Норман Мейлер - Олений заповедник

— А как насчет вашего сценария? — спросил я. Голова у меня разламывалась.

— Это забавная история, Серджиус. Знаешь, когда мне стало стыдно? При мысли, что я подвожу Колли Муншина. Я решил: надо сначала встретиться с ним и сказать, что сценарий пойдет под моим именем. А он даже не рассердился. По-моему он этого ожидал. Просто сказал, что рад моему возвращению на студию, и уговорил меня пожить с ним. Знаешь, я понял что он дорожит мной, и меня это очень тронуло. Мы сочинили новый контракт. Мы с Колли поровну разделим гонорар, если он сумет уговорить Тепписа поручить мне режиссуру. Завтра, когда я выступлю, все будет уже решено. Мне останется лишь одобрить верстку моего заявления.

— Все это так, но как вы себя чувствуете? — неожиданно спросил я, не в силах больше слушать его.

Ироническое выражение, которое он силой воли удерживал на лице, уступило на миг чему-то уязвимому.

— Как я себя чувствую? — переспросил Айтел. — О, ничего необычного, Серджиус. Видишь ли, по истечении некоторого времени я понял, что они поставили меня на колени, и если я не готов принять сверхдозу сонных таблеток, мне придется пройти через это испытание, не пытаясь сопротивляться. Так, впервые в жизни у меня возникло ощущение, что я полнейшая проститутка в этом мире, и я принимал каждый удар, каждый пинок и каждое неожиданное проявление доброты с внутренней благодарностью за то, что все могло быть куда хуже. А сейчас я чувствую просто усталость и, по правде говоря, доволен собой, потому что, поверь, Серджиус, это была грязная работа. — Он раскурил сигарету и вынул ее изо рта. — В конечном счете для самоуважения у тебя остается одно. Возможность сказать себе, что ты омерзителен. — Он сунул сигарету в рот и снова вынул ее. — Кстати, — пробормотал он, и вид у него стал немного извиняющимся. — Я подумал, что, пожалуй, слишком много на себя взял, посоветовав тебе отказаться от предложения «Сьюприм».

— Я не жалею об этом, — сказал я не вполне правдиво.

— Ты уверен? — Он покрутил стакан в пальцах. — Серджиус, я думал о том, чтобы пригласить тебя быть у меня ассистентом.

Я внезапно разозлился.

— Это они вас подталкивают? — спросил я. — Они все еще думают снимать обо мне фильм?

Он обиделся.

— Ты слишком далеко заходишь, Серджиус.

— Возможно, — сказал я. — Но что, если бы я не заехал к вам сегодня? Вы бы подумали сделать мне такое предложение?

— Нет, — сказал Айтел, — должен признаться, я не думал об этом до настоящей минуты. Да это и не имеет такого уж значения. Можешь до конца жизни начищать ножи и вилки.

На какой-то миг я снова почувствовал соблазн. Но тут в мозгу возникла мысль, что я могу увидеть на студии Лулу и что она будет здороваться со мной как с помощником Айтела. Поэтому я положил его предложение в папку работ, от которых мы отказались и которую мы носим всегда с собой, и сказал:

— Забудьте об этом, — затем взглянул на часы.

Уже поднявшись, чтобы уйти, я вдруг спросил:

— Вы хотите, чтобы я приглядывал за Иленой?

Айтел казался таким заброшенным среди своих чемоданов.

— За Иленой? — переспросил он. — Ну, не знаю. Пожалуй, поступай так, как считаешь нужным.

— Вы имеете от нее известия?

Он вроде бы собирался сказать «нет», а потом кивнул.

— Я получил от нее письмо. Длинное письмо. Мне переслали его, когда я был в киностолице.

— Вы собираетесь ей ответить?

— Нет, я просто не знаю, как это сделать, — сказал он.

Айтел проводил меня до двери, и мы распрощались. Когда я уже шел по подъездной аллее, он окликнул меня и вышел в сад.

— Я перешлю тебе ее письмо, — сказал он. — Я не хочу его хранить и не хочу выбрасывать.

— Написать вам после того, как я его прочту?

Это тоже заставило его задуматься.

— Пожалуй, нет, — размеренно произнес он. — Понимаешь, мне кажется, что если я распущусь, то буду очень скучать по ней.

— Ну, до свидания.

На миг сверкнула его чарующая улыбка.

— Пожалуйста, прости меня, Серджиус, за это предложение быть моим ассистентом.

— Мне кажется, вы сделали это из добрых побуждений, — сказал я.

Он кивнул. Хотел что-то сказать, передумал, и когда я уже повернулся, чтобы продолжить свой путь, он все-таки не удержался.

— Знаешь, мне не хотелось тебя волновать, — сказал он, — но эти детективы задавали кучу вопросов о тебе.

В глубине души я, пожалуй, не так уж этому и удивился.

— Ну и, — сказал я тоненьким голоском, — что же вы им сказали?

— Ничего. То есть я сообщил им несколько деталей твоей жизни — я подумал, что это будет выглядеть подозрительно, если я ничего не скажу, — но по-моему, мне удалось убедить их, что нет нужды тебя тревожить.

— Только вы в этом не уверены, — сказал я.

— Нет, — признался Айтел, — они могут явиться с визитом к тебе.

— Что ж, спасибо, что сказали, — холодно поблагодарил я. Тут он впервые посмотрел мне в глаза и тихо произнес:

— Серджиус, почему ты так жесток со мной? Я всегда по возможности честно относился к тебе.

Я кивнул. Голос у меня слегка захрипел, и я поспешил поскорее выбросить из себя слова. Помимо моей воли Айтел был все еще дорог мне, поэтому я немного соврал, сказав:

— Извините, но, возможно, сегодня вы были даже слишком со мной честны. — Его глаза на миг вспыхнули, а я невольно, сам не понимая, поступаю ли я так из жестокости или мне важно быть честным, вынужден был снова причинить ему боль. — По-моему, — сказал я, — нехорошо было строить из себя нечто большее, чем вы есть.

Однако это не явилось для него неожиданностью.

— Да, — сказал он, — ты теперь достаточно взрослый и можешь обойтись без героев. — И, погладив меня по плечу, повернулся и пошел к дому.

Письмо я получил только в конце недели. До того дня у меня была возможность услышать достаточно всего об Айтеле: каждый вечер я читал в своей меблированной комнате что-то о нем. Целую неделю после того, как он дал показания в комиссии, в светской хронике писали о нем, словно он был героем дня, а когда эта тема исчерпала себя, мне попалось лишь несколько заметок. Появилось сообщение о том, что «Сьюприм пикчерс» приобрела сценарий под названием «Святые и любовники», авторы — Чарлз Фрэнсис Айтел и Карлайл Муншин, ставить его будет Айтел, а продюсером будет Муншин Если кого-то удивило, как это Муншин может работать с Айтелом, то большинство журналистов светской хроники разъяснили, что Муншин с Тепписом убедили Айтела дать показания в комиссии. Это была ситуация, в которой лучше было глубоко не копаться, что и не делалось, и об Айтеле какое-то время перестали писать. Время от времени в газетах появлялась строчка-другая, где говорилось, что он занят подбором актеров для картины.

Задолго до этого он переслал мне письмо Илены, и я прочел его целиком, с трудом пробираясь по страницам, исписанным ее почерком. А она писала, вымарывая слова, перечеркивая, строки шли вверх и вниз, она делала примечания, стрелки на полях, ставила скобки, письмо ее было далеко не тем, о чем рассказывал мне Айтел в своей гостиной.