Дорис Лессинг - Золотая тетрадь
- Название:Золотая тетрадь
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Амфора
- Год:2009
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-367-01068-8 (рус.), 978-0-00-724720-2 (англ.)
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дорис Лессинг - Золотая тетрадь краткое содержание
История Анны Вулф, талантливой писательницы и убежденной феминистки, которая, балансируя на грани безумия, записывает все свои мысли и переживания в четыре разноцветные тетради: черную, красную, желтую и синюю. Но со временем появляется еще и пятая, золотая, тетрадь, записи в которой становятся для героини настоящим откровением и помогают ей найти выход из тупика.
Эпохальный роман, по праву считающийся лучшим произведением знаменитой английской писательницы Дорис Лессинг, лауреата Нобелевской премии за 2007 год.
* * *
Аннотация с суперобложки 1
Творчество Дорис Лессинг (р. 1919) воистину многогранно, среди ее сочинений произведения, принадлежащие к самым разным жанрам: от антиколониальных романов до философской фантастики. В 2007 г. Лессинг была присуждена Нобелевская премия по литературе «за исполненное скепсиса, страсти и провидческой силы постижение опыта женщин».
Роман «Золотая тетрадь», который по праву считается лучшим произведением автора, был впервые опубликован еще в 1962 г. и давно вошел в сокровищницу мировой литературы. В основе его история Анны Вулф, талантливой писательницы и убежденной феминистки. Балансируя на грани безумия, Анна записывает все свои мысли и переживания в четыре разноцветные тетради: черная посвящена воспоминаниям о минувшем, красная — политике, желтая — литературному творчеству, а синяя — повседневным событиям. Но со временем появляется еще и пятая, золотая, тетрадь, записи в которой становятся для героини настоящим откровением и помогают ей найти выход из тупика.
«Вне всякого сомнения, Дорис Лессинг принадлежит к числу наиболее мудрых и интеллигентных литераторов современности». PHILADELPHIA BULLETIN
* * *
Аннотация с суперобложки 2
Дорис Лессинг (р. 19119) — одна из наиболее выдающихся писательниц современности, лауреат множества престижных международных наград, в числе которых британские премии Дэвида Коэна и Сомерсета Моэма, испанская премия принца Астурийского, немецкая Шекспировская премия Альфреда Тепфера и итальянская Гринцане-Кавур. В 1995 году за многолетнюю плодотворную деятельность в области литературы писательница была удостоена почетной докторской степени Гарвардского университета.
«Я получила все премии в Европе, черт бы их побрал. Я в восторге оттого, что все их выиграла, полный набор. Это королевский флеш», — заявила восьмидесятисемилетняя Дорис Лессинг журналистам, собравшимся возле ее дома в Лондоне.
В издательстве «Амфора» вышли следующие книги Дорис Лессинг:
«Расщелина»
«Воспоминания выжившей»
«Маара и Данн»
«Трава поет»
«Любовь, опять любовь»
«Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе»
«Великие мечты»
Цикл «Канопус в Аргосе: Архивы»
«Шикаста»
«Браки между Зонами Три, Четыре и Пять»
«Сириус экспериментирует»
«Создание Представителя для Планеты Восемь»
«Сентиментальные агенты в Империи Волиен»
Готовится к печати:
«Кошки»
* * *
Оригинальное название:
DORIS LESSING
The Golden Notebook
* * *
Рисунок на обложке
Светланы Кондесюк
Золотая тетрадь - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ты попривыкнешь за пару недель.
— Я не хочу привыкать. Я уже чувствую, как во мне нарастает сопротивление. И этот дом. Его снова нужно красить. Я просто не хочу даже и начинать: красить, развешивать занавески. Почему здесь все превращается в такую тяжелую работу? Не то что в Европе. В Европе человек спит за ночь пару часов и встает счастливым. А здесь мы высыпаемся и с большим трудом…
— Да, да, — сказала Анна, смеясь. — И я уверена, что год за годом, каждый раз, когда мы будем откуда-нибудь возвращаться, мы будем произносить друг перед другом одну и ту же прочувствованную речь.
Совсем близко, под землей, прошел поезд, и дом задрожал.
— И с потолком надо что-то делать, — добавила Анна, посмотрев наверх. Ближе к концу войны на дом упала бомба, крыша была пробита, и дом пустовал два года, открытый всем дождям и ветрам, свободно гулявшим по комнатам. Потом его отремонтировали. Но до сих пор, когда проходили поезда, было слышно, как строительная крошка тонкими струйками стекает под гладкой свежевыкрашенной поверхностью стен. Через потолок проходила трещина.
— Проклятье, — сказала Молли. — Даже думать об этом не могу. Но наверное, придется этим заняться. Ну почему это так, почему только здесь все, кого знаешь, пытаются сделать хорошую мину при плохой игре, пытаются бодро нести свое бремя.
Она смахнула слезы, застилавшие ей глаза, и снова склонилась к духовке.
— Потому что это — та страна, которую мы знаем. Другие страны — это такие места, находясь в которых мы не думаем.
— Это не совсем так, и ты это знаешь. Ну ладно. Давай поскорее выкладывай новости. Через минуту я подам обед.
Теперь наступила очередь Молли излучать чувство одиночества и непонятости. Ее руки, патетичные, стоические, упрекали Анну. Что касается Анны, она в это время думала: «Если я сейчас соглашусь поддержать этот настрой и приму участие в очередном заседании на тему „Что случилось с мужчинами“, домой я уже не пойду, я останусь на обед и на весь день, мы с Молли обе будем чувствовать тепло и дружескую близость, все преграды растают. А когда мы расстанемся, неожиданно придет чувство недовольства и обиды, потому что, в конечном итоге, мы бываем по-настоящему верны только мужчинам, но не женщинам…»
Анна уже была готова сесть и отдаться этому настроению. Но она не сделала этого. Она подумала: «Я хочу покончить с этим делом, закрыть тему мужчины vs. [5] Сокращенное от versus — против ( лат .).
