указаниям?! Но теперь-то он для разнообразия будет сопротивляться!

Когда Рома Шлыков, наконец, благополучно отправился восвояси, Бекетову досталось, но тот, не будь дураком, ринулся в упреждающую атаку. Более идиотский день трудно было себе представить, – и всему виной Игорек со своим безумным дружком! Но, что самое удивительное, на следующий день Каспар отправился в редакцию Шлыка. Ознакомиться с обстановкой. Он и глазом не успел моргнуть, как его приняли на работу с испытательным сроком длиной… он и читать договор не стал! На такие недоразумения судьбы не стоит тратить и секунды. Но Шлык, почуяв предательский импульс побега у новобранца, пресек его на корню.

– Я решил дать тебе сразу серьезное задание. Ты пойдешь в суд. От того, как ты справишься с задачей, будет зависеть…

– Я не справлюсь, – спокойно уведомил Каспар.

Он действительно не собирался справляться ни с чем подобным. Он хотел домой. Его мутило. Он всю ночь играл с Бекетовым в покер и проклинал его ретивую предприимчивость. Не важно куда и зачем – лишь бы пристроить заблудшую овцу, а потом гордиться вовремя протянутой рукой с немытыми ногтями… Прежде всего, Каспар не мог ему простить своего позора: с какой стати он разболтал о клофелиновом приключении?!

– А что здесь такого? Все стоящие люди попадают в истории. Не попадает в них только мякиш в маминой кофте, – беззаботно парировал Бекетов.

Каспар болезненно передернулся, – как раз у него мамина кофта была! Ее как громоздкий талисман он традиционно возил с собой, скитаясь и кочуя. Одна девушка даже ее надевала. С барышней могло бы закрутиться, но она заметила, как молодой человек трепетно бережет одежку из старомодного мохера: пошел ее провожать, и у порога девушкиного дома кофточку-то попросил обратно. Экое крохоборство, если не знать трагической детали! А девушка и не знала. Еще чего не хватало: не дай бог, жалеть начнет сиротинку… Каспар про Аврору рассказывать не привык, и это сослужило дурную службу. В общем, его дальнейшие приглашения были вежливо отклонены. А счастье было так возможно. Да бог с ним, пусть и не счастье, какой-нибудь двухмесячный – полугодовой романчик, как у всех! Ему бы только дали объяснить, что он не жадина и что кофточку дал поносить в знак особого расположения, а забрал – потому что реликвия и фетиш…

Вот от подобных нелепых недомолвок он предупреждал собственным опытом своих смешных клиентов. Которых, кстати, ни одного в обозримом будущем. Еще и какой-то малокультурный Шлык посылает в суд. В суде было прохладно и спокойно, в отличие от прочих заведений, – город накрыло поздней сентябрьской жарой. Арбитражные судьи в массе своей, под стать своему заведению, тоже были медлительны и холодны, но удивительно покладисты. Их помощники выдавали Каспару стопку дел, из которых он – якобы! – выбирал интересующие его. Шлыков объяснил, что интересоваться надо прежде всего суммой иска, и чем она крупнее – тем интереснее. Каспар надувал щеки, изображая погруженность в юридическую казуистику, и постепенно его одолевала дрема. Просыпаться в суде было немного странно: мимо ходили деловитые помощники судей, пахло растворимым кофе и тушеной рыбой, которую принесли из дома в пластмассовом судке, чтобы перекусить в обеденный перерыв… говорили полушепотом, от которого хотелось вновь впасть в живительный транс и никуда больше не идти, сгинуть в зазеркалье скрипучих коридоров…