Светлана Замлелова - Бродяга

Разочаровавшись в немецком народе, Пал Романыч взалкал перемен. Для начала он со скуки стал таскаться со своим младенцем по разным злачным местам Мюнхена. Здесь он познакомился и близко сошёлся с одним русским по фамилии Фиш, от которого и узнал, что искать счастья русскому человеку следует не в затхлом немецком захолустье на подённых работах, а в кипящих котлах цивилизации, где собираются художники, музыканты и прочая богема. Пал Романыч был всего лишь недоучившимся инженером, но музыкальная школа давала ему полное право причислять себя к творцам прекрасного. Поэтому, когда Фиш стал подбивать его отправиться в Рим, чтобы незамедлительно приступить там к производству и распространению матрёшек, Пал Романычу ничего не оставалось, как согласиться. Тем более что жить ему было больше негде и не на что, потому что как раз накануне он вернулся с прогулки нетвёрдой походкой, и Мюллеры, испугавшись за своего младенца, его рассчитали.

Фиш божился, что матрёшки – это невозделанная нива, и сулил скорую «интересную прибыль». Они сговорились и засобирались.

И вот наступил день, когда Пал Романыч со своим приятелем Фишем отбыли в Рим. Особо надо отметить, что Фиш сумел так прочно войти в доверие к Пал Романычу, что тот взялся довезти его в долг. То есть дорогу до Рима Курицын оплачивал из своего кармана, имея в виду, что Фиш вернёт ему половину с продажи первой же партии матрёшек. Но в Риме Фиш, как водится, исчез, и сколько ни ходил Пал Романыч по вечному городу, Фиша он больше так и не встретил.

Зато, притулившись в отчаянии у столика открытого кафе, Пал Романыч вдруг заслышал умолкнувший было звук родной речи и, сам не зная почему, прослезился. Русских оказалось двое. Представились они Пал Романычу Наташей и Дэном. Расчувствовавшийся Пал Романыч принял их за влюблённую пару, совершающую романтическое путешествие, и, по-своему, не ошибся.

Спустя некоторое время красавица-Наташа, сославшись на усталость, удалилась, а Пал Романыч с Дэном купили водки и стали её пить. Захмелев, они разоткровенничались, и Пал Романыч узнал, что Наташа – создание хотя и милое, но падшее. Где и когда стала она жертвой общественного темперамента, Дэн не знал. Познакомившись с Наташей при известных обстоятельствах в Москве, где Наташа и добывала себе пропитание, Дэн влюбился в неё без памяти и даже загорелся сделать своей женой. Но до этого у них не дошло, потому что Дэна, промышлявшего в Москве разбоем и прочими лихими делами, власти объявили в розыск, и ему пришлось скрываться. Захватив с собой Наташу, Дэн бросился вон из России и нашёл пристанище в Риме на вилле каких-то своих дружков.

Откровенность за откровенность – и Пал Романыч поведал Дэну свои злоключения: и про Мюллеров, и про лукавого Фиша, и даже про матрёшек, которых ещё нет в природе, но которые Пал Романыч очень скоро изготовит и продаст итальянцам, тоскующим без русских сувениров. В ответ бывалый и тёртый Дэн расхохотался Пал Романычу в лицо и прямодушно назвал эти планы ахинеей. Вместо матрёшек Дэн пообещал Пал Романычу «настоящее, большое дело», которое, если его хорошенько обдумать, может стать очень выгодным. Пал Романыч возблагодарил судьбу, а Дэну, в припадке пьяной сентиментальности, объявил, что пойдёт с ним на любое дело, и попросил, в качестве аванса, приюта, на что Дэн отвечал: «Нельзя, братан!.. Рад бы да нельзя... А езжай-ка ты лучше...» И дал Пал Романычу адрес, по которому в пустующей вилле ночуют «такие как ты... художники». Делать было нечего, и Пал Романыч отправился искать виллу с художниками. Очень скоро, однако, выяснилось, что слова «вилла» и «художники» Пал Романыч и Дэн понимают розно. Прибыв по адресу, Пал Романыч обнаружил каменную халупу с тремя прохвостами внутри. Прохвосты оказались из Румынии. В Риме же они продавали какие-то картины, которыми и была заставлена халупа.

Один из румын по имени Мирча довольно сносно говорил по-немецки. С ним и стал объясняться Пал Романыч. Мирча спросил, что тому нужно, и Пал Романыч отвечал, что ему негде ночевать. Мирча очень удивился, но Пал Романыч рассказал ему про Дэна, и оказалось, что румыны с Дэном знакомы. Тут они стали совещаться между собой, но говорили мало, а больше переглядывались. Наконец Мирча объявил, что Пал Романыч может остаться.

И вот Пал Романыч поселился на «вилле» с «художниками» и стал ждать, когда Дэн призовёт его на «большое дело». К несчастью, Дэн не торопился призывать Пал Романыча. Зато деньги, которые Пал Романыч привёз из Германии, торопливо, точно в оттепель, стали таять в его портмоне. Пал Романыч почувствовал себя неуютно и на первых порах решил поискать благосклонности румын.

Румыны тем временем целыми днями то уходили, то приходили, уносили одни картины, приносили другие.

Как-то Пал Романыч сказал Мирче: «Зачем это вы, румыны, целыми днями ходите с картинами по Риму?» На что Мирча отвечал, что они не ходят с картинами, а скупают их, а после перепродают. «Дозвольте и мне с вами!», – сказал Пал Романыч. Румыны опять стали совещаться, долго переглядывались и... дали добро.

На другой же день они отвели Пал Романыча на какую-то площадь в центре Рима, оставили несколько картин, сказали, которая сколько стоит, и ушли. Пал Романыч простоял так целый день, но никто картин у него не купил. Вечером пришли румыны, пересчитали картины, забрали Пал Романыча и ушли. На второй день всё повторилось, а на третий к Пал Романычу подошла дама – «красивая, но лет сорока» – и стала разглядывать картины и самого Пал Романыча.

Пал Романыч по-итальянски не понимал, но, оказалось, что дама знает по-немецки, и они разговорились. Дама назвалась Лючией и сказала, что купила бы одну из картин, но вначале ей хотелось бы приладить эту картину к своему интерьеру и поглядеть, хорошо ли она там будет сочетаться с обоями и коврами. Пал Романыч пошёл с Лючией и убедился, что живёт она одна в большой квартире.

Пал Романыч стал прилаживать картины к стенам, а Лючия подолгу смотреть. Выбрав же картину и расплатившись с Пал Романычем, Лючия пригласила его выпить кофе, а за кофе стала расспрашивать «ладно ль за морем иль худо, и какое в свете чудо». А Пал Романыч простодушно рассказал Лючии всю свою жизнь. А когда Пал Романыч засобирался домой, Лючия велела ему приходить назавтра, но только без картин.

На следующий вечер он явился, и они снова пили кофе, а потом Лючия сказала: «Оставайся у меня, Пауло!». И Пауло остался.

Так они и зажили вместе – Пауло и Лючия. Про все свои прежние злоключения Пауло как будто и забыл, потому что жилось ему у Лючии очень не худо. Лючия не гнала Пал Романыча работать, а сама давала ему денег. И Пал Романыч, оказавшись в фаворе у богатой и одинокой дамочки, решил, что нашёл то, что искал.