Трейси Шевалье - Прелестные создания

— Это там вы нашли ихтиозавров?

— Там, а одного на монмутском пляже, чуть к западу от Лайма. Но они могут залегать и здесь. Просто здесь я их еще не искала. Вы когда-нибудь видели ихтиозавра, сэр?

— Нет, но я о них читал и видел рисунки.

Я фыркнула.

— Я, Мэри, приехал сюда на все лето, чтобы пополнить свою коллекцию окаменелостей, и очень надеюсь, что вы сумеете мне помочь… Так!

Полковник Бёрч остановился. Я оглянулась. Он наклонился и поднял кусок криноида.

— Очень хорошо, сэр, — сказала Мэри. — Я как раз собиралась посмотреть, что это такое, но вы меня опередили.

Он протянул его ей.

— Это вам, Мэри. Я не лишу вас такого прелестного экземпляра. Это мой вам подарок.

Это действительно был прекрасный образчик, развертывавшийся веером, как лилия, в честь которой их и назвали.

— Нет-нет, сэр, он ваш, — сказала Мэри. — Это вы его нашли. Я никогда не смогу принять его от вас.

Полковник Бёрч взял ее руку, вложил в нее криноид и сомкнул ее пальцы вокруг него.

— Я настаиваю. Мэри. — Он обхватывал ее кулак своей ладонью и смотрел ей в глаза. — Вы знаете, что криноиды — это не растения, какими представляются, но животные?

— В самом деле, сэр? — Мэри смотрела прямо ему в глаза. Она, конечно, знала о криноидах. Я ее научила.

Я шагнула в их сторону.

— Полковник Бёрч, я вынуждена просить вас выказывать надлежащее уважение, иначе потребую, чтобы вы нас покинули.

Полковник Бёрч опустил свою руку.

— Мои извинения, мисс Филпот. Находки окаменелостей так меня волнуют, что мне становится трудно собой владеть.

— Владеть собой вам необходимо, сэр, или же мы с вами не пойдем.

Он кивнул и, когда мы продолжили путь, стал держаться позади, на почтительном расстоянии. Некоторое время мы шли молча. Но полковник Бёрч долго молчать не мог, и вскоре они с Мэри начали переговариваться у меня за спиной: он расспрашивал ее о том, какие окаменелости она предпочитает, о ее методе охоты, даже о ее мыслях о том, что являет собой ихтиозавр.

— Не знаю, сэр, — сказала она о самой зрелищной своей находке. — У ихтика вроде бы есть что-то от крокодила, немного от ящерицы, немного от рыбы. Но есть что-то такое, что свойственно только ему. Вот это-то и есть самая трудная часть головоломки. Как она укладывается в общую картину?

— Что ж, я полагаю, у вашего ихтиозавра есть свое место на Аристотелевой лестнице природы, — сказал полковник Бёрч.

— А что это такое, сэр?

Я сморщилась от досады. Мэри совсем не нуждалась в разъяснениях, потому что я сама давно изложила ей эту теорию. Она с ним флиртовала. Конечно, он обрадовался возможности покрасоваться перед ней своими знаниями. Мужчины это любят.

— Греческий философ Аристотель предположил, что все твари могут быть размещены на ступенях некоей лестницы, начиная от низших растений и вплоть до высшего совершенства, каковым является человек в цепочке творения. Так что ваш ихтиозавр в этой цепочке может занять место между ящерицей и крокодилом, к примеру.

— Это очень интересно, сэр. — Мэри помолчала. — Но это не объясняет тех особенностей ихтика, которые не похожи ни на что и не согласуются с отличительными особенностями других видов. Как уложить его в эту цепочку, если он ни на кого не похож?

Полковник Бёрч внезапно остановился, присел на корточки и поднял какой-то камень.

— А это не… Нет, конечно же нет. Я ошибся. — Он бросил камень в воду.