женщины, остановить этот поток жалоб, попреков, предательств. Помимо всего прочего, это нечестно. Мы избрали определенный образ жизни, зная, что за это придется платить, а если мы и не знали этого тогда, то знаем сейчас, тогда к чему эти жалобы и стоны… и, кроме того, если я не проявлю осторожности, наши отношения с Молли опустятся до уровня клуба старых дев-близнецов, где мы сидим и говорим друг другу: „А помнишь ты, как тот мужчина, ну, как там его звали, сказал бестактность, а случилось это, должно быть, в 1947 году…“»
— Ну, давай же, — сказала Молли, оживленно и резко, обращаясь к Анне, которая вот уже некоторое время просто стояла и молчала.
— Хорошо. Я правильно понимаю, что о товарищах ты говорить не хочешь?
— Во Франции и в Италии интеллектуалы денно и нощно обсуждают Двадцатый съезд и Венгрию, уроки и перспективы, ошибки и выводы.
— В таком случае, поскольку у нас — все то же самое, хотя, слава Богу, многие уже от этих разговоров заскучали, я эту тему предлагаю опустить.
— Хорошо.
— Но, думаю, о трех товарищах я все же расскажу, — ну так, совсем немного, — поспешно добавила Анна, заметив, как Молли скривилась. — О трех доблестных сынах рабочего класса и профсоюзного движения.
— И кто они?
— Том Уинтерс, Лен Колоун, Боб Фаулер.
— Конечно, я их знаю, — быстро проговорила Молли. Она всегда всех знала. — Ну и?
— Совсем незадолго перед съездом, когда в наших кругах происходило всякое брожение, все обсуждали то один заговор, то другой, то Югославию, то что-нибудь еще, я встретилась с ними, чтобы обсудить то, что они, естественно, называли культурными вопросами. Снисходительно. В то время я и мне подобные немало своего времени отдавали внутрипартийной борьбе, — как же наивны мы были, пытаясь всех убедить, что было бы намного лучше признать, а не отрицать то, что в России дела пошли совсем нехорошо. Так вот. Неожиданно я получила письма от всех троих, — написали они их, разумеется, не сговариваясь, и ни один не знал, что то же самое сделали и двое других. Письма эти были выдержаны в очень жестком духе. Мол, любые слухи о том, что в Москве творятся или же раньше творились грязные делишки, а товарищ Сталин хотя бы однажды совершил неверный шаг, распространяются врагами рабочего класса.
Молли засмеялась, но только из вежливости; за этот нерв задевали слишком часто.
— Нет, дело не в этом. Дело в том, что письма оказались взаимозаменяемыми. Если не принимать во внимание почерк.
— Не принимать во внимание почерк — слишком большое допущение.
— Развлечения ради, я перепечатала на машинке все три письма, хотя они и были очень длинными, и разложила их перед собой. Язык, стиль, общий тон — все оказалось идентично. Было совершенно невозможно сказать: это письмо написал Том, а вот это — Лен.
Молли обиженно поинтересовалась:
— И для этого и была заведена тетрадь, или что бы там ни было, то, о чем вы секретничаете с Томми?
— Не для этого, а чтобы кое-что понять. Но я еще не закончила.
— Да-да, хорошо, не стану на тебя давить.
— А потом случился съезд, и почти сразу же я получила еще три письма. И во всех — истеричный тон, самообвинения, самобичевания, чувство вины.
— Ты снова их напечатала?
— Да. И разложила все три письма перед собой. Они все могли быть написаны одним и тем же человеком. Ты разве не понимаешь?
— Нет. А что ты пытаешься доказать?
— Ну, естественно, в голову сразу приходит следующая мысль: а к какому из стереотипов отношусь я сама? Какого анонимного целого являюсь частью я?
— Да? А мне не приходит. — Молли явно подразумевала: «Если тебе захотелось почувствовать себя ничтожеством, — пожалуйста, но не надо клеить этот ярлык на меня».
Разочарованная, поскольку это открытие и все последовавшие за ним размышления как раз и были тем, что ей больше всего хотелось обсудить с Молли, Анна поспешно сказала:
— Ну хорошо. Мне это показалось очень интересным. А больше почти ничего и не было, — случился такой период, который может быть обозначен как время смущения, и кое-кто вышел из партии. Или все вышли из партии, я подразумеваю, те, кому психологически было уже пора это сделать. Потом внезапно, на той же самой неделе, — и, Молли, это было просто невероятно… — Помимо своей воли, Анна снова взывала к чувствам подруги. — На той же самой неделе я получила еще три письма. Очищенные от любых сомнений, жесткие и целеустремленные. Это была неделя, последовавшая за событиями в Венгрии. Иными словами, щелкнули кнутом, и сомневающиеся тут же встали по стойке «смирно». Эти три письма тоже были идентичны, — разумеется, я говорю не о конкретном выборе слов, — сказала Анна нетерпеливо, увидев, как Молли приняла нарочито скептический вид. — Я имею в виду стиль, язык, то, как слова были связаны между собой. А тех промежуточных писем, истерических и самоуничижительных, их вообще могло не быть. Знаешь, я уверена, что Том, Лен и Боб вытеснили из памяти тот факт, что они их вообще писали.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: