Дмитрий Силкан - Равноденствия. Новая мистическая волна

Я пленник в Его таинственных чертогах.

Послушайте, послушайте: ведь это только сказочка, маленькая сказочка — лёгкая эфемерная бабочка, мои лирические песни, ужасающий сон…

Я пишу эти строки в абсолютном безмолвии угасающей ночи, а рядом со мной лежит прекраснейшая женщина из всех, когда-либо рождавшихся на земле, — Розмерта. Её красота совершенна. Длинные волнистые волосы цвета воронова крыла обрамляют чуть удлинённое бледное лицо. Огромные ресницы опущены, и их чернота резко выделяется на фоне белоснежной кожи. Небольшой изящный нос — одно из искуснейших творений природы; а стоит перевести взгляд на тонко очерченный сладострастный рот и округлый подбородок, как всем сознанием завладевает одна только мысль: едва ли найдётся в мире что-либо более совершенное, чем это лицо. Разве только тело Розмерты — она обнажена, и её кожа матово светится в призрачном свете свечей. Тени играют в изгибах её фигуры и надолго затаиваются в глубине потаенных впадин её тела.

Кажется, что она спит. Но нет — она мертва. И эта смерть — мой свадебный подарок.

Я помню начало — как только я увидел Розмерту — сразу же неистовый огонь страсти вспыхнул во мне и начал меня пожирать. Это было мрачное.

сверхъестественное пламя всепоглощающего влечения. Но она не чувствовала ко мне ничего, кроме лёгкой симпатии, и вряд ли могло быть по-другому. Она, дитя дня и солнца — жизнерадостная, весёлая. И я — сын мрака, мрачный и меланхоличный, почти не выходивший за пределы своего жуткого ночного мира. Но я хотел её. И это было свыше моих сил. И ещё — я не мог даже прикоснуться к ней, пока она была жива, — странное, болезненное состояние владеет мной — я чувствую отвращение ко всему живому, огромную неприязнь ко всякому проявлению органической жизни. Когда Розмерта спала — а мне часто доводилось видеть это, — я весь был полон, наряду с охватывающей меня жаждой страсти, нежного томления. Но стоило ей открыть глаза — и жизнь снова пробуждала во мне отвращение, как я этому ни сопротивлялся.

А однажды во сне я увидел Розмерту в старости — сгорбленная фигура, мутные, слезящиеся глаза, редкие седые волосы, высохшая кожа — и я проснулся в холодном поту, хотя ни разу до этого не испытывал подобного ощущения. А мне доводилось видеть такое, от чего многие умерли бы на месте или сошли с ума. И я решился…

На следующую ночь, чёрную ночь девятой Луны, я совершил мрачный, забытый кельтский обряд вызывания Тех, Кто-живой-за-гранью-Вечности. Моя кровь открыла ворота туда, где нет понятия Добра и Зла, где нет дня и ночи, где нет вчера и завтра; туда, где само время — только тень на лицах Тех, кто существует Там. Я отдал им её душу, взамен они отдали мне её тело — на одну ночь, но и этого было довольно. Она едва ли подозревала, что произошло. В своих сладких иллюзиях она не слышала хлопанья крыльев Смерти над своей головой.

И Розмерта начала угасать с каждым днём — она бледнела, но эта бледность только прибавляла ей очарования, и огонь, бушевавший внутри меня, жёг так, что я не мог больше спать и считал дни и ночи. Глаза Розмерты стали, казалось, ещё более огромными, а в голосе появился несвойственный ей ранее оттенок печали — но как он красил её! Я был на грани сумасшествия…

Заметив, что с ней происходит что-то неладное, её друзья рекомендовали ей врача. Но что может сделать медицина против Силы Тех, Кто стоит над Вечностью. И вот наступила ночь. И Розмерта пришла ко мне. И легла на приготовленное ложе. И закрыла глаза. И тотчас же тень крыльев Смерти легла ей на лицо.