Я улыбнулась. Он мог ослеплять своей роскошной шевелюрой, но вот образованность у него была поверхностной, и Мэри с легкостью это раскусила.

— А как насчет вас, мисс Филпот? Что вам нравится собирать? — Двумя проворными шагами полковник Бёрч поравнялся со мной, спасаясь бегством от неудобного вопроса Мэри. Я не искала его внимания, потому что не была уверена, смогу ли я его выдержать, но быть невежливой не могла.

— Рыбу, — ответила я как можно короче.

— Рыбу?

Хотя я не хотела с ним говорить, но не смогла удержаться от того, чтобы продемонстрировать ему кое-какие свои познания.

— Это главным образом Eugnathus, Pholidophorus, Dapedius и Hybodus. Последнее — это древняя акула, — добавила я, когда на лице у него отобразилось полное незнание латыни. — Названия, конечно, родовые. Разные их виды еще не идентифицированы.

— У мисс Филпот дома собрана большая коллекция окаменелой рыбы, — вставила Мэри. — Люди все время приходят, чтобы на нее посмотреть, правда, мисс Филпот?

— В самом деле? Очаровательно, — негромко произнес полковник Бёрч. — Я непременно тоже нанесу вам визит, чтобы увидеть вашу рыбу.

Он был осторожен, и я никогда не смогла бы обвинить его в грубости, но в его тоне слышатся легкий сарказм. Рыбе он предпочитал ихтиозавра. Как, впрочем, и большинство ученых мужей, с кем мне доводилось говорить. Они не понимают, что ископаемая рыба, с ее накладывающимися одна на другую окаменевшими чешуйками и четко очерченными плавниками, являет образчик необычайной красоты — красоты, которая зиждется на простоте и определенности. Полковник Бёрч, со своими сияющими пуговицами и пышной шевелюрой, никогда не мог постичь такого изящества.

— Вам лучше поторопиться, — резко сказала я, — иначе прилив застанет нас раньше, чем мы доберемся до Ситауна. Мэри, если ты не перестанешь разговаривать, тебе никогда не удастся найти звезду для своего заказчика.

Мэри нахмурилась, но терпеть полковника Бёрча было свыше моих сил. Я повернулась и зашагала к Ситауну, не замечая никаких окаменелостей у себя под ногами.

Чтобы пополнить свою коллекцию, полковник Бёрч провел в наших краях несколько недель, снимая комнаты в Чармуте, но ежедневно появляясь в Лайме. Его притязания на внимание Мэри были неожиданны и безграничны. Она выходила с ним на взморье каждый день. Сначала я сопровождала их, потому что, пусть даже Мэри не было до этого никакого дела, я все же беспокоилась о том, что подумают в городе. Когда мы бывали втроем, я пыталась найти тот удобный ритм для прогулок, когда мы с Мэри выходили только вдвоем, сосредоточиваясь каждая на своей охоте, но чувствуя ободряющее присутствие друг друга. Этот ритм был нарушен полковником Бёрчем, которому нравилось идти рядом с Мэри и говорить без умолку. Подлинным свидетельством ее охотничьих способностей стало то, что ей вообще удалось найти что-то тем летом, когда он все время что-то лепетал у нее под боком. Но она его терпела. Более чем терпела — она души в нем не чаяла. Для меня вместе с ними места на пляже не было. Я выходила с ними трижды, и этого мне хватило.

Подполковник Бёрч был мошенником. Мне следует вновь это повторить: «подполковник» Бёрч был мошенником. Это было одной из его мелких уловок — опускать приставку «под-», производя себя в более высокое звание. Не упоминал он и о том, что давным-давно вышел в отставку из гвардии, хотя любой, кто хоть немного в этом разбирался, видел, что он носит старую форму, состоявшую из длинной шинели и кожаных бриджей, а не укороченную шинель и серо-голубые рейтузы нынешних офицеров. Он был рад греться в лучах славы, которую гвардия снискала в битве при Ватерлоо, участия в которой он не принимал.