Фабио Воло - Моё большое маленькое Я

— Даже не знаю, как тебе ответить. Но я же говорил, я чувствую, что должен сделать что-то важное в своей жизни, пусть не для всего человечества, так по крайней мере для себя, хотя я все еще не догадался, что это будет. Только я своей нынешней жизнью сыт по горло, я чувствую в себе силы, которые рвутся из меня, но мне никак не удается высвободить их, так что, чем бы я ни занимался, мне в конце концов становится скучно.

Федерико отпил пива из бутылки, облизал верхнюю губу, как это обычно делают те, кто носит усы, хотя усов у него не было, и внезапно взорвался:

— Хватит! Все! Хватит! До чего же мне все опостылело, ведь должен быть выход из этой ситуации, ведь мы заслуживаем большего, чем просто торчать на площади и пить. Мы и так слишком долго этим занимались, у нас нет права повторять одну и ту же ошибку, мы не можем застрять здесь и вести серую, заурядную жизнь. Я на самом деле хочу высвободить эти силы, прежде чем они покинут меня, иссякнут, угаснут, а мой зад навеки прилипнет к дивану.

— Мне кажется, у тебя действительно кризис тридцатилетия наступил в двадцать восемь. Я всегда говорил, что ты опережаешь всех в своем развитии.

— Иди ты к черту! Хватит меня подначивать, лучше помоги мне разобраться. Или я на самом деле тронулся, или все остальные сошли с ума? Что за дерьмовая жизнь, Микеле, я продаю квартиры, бога ради, ничего плохого в этом нет, зарабатываю неплохо, но весь день я только и делаю, что повторяю людям то, что они и сами видят, прибавляя лишь прекрасный или прекрасная. «Здесь у вас ваша прекрасная ванна, тут прекрасное окно, а вот здесь прекрасная газовая колонка…» Я говорю то, что само по себе очевидно, — продолжил Федерико. — Ты когда-нибудь задумывался, насколько это нелепо? Я все жду, когда какой-нибудь клиент мне ответит, что он не бестолочь и сам прекрасно видит и окно, и ванну. Будь честен со мной, скажи правду: разве тебе не надоело делать одно и то же, ходить в одни и те же места и видеть одних и тех же людей? У тебя временами не возникает ощущения, что можно стать кем-то большим, что на самом деле жизнь — это нечто более важное? Ты пишешь хорошие статьи — но неужели тебя трогает то, что ты делаешь? Пару месяцев назад ты написал статью о том, как поддерживать физическую форму, используя предметы домашнего обихода. В журнале была фотография домохозяйки, которая занималась гимнастикой с полуторалитровыми бутылками с водой… Черт побери, Микеле, но такая работа не для тебя.

— Ну и что мне прикажешь делать? Если от меня требуют написать на эту тему статью, я ее пишу. Я не могу каждый раз отказываться, и потом, не я же выбираю материал.

— В любом случае, дело вовсе не в этом, а в том, что мне осточертела такая жизнь и опостылели все эти вечеринки.

— Вечер был сегодня не слишком удачный, да и ужин тоже не ахти какой, с этим я согласен. Ты и сам почти рта не раскрывал, но все-таки посидели мы не так уж плохо, даже посмеялись немного.

— Я сидел напротив одной женщины, она посасывала сигарету из пластика, потому что хотела бросить курить… нам что, об этом стоило говорить? Девушка Карло завела разговор о том, нужно ли отмечать День святого Валентина. А он назвал ее киской… КИСКА! Никакая она не киска, а кошка, бегающая за котами. После получаса ее болтовни у меня появилась резь в яичках, я из-за нее кожу себе стер под коленями о край стула. А в конце она сказала, что в среду сбудется мечта ее жизни: она с котиком пойдет выбирать новую кухню. Кухня новой модели может стать мечтой двадцатисемилетней женщины? Меня сейчас вырвет… Какую разницу ты видишь между этим субботним вечером и тем, что был неделю назад? Только одну: вместо того чтобы идти в «Гэлэкси», мы вернулись домой. И все. Мне всего двадцать восемь лет, а я уже живу иллюзиями водителя трамвая… пропади оно все пропадом! Нет, я так быстро не сломаюсь.

— Водителя трамвая? Видно, с тобой на самом деле что-то не то… Передай мне пива.

— Это с тобой что-то не то, если ты ничего не понял. Ты знаешь, Микеле, что делает водитель трамвая?

— Я всегда вздрагиваю, когда ты называешь меня по имени. Ну и что ты хочешь от меня? Чтобы я водил трамвай?

— Нет, ошибаешься. Это только кажется, что вагоновожатый ведет трамвай, что он управляет своим вагоном, а в действительности он всего лишь тормозит и разгоняется. Под трамваем лежат рельсы. В лучшем случае вагоновожатый регулирует скорость трамвая, да и то отчасти, потому что есть остановки и требование соблюдать график движения. Все великое многообразие жизни сведено к двум функциям: разгоняться и тормозить. И только. Вот и мы живем иллюзией, будто что-то решаем в нашей жизни.

— Федерико, все в действительности не совсем так, как ты говоришь, ты все-таки впадаешь в пессимизм. Мы порой смеемся, нам часто бывает весело, наша жизнь не такая уж беспросветная, как ты считаешь… в общем, я не жалуюсь.

— Какое убожество! Я не жалуюсь. Мы пришли в этот мир, чтобы вдребезги разбить его, а ты мне говоришь «я не жалуюсь»… Микеле, ты можешь думать как хочешь, но меня уже давно мучит одно желание: я хочу отдаться порыву, хочу ощутить всю полноту жизни, хочу ринуться вперед, упасть и взмыть ввысь. Я уже давно думал об этом, и наконец решился: почему бы нам не испытать себя и свою жизнь, не поиграть с ней?

— Я тебя не совсем понимаю. Что, черт возьми, значит поиграть с жизнью? Мы скорее должны поступать как раз наоборот. В нашем возрасте пора уже расстаться с играми и задуматься о серьезных вещах. Ну, не знаю, найти себе постоянную подружку, образумиться, жениться, завести детей, жить не на съемной квартире, а взять ссуду и купить свою собственную. Ты же знаешь, что снимать квартиру — это все равно что бросать деньги на ветер, потому что в конце концов у тебя не будет ни дома, ни денег. Наши родители в нашем возрасте уже растили детей. Быть может, тебя как раз и беспокоит, что в двадцать восемь лет мы еще не добились видимых результатов. Это что-то вроде биологических часов, только на мужской манер. Если бы ты был женщиной, ты сейчас мечтал бы о ребенке.

— Ну да, у меня в двадцать восемь лет кризис тридцатилетия и женский кризис на мужской манер… Я что, результат генного эксперимента? Все верно, мы должны сделать то, о чем ты говорил, но не с этого надо начинать, нельзя сначала надеть ботинки, а потом носки. Я не против этой идеи, но всему свое время и свое место. Посмотри, например, на Маурицио. В двадцать семь лет он ушел от родителей и женился на Лауре. А разве тебе, черт возьми, не хочется перед этим повидать мир? Хочешь провести всю жизнь на одном квадратном километре? Разве это не печально? Он ушел из одного дома и сразу же обжился в другом, как больной, которого переводят из палаты в палату. К тому же он женился на девице, которая успела покрутить с каждым из нас. Наши женщины как шарики в пинболе: вначале с одним, потом с другим, и прежде чем выйти замуж и закатиться в лузу, они успевают обстучать все борта. Я не против своего домика, кофеварочки, конторки, женушки…