Я зажёг свечи и раздел Розмерту. Ни разу до этого я не видел её обнажённой — эта красота была выше слов, которыми я мог бы её описать. И она такою навечно останется в моей памяти — вечно юной, и её красота не померкнет во мне…

Я целовал её остывающие губы, её закрытые глаза, всё её тело — начиная от кончиков пальцев ног и до мочек ушей, — и потом я вошёл в неё. Я вошёл в неё, как раскалённый металл входит в лёд, и через несколько минут струя моего горячего Семёни оплодотворила её Смертью окончательно.

Теперь я уйду — Розмерта сейчас во власти Смерти. И очень скоро цыхание Смерти заразит её гниением и поселит внутри неё новую жизнь — и она исчезнет во тьме забвения и тления, дав жизнь мириадам низших существ. Но во мне она будет жить вечно — она никого не знала до меня. И я стал единственным, кто знал её…

…Этому коридору не было конца, так же как у него не было начала. Казалось, он был всегда и всегда будет, и потому остаётся только одно — бежать вперёд, бежать, пока хватает сил, надеясь, что этот бесконечный коридор когда-нибудь кончится. Вначале я слышал только своё тяжёлое дыхание и ничего, кроме дыхания. Но внезапно стена безумия рухнула и я едва не сошёл с ума от бездны адских звуков, обрушившихся на меня, — стоны, крики, вопли, патологический смех и какие-то жуткие завывания, казалось, проникали внутрь меня не только через уши, но и через всю поверхность моего тела, пробуждали внутри тупую, ноющую боль. Но над всей этой какофонией, перекрывая и подавляя её, властвовал тяжёлый, мощный, торжественный ритм, который, как мне показалось, я уже слышал раньше. Он парализовал мои движения, я остановился и упал, не в силах больше стоять на ногах. Я лежал на полу и смотрел вверх, — и странные, уродливые лица наклонялись надо мной и скалились все, как одно, неестественной, неживой улыбкой. Я закрыл глаза, чтобы не видеть, как они приближаются. Но проходило время, никто меня не трогал, и я чувствовал, что окружающее куда-то исчезает.

Послышались какие-то новые звуки, слишком человеческие для того кошмара, где я был. Я открыл глаза и… Надо мной склонилось лицо, но не уродливое, как раньше. Это было симпатичное женское лицо. Оно улыбалось и что-то говорило. Я с трудом разбирал слова: "…пришёл в себя… живой… он ничего не слышит… он в порядке?" Я медленно осознавал окружающую действительность. Всё вокруг было белое — и стены, и потолок, и одежда людей. Это была больница. Как я здесь оказался? Сколько я здесь нахожусь? Я ничего не помнил. Я пробовал что-то сказать, но не смог даже разжать губ. Я пробовал повернуть голову, и эта попытка забрала все мои силы, и я снова провалился внебытие.

Я снова бежал по бесконечному коридору, и снова хаос звуков окружал меня. Но властвовавший здесь ритм теперь помогал мне. Каждый глухой удар заставлял кровь бежать быстрее по венам.;!

Коридор медленно изгибался. Может быть, я бегу по кругу? И в этот же момент странное видение появилось перед моими глазами — огромная спираль, витки которой уходили из поля зрения, закручивалась как заведённая пружина, стягиваясь к центру. Я одновременно был и где-то в ней, я бежал по этому спиральному коридору, и в то же время я чувствовал, как эта спираль скручивается внутри меня, порождая леденящий холодок предчувствия. Как я попал в этот коридор? Как? Этот пол под моими ногами, но ведь раньше он был тёмный и другой… асфальт! Это был асфальт. Я помню, как он летел под колёса мотоцикла. И ночь, и свет фары… Я всё вспомнил. Но как я оказался здесь? Вспышка, визг тормозов, ощущение падения, удар… и всё! И я здесь…