Наталья Шумак - Маша для медведя

Так и остался при своих подозрениях Илья Ильич. С половником в одной руке и газетой в другой. Маша проскользнула мимо него, закрылась в туалете. Дед пожал плечами, пошел обратно, на кухню. Сегодня по графику, на камбузе было именно его дежурство. Значит, есть обоим родственникам, предстояло вермишель или кашу. Особого полета кулинарной фантазии от Ильи Ильича ждать не приходилось. Нет в мире совершенства.

-Сколько у меня времени, до вылета из гнезда?

-Пол часа. Максимум.

-Да. Не густо.

Маша наскоро приняла душ. Чередуя очень горячую воду и ледяную. Дед научил. Кое-как причесалась. Не слишком помогло. Рыжие волны легли, как им нравилось, в разные стороны. Выглянула из-за двери, выскользнула в полотенце, чтобы окончательно одеться уже в комнате.

-Дед, не входи!

-Так точно.

Появилась на кухне через десять минут. В привычной униформе: джинсы, белая футболка. Дед, экипированный точно так же, накладывал в тарелки - вермишель, поливал ее томатным соусом, резал хлеб. Маша чмокнула предка в щеку.

-Еще раз доброе утро!

Голосом Иа из незабвенного мультика дед ответил.

-Если оно для кого-нибудь доброе...

Маша не удержалась от смешка.

-Дед, ты в актеры должен был пойти!

-Слушай, существо повышенной лохматости и вредности, садись - приступай к трапезе. Некогда нам ныне лясы точить. Опаздывать нехорошо.

-Угу.

-Кстати, тебе нужно надеть юбку. И косынку любую.

-?

-Такие правила. Даже если мы не будем заходить в храм, нехристи все же. На территории нужно появляться в подобающем виде!

-О, Боже.

-Так что дожевывай и выпрыгивай из штанов.

-Зачем...

-Занадом.

Старательно прожевала и проглотила свою порцию. Поухаживала за поваром, положила его тарелку в мойку, вместе со своей. Шустро залила горячей водой, сполоснула.

-Юный нехристь вместе с престарелым, в церкву собирались очумело.

Маша застонала.

-Только не это. Подняли в шесть утра, так еще и стишками пытать? Это перебор.

Дед скроил печальную гримасу оскорбленного в лучших чувствах ценителя изящной словесности. Воздел очи к потолку, вздохнул. Вышел из кухни с видом горделиво-несчастным. Маша выскочила следом, стянула джинсы, торопливо влезла в школьную синюю юбочку, покрутилась перед зеркалом. Лохматое отражение выглядело забавно и все еще непривычно. Ну и что? Золотая коса осталась в прошлом. Отращивать ее заново Маша не собиралась, да и фиг получится, наверное. Ладно, не важно. Там поглядим. Полежаева подмигнула своему зеркальному двойнику. Экзамены будут сданы. Аттестат она получит. Поступать или не поступать учиться в ВУЗ? Это от нее тоже не убежит. Было бы желание. Пока его нет. Но уж больно дед убивается... Так и придется опять учиться. Елки зеленые.

Жизнь вот-вот свернет на новую колею. Это после десяти лет школьной каторги? Без крошечной даже передышки? Нужно сделать выбор и действовать. А если совсем не хочется. Что тогда? Кстати, что же там рифмовал в предпоследнем послании Ванечка?

-Мы тянули билеты по-разному.

Кто - решительно. Кто - боясь.

Были лезвия безопасные.

Взмах короткий, и к черту связь.

Не отрезана, а отхвачена

Вместе с жизни солидным куском.

И любая бумага оплачена:

Потом, кровью, испугом, плевком,

Кулаком, или мукой бессонницы.

Мы тянули билеты свои -

Кто до жути всерьез... (Были звонницы,

значит, были и звонари!)

Кто, смеясь, бесшабашно, доверчиво.

В сумасшествии - безобразному,

Подчинялись, ах не опрометчиво.

Мы тянули билеты по-разному.

Крещение Артурчика прошло вполне в духе времени, то есть по-дурацки. Имя, взятое не из святцев, батюшка своей властью поменял.

-Андреем будет.

Угодившая в крестные, донельзя гордая, тетя Дуся была с малышом на руках поставлена в длинном ряду прочих взрослых и детей. Маша и дед, в нарушение правил, ведь нехристи, а на территории храма пребывают - слонялись поблизости от пристройки, в которой все происходило. Священник торопился, перепуганные дети вопили, в каморке, где свершалось таинство было невыносимо душно. В самом конце церемонии, тете Дусе стало плохо. Она охнула и осела на пол, воздевая Артурчика над собой, чтобы не придавить. Рефлекс настоящей женщины сработал: спасти ребенка, называется. Только-только примолкнувшие малыши принялись орать с новой силой. Старушка, помогающая батюшке, хлопотала над лежащей тетей Дусей, брызгала ей в лицо святой водой. Батюшка, а что ему еще оставалось? - довел обряд до конца. Дожидавшиеся в коридорчике родители воссоединились с детьми и крестными. Леночка, охая, кинулась к малышу. Отцепила пальчик за пальчиком (Артурчик держался крепко) от пуговиц на кофте тети Дуси. Выбежала на улицу, пихнула развеселившегося сынулю Маше.

-Держи!

Вместе с подоспевшим на выручку Ильей Ильичом, вернулась обратно, вдвоем приподняли соседку, перенесли на лавку.

-Жива? Жива?

Леночка теребила вновь приобретенную куму. Полежаева зашла внутрь, заглянула, что творится? Артурчик сопел сердито, крутился в руках. Илья Ильич сгонял шуструю бабусю за нашатырным спиртом. По нелюбезным взглядам, которыми перебросились Машин дедушка и старушка, работающая в церкви, стало ясно, что они знакомы и в сетях дружбы не барахтаются, совсем даже наоборот. Через несколько минут, тетя Дуся невнятно промычала, нечто непонятное, зашевелилась, открыла глаза.

-Слава Богу.

Истово перекрестилась помощница батюшки. Снова бросая косой взгляд на Илью Ильича. Тут же вошли хмурый врач "скорой помощи" с медбратом.

-Слава Богу!

Повторила старушка. Голос у нее стал еще противнее. Илья Ильич не отреагировал. С медиками общался. Повезло. Появились быстро. То, что от больницы до церкви ехать две минуты - роли не играет. Видимо, бригада была свободна, вот и подлетели сразу. Дед говорил, что машинами "скорой помощи" город обеспечен в лучшем случае на тридцать процентов. А тем каретам, что имеются, бензина вечно не хватает. Такие дела.

-Ну, где пациентка? Что произошло?

Илья Ильич ввел врача в курс дела. После короткого осмотра, смерили давление, вкололи какую-то дрянь, решили везти тетю Дусю в больницу.

-Гипертонический криз.

-Ясно.

-Кто с ней, сопровождающим?

Леночка всплеснула руками, выпалила сердито и смущенно одновременно.

-Не могу, мне Артурчика нужно кормить и спать укладывать. Прости, тетя Дуся. Прости пожалуйста.

Соседка промычала, что все понимает и не обижается. И пусть уж ее везут одну. Вмешался Илья Ильич.

-Я свободен. Прокачусь до больницы. Поговорю с врачами. Узнаю, что и как, перезвоню вам, Леночка. Не волнуйтесь.

-Спасибо громадное. А то ужасно стыдно.

Обрадовалась мама только что принятого в лоно православной церкви чада. Илья Ильич велел Маше топать домой, к экзамену готовиться, а сам пошел с медбратом за носилками. Вновь явившийся к месту происшествия батюшка важно перекрестил больную. Тетя Дуся завертелась на скамейке, замычала. Оказывается, она просила дозволения поцеловать священнику руку. Маша, вылупив глаза, смотрела, с внутренним острым чувством протеста на эту сцену. Батюшка показался ей - девушке современной, от суеверий далекой - чрезмерно самодовольным. Соседка выглядела глупой и напуганной. Что за комедию они все ломают? Разобравшись с тетей Дусей, священник обратил взор на девушку.