Иосиф Гольман - Любовь заказывали? (сборник)

– Чего она такая злая? – поинтересовался Деникин у многоопытного соседа справа, который, как выяснилось, был профессиональным фотографом и ранее уже трижды посетил Иорданию. Причем был не только в Розовой Петре, но и в Белой, что, впрочем, для Деникина никакой разницы не имело.

– Я ее второй раз вижу, – полушепотом объяснил тот. – Остальные – приветливые. А эта – бывшая москвичка. В Олимпиаду удачно вышла замуж за иорданца. Удачно – это двести долларов в месяц и вторая жена. В восьмидесятом в России – бешеное богатство. А сейчас она просто нам завидует, мне так кажется.

– Может, денег ей собрать? – размышлял Деникин.

– Не поможет, – засмеялся сосед. – Вот если б мы все вдруг умерли, ей бы полегчало.

Пейзаж за окном почти не изменился. Просто ехали теперь по другую сторону долины Иордан. Селения были бедноватые и грязноватые. Даже относительно большие дома стояли непокрашенными.

На вопрос Деникина: почему не красят дома? – гид ответила, что после покраски дом считается достроенным и за него надо платить налог. Поэтому большинство домов не покрасят никогда.

Автобус одобрительно загудел. «Все как у людей», – сделали вывод россияне.

Деникин вновь закрыл глаза и не просыпался до самой остановки автобуса.

Оказалось, что они забрались довольно высоко в горы. Здесь было намного прохладнее, а холодный дождик показал многим туристам, что к вопросу выбора обмундирования они подошли легкомысленно.

Экскурсоводша, злорадно улыбаясь, потащила группу в одну из лавок, торгующих местными одеждами. Через двадцать минут группа была поголовно в палестинских накидках, а многие – еще и в шерстяных, довольно дорогих одеяниях. Подзадержавшийся Деникин лично наблюдал, как торговец отсчитывал экскурсоводше комиссионные.

«Каждый зарабатывает как умеет», – наконец решил он. Главное, что ему и Лариске стало тепло.

Потом был длительный пеший переход до большого скального массива, видневшегося вдали. Если бы не мелкий дождик, то прогулка была бы просто замечательной. Те, кто не любил дождя и не жалел денег, могли доехать до входа в Петру побыстрее, на лошади и даже на верблюде.

А входа как такового и не было. Виднелась высоченная скальная стена розоватого цвета, в которой внезапно открывался пролом, на первый взгляд кончавшийся тупиком. Но когда группа доходила до видимого дна тупика, оказывалось, что узкий проход, пробитый природой на всю высоту скальной стены, просто поворачивал.

Иногда он был достаточно широким, иногда сужался до считаных метров. В некоторых местах было видно, что его расширяли искусственно. Гид объяснила туристам, что это были места для стоянок верблюжьих караванов. В скалах даже вырубались чаши для масла. Его поджигали ночью для освещения и тепла.

Деникин с первого взгляда оценил природную крепость. Одна рота в этих проходах могла бы сдержать дивизию. Тем не менее эту крепость брали. В частности, дорога была вымощена каменными плитами, которые древние римляне привозили сюда с дальних каменоломен. А до древних римлян хозяевами города были другие, Деникин прослушал – кто.

Они шли по извилистому проходу довольно долго. В скалах по бокам начали появляться пещеры. Гид рассказала, что раньше в этих местах обитали только… мертвые.

Это был настоящий некрополь. Живые приходили сюда лишь на похороны. И чем выше в скале замуровывали тело, тем именитее был покойник. Но потом, с учетом великолепных оборонительных возможностей Петры, здесь стали жить, работать, молиться.

Узкий проход кончился неожиданно. Повернули за очередной поворот… и оказались в большой долине! Первым строением был гигантский храм, высеченный прямо в скале. Здесь вообще не было строений в привычном смысле слова. Здесь не строили, а отсекали ненужное.

Деникин стоял, зачарованный увиденным. Теперь он не жалел, что поднялся в такую рань. Он смотрел на долину, на великолепные храмы, окруженные со всех сторон скальной стеной.

Скоро сквозь хмарь проглянуло солнце, и стало ясно, почему эту Петру в отличие от другой называют Розовой. Она и в самом деле засияла всеми оттенками розового цвета.

– Здорово! – выдохнул Деникин. Лариса молча согласилась.

Перед обратной дорогой их очень вкусно и сытно накормили. Коренные жители Хашимитского Королевства оказались весьма доброжелательными людьми.

Почти весь путь в Эйлат Деникин просидел молча, переваривая увиденное. Перед глазами стояла Петра в лучах неяркого из-за облаков солнца.

Они зашли в номер. До отъезда в игрушечный эйлатский аэропорт оставалось около часа.

– Посидим на дорожку? – предложила Лариса. Она была по-прежнему спокойна, но улыбалась реже. Как всегда перед расставанием, время тянулось медленно. В таких случаях хочется либо остаться, либо побыстрее прекратить вялотекущий процесс.

– Что, почти уже по домам? – задал ненужный вопрос Деникин.

– Почти, – согласилась Лариса.

– Соскучилась по Джону? – неожиданно спросил он.

– Не знаю, – спокойно ответила она. – Наверное, да. По Наташке соскучилась. И по Максу.

Подумав, добавила:

– И по розам.

– А как вы вообще живете? Неделю были вместе, а как живете, не спросил.

– Размеренно, – опять не сразу ответила Лариса. – И раздельно.

– Это как?

– У всех свои интересы. У меня – работа и розы. У Джо – кантри-клуб, покер по четвергам, газеты и врачи. У него очень большая страховка. У Наташки – героин, – дрогнувшим голосом добавила она.

– А как Джон относится к… этой проблеме? – запнулся Петр.

– Никак. Он знает, что Наташа не его дочь. И всегда знал. Он заставил меня сделать ДНК-экспертизу.

– Как… не его? – шалея от нахлынувшей догадки, переспросил Деникин. – А чья же?

– Не пугайся, не твоя, – усмехнулась Лариса.

– А чья же?

– Да что ты так переживаешь, Петенька? – Она ласково провела ладонью по его седеющей шевелюре. – Точно не твоя. Дети могут родиться на два месяца раньше срока. Но на два месяца позже – не могут. Так что – не твоя.

– А чья же? – настойчиво переспросил Деникин.

– Одного мерзавца, – устало ответила Лариса. – Чиновник из иммиграционного управления.

Деникин молчал.

– Да, Петенька, я очень хотела остаться в Америке, – спокойно и размеренно повторила она.

– А так бы не осталась? Ты же вышла замуж за Джона?

– Джон еще в Москве погуливал. И там тоже. Я была в нем не уверена и хотела ускорить процедуру. И не смотри на меня так. Мне не стыдно.

– Я тебя не корю, – сказал Деникин.

– Коришь. Ты ведь меня не простил. И правильно сделал. Но и я, Петенька, тоже все сделала правильно. Мне надо было вырваться из того ада, и я вырвалась. У меня даже московской прописки не было. Я не хотела жить как моя мама. И я не хотела иметь мужа, как мой папа. Не обижайся, Петенька. – Она положила руку на его колено. – Не обижайся, пожалуйста. Я меньше всего хотела тебя обижать. Просто мне надо было что-то сделать, и я сделала что сумела.