Мюррей Бейл - Ностальгия

Джеральд обернулся к Борелли.

— Должно быть, это невыносимо — чувствовать, что никогда не сможешь никуда выбраться, даже если захочешь. Я бы, наверное, с ума сошел. Вот меня всегда тянуло уехать. А в последнее время кошмары мучают: снится, будто я умер и меня хоронят под камнем в чужой стране. Не понимаю, к чему бы это!

— После всего, что мы видели, осознаешь, как нам чертовски повезло, — объявил Дуг, отставляя стакан.

— Я уже побывала в большинстве стран, везде, кроме Тибета. Но, как выяснилось, всегда находится что-то новенькое; что-то, что я в прошлый раз упустила.

Да, это верно.

— Перпетуум-мобиле, а, Шейлочка?

Некоторым людям доверять нельзя. Мужчинам, в частности.

Рано или поздно тебя непременно предадут. Этак непринужденно, легко, как нечего делать — раз, и ударят.

— Эйфелева башня была закончена в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, — рассказывал Кэддок. — Тот же самый конструктор работал над статуей Свободы.

— Может, и на них посмотреть доведется…

Именно.

— А я бы предпочла Ниагарский водопад. Говорят, это нечто потрясающее.

— Спасибо Леону. — Все обернулись к Гвен. — Ему хотелось всласть пофотографировать. Ну, как видите. И сама идея группы нам пришлась по душе. Мы считаем, группа у нас подобралась очень приятная.

— Я вам вот что скажу: в Сингапур ни за что не ездите, — встрял Гэрри. — Меня там просто наизнанку выворачиваю.

— Я слышал, это идеально чистый город.

— А в моем путеводителе написано иначе.

— Не могу не отметить, что в самых экзотических местах грязь обычно царит жуткая. Помните эту смердящую Африку?

— Вот уж куда ездить вообще не стоило. Мне там было ужас до чего неуютно.

Гэрри рыгнул.

— А ну, не лапай!

— Одно скажу, — продолжал Гэрри, наполняя очередной стакан. Не рассчитал: пиво перелилось через край. — Ихнее пиво — не мой кусок радости. Вы такую водянистую дрянь пили когда-нибудь? Я слыхал, что все так, да только не верил.

Вайолет скорчила гримаску.

— Ой-ой! Вечно ты жалуешься.

— Да иди ты!..

Луиза улыбнулась широкой улыбкой балерины.

— Больше всего на свете я люблю путешествовать. Теряешь ощущение времени. Знакомишься с самыми разными людьми.

— А у вас не складывается впечатления, что вдалеке от родных мест, в огромном городе вроде этого, можно делать много всего такого, на что обычно не отважишься? — предположил Борелли. — Мы — анонимны, мы — обособлены. Порой мне кажется, что со мной просто не может случиться ничего дурного; я волен поступать так, как вздумается.

Луиза наблюдала за ним поверх стакана.

— То есть я хочу сказать…

— Где бы я ни находилась, я везде остаюсь самой собой, — твердо отчеканила миссис Каткарт. Она всегда подозревала худшее.

Они утратили ощущение времени. Они и смотрелись, и чувствовали себя отъединенными от основной части населения — как бы на отшибе. Их стулья образовывали замкнутый круг, регулярно разрываемый резвым официантом, который припадал на одну ногу — и мог в синих пальцах одной руки унести целых шесть стаканов.

— Сто лет не была в хорошем театре! — объясняла Вайолет.

Рядом с нею Кен Хофманн созерцал пятнышко на потолке, барабаня пальцами по губам. Однако ж с ответом он не замедлил:

— За меня сборщик налогов платит.

— Кен! Тебе же так хотелось посмотреть на картины и музеи!

— Да, но были и другие причины, если потрудишься вспомнить. — И пояснил остальным: — Моя жена страдает провалами в памяти. А может, притворяется. Есть и другие причины поехать за тридевять земель, в частности налоги; ну да не буду смущать Луизу. Уж я такой; верно, жена?

— А вот и профессор! Присаживайтесь, присаживайтесь. Мы как раз о вас говорили. Мы про вас все знаем.

Ха-ха.

— Ничего подобного, — поспешила успокоить его Саша. — Где вас носило? Я вам и место заняла.

Согласно документации по безопасности, броская южноамериканская авиакомпания P*** N*** («Только без имен, пожалуйста!») снова возглавила список в градации количества катастроф на километр. Цифры выглядели просто устрашающе. Седьмой год подряд! P*** N*** попыталась замолчать информацию. Не преуспев, стала ссылаться на особые погодные условия над Андами, великолепный полуденный свет, на область распространения кондоров и низкое качество москитной сетки в некоторых городах промежуточной посадки. Возможно, все они и впрямь внесли свой вклад, но повсеместно признавалось, что картину искажают иные факторы — в отрасли именуемые «невидимыми».

Компания Р*** N*** начинала как мелкий перевозчик: камни для столичных музеев, тропические рыбки, малость кокаина — когда инверсионного следа никто в глаза не видел, а сама мысль о реактивном двигателе и звуковом барьере вызывала разве что смех. Примерно тогда Р*** N*** рано добилась устойчивой рентабельности благодаря чартерным услугам в поисках пропавшего исследователя полковника Фосетта. [68] Перси Харрисон Фосетт (1867 — предположительно 1925) — британский археолог и исследователь; при невыясненных обстоятельствах пропал без вести во время экспедиции, целью которой были заявлены поиски некоего древнего затерянного города в джунглях Бразилии. Сегодня деловые связи компании куда более загадочны. Главных держателей акций выявить непросто. Как это ни странно для коммерческой авиакомпании, ее маршруты насквозь прагматичны и могут меняться от часа к часу по прихоти дирекции любо пилотов. Те столкновения в воздухе, что форсировали годовые показатели, приключились, когда «Дуглас», принадлежащий P*** N*** вышел на линию полета другой компании. А те, кто питает нездоровый интерес к делам Центрального разведовательного управления, ссылаются на зашкаливающее количество воздушных взрывов. Согласно диким, до сих пор неподтвержденным слухам, среди обломков крушения близ боливийской границы обнаружен корпус самолета, битком набитый пристегнутыми солдатами. Американскими солдатами.

Пилоты, работающие на такую авиакомпанию, отчего-то пользуются бешеным успехом у женщин. Они щеголяют в шелковых шарфах, поляроидных солнцезащитных очках и выработали этакую особую, самодовольно-небрежную походку, под стать героям «Битвы за Англию». [69] «Битва за Англию» — воздушные бои над территорией Великобