Джонатан Эймс - Дополнительный человек

– Несколько раз был на океане, чтобы убить блох, но это и все. Надевал белые перчатки, чтобы защитить кожу от солнца, но потом потерял правую. Приходилось держать руки в карманах, что не слишком элегантно.

Генри начал танцевать, а я снова раскашлялся, так что поставил воду, чтобы подышать над паром, прежде чем идти на работу. Пока вода вскипала, я удалился в свою комнату, чтобы обеспечить Генри относительное уединение. Когда чайник засвистел, я вышел. Генри танцевал под Этель Мерман.

Я наклонил голову над паром и накрылся полотенцем, чтобы добиться лучшего эффекта.

– Что я вижу? Чайник против крупа?! – воскликнул Генри.

– Да.

– Ты словно персонаж из романа Джейн Остин, хотя я уверен, что ты никогда не читал Джейн Остин… Тебе непременно нужно это делать сейчас? На меня нельзя смотреть, когда я танцую.

– Я читал Джейн Остин, – сказал я. – И видел, как вы танцуете. Мы даже танцевали вместе.

– Но мы снова незнакомцы.

– Я все равно не вижу вас из-за пара.

– Ну хорошо. Поскольку ты умираешь. Это не так плохо. В самом деле. Это все равно что жить с Китсом.

Генри танцевал, а я дышал над паром, подглядывая за ним из-под полотенца. Когда он снова оказался рядом, я осознал, как трудно и одиноко идти по жизни одному; я понял, какими тяжкими были для меня последние два месяца и каким все стало простым и легким, когда он вернулся.

Поупражнявшись, Генри уселся отдыхать на кресло-трон. Я закончил дышать над паром и сел рядом на белую кушетку.

– От музыки мне по-настоящему лучше, – сказал я.

– О да, – отвечал Генри, – Этель Мерман может вылечить от чего угодно.

– Куда вы отправитесь в Нью-Джерси?

– К Марте.

– Но там вы подцепили блох.

– Какая разница – блохи или судебные чиновники.

– Значит, вы оставите машину там и вернетесь обратно автобусом?

– Нет, я останусь там с машиной и вернусь домой в понедельник, когда мне нужно будет преподавать. Затем уеду обратно к Марте. Ради безопасности. Я не могу находиться в собственном городе. Мне предстоит жизнь беглеца!

– Вам действительно так уж необходимо ехать в Нью-Джерси? Сколько шансов, что они найдут автомобиль здесь? Город такой гигантский, – сказал я, пытаясь переубедить Генри. Я не хотел потерять его, только что обретя.

– По квитанциям можно определить местоположение большей части моих преступлений… У меня есть только один человек, которого я могу позвать на помощь, – мой друг в мафии. Он мог бы дать дельный совет… Эта страна больна, она сама толкает меня к преступникам. Ну, он не совсем из мафии, у него палатка с хот-догами рядом с колледжем. Но он действует как мафиозник. Он знает, как обойти закон. Он всегда получает штрафы на свою палатку и никогда их не платит.

Генри попытался позвонить продавцу хот-догов, но, несмотря на то, что было еще рано, того не было дома. Так что Генри упаковал маленькую сумку для Нью-Джерси. Я не смог остановить его. Во всяком случае, Нью-Джерси – это не Флорида.

– Прежде чем вы уедете, – сказал я, – есть две вещи, которые я должен вам сообщить.

– Ты женишься? Хорошо. Это то, что тебе нужно. Она белая?

– Я не женюсь. Женится Беллман.

– Что?

– Беллман женится на Вирджинии в мае в Гринвиче. Это решено. Он приходил сюда за почтой и рассказал мне.

– Это все моя вина. Я послал его туда на одну ночь, а он задержался на полгода и теперь женится. Я не должен был брать его в квартиранты. Я дал в газетах неправильную рекламу. Это было объявление преподавателя драмы. Оно привлекает психопатов.

– В рекламе, на которую я отозвался, вы написали о себе как о писателе.

– Да, писательская реклама привлекает людей более качественных, но актеров больше, чем писателей, поэтому, когда постоялец мне нужен срочно, я пишу «преподаватель драмы».

Меня немного задело, что наживка Генри была такой продуманной, но я также порадовался, что откликнулся на рекламу с писателем, поскольку, по мнению Генри, она привлекала более качественных людей.

– Беллман также сказал, что хочет, чтобы вы были его шафером.

– Он не в своем уме. Я не стану этого делать. Это все эдипов комплекс. Он хочет убить меня. Мне придется придумать хорошую отговорку. Займусь этим по дороге в Нью-Джерси.

Генри поднял сумку и направился к двери.

– Мне нужно сказать вам еще кое-что, – остановил его я. – Не у одного вас проблемы с автомобилем. Я попал в аварию.

– Насколько плохо?

– Стопроцентно.

– Это хорошо. Не придется тратить деньги на починку. Ты был пьян?

– Нет. Может быть, чуть-чуть.

– По твоей вине? А то можно было бы затеять судебный процесс.

– Это была целиком и полностью моя вина. Я проехал на красный свет, едва не врезался в мусорщика, а потом едва не задавил женщину на тротуаре, но вместо этого врезался в светофор.

– Ты живешь здесь слишком долго. Это проклятие дома Гаррисонов – несчастья с автомобилями. Позвонил хотя бы в Еврейское общество слепых? Они отлично управились с моей машиной.

– Да.

– Ну что ж, ты научился крайне необходимой вещи – жертвовать раздолбанную машину Еврейскому обществу. Гак что не стоит беспокоиться. Это лучшее, что могло с тобой случиться. Иметь машину в городе – слишком экстравагантно. Мне она нужна ради свободы, но тебе свобода нужна не так, как мне.

Генри был великодушным и понимающим. Он даже частично принял вину за аварию на себя, приписав ее моему контакту с его домом. Я рассказал ему, что ожидал, что на меня будут орать, как орал бы на меня отец. В некотором роде я хотел, чтобы Генри поступил так и я в конце концов получил наказание за то, что совершил. Но он не стал унижать меня. Он поехал прятаться в Нью-Джерси.

Я зашел в кулинарию, поздоровался с Роберто, а затем направился в «Терру». Проскользнул прямехонько в свой кабинетик. Мэри не было. Сел за стол и просмотрел накопившуюся почту от моих корреспондентов по всей стране. Мои дамы скучали по мне.

Я позвонил Джорджу со своего телефона, чтобы не идти к нему в кабинет. Его не было на месте, так что я оставил послание на автоответчике. Потом начал отзваниваться по телефонам: дела шли хорошо, все больше музеев собирались купить подписку на «Терру» в качестве подарка своим сотрудникам. Я значительно увеличил оборот фирмы. Но, разговаривая со своими телефонными подругами, я все ждал, что меня вызовут в кабинет к Джорджу и наконец-то поставят вопрос о пропавшем бюстгальтере. Я полагал, что Джордж больше не звонил мне домой, потому что хотел лично посмотреть мне в глаза.

Наконец это случилось: он остановился у моего кабинетика и попросил зайти. Пока я шагал по короткому коридору за его спиной, я чувствовал свой запах. Это был страх с примесью горелого, словно крендельки у уличного торговца. Я прижал локти к ребрам, чтобы не дать запаху распространиться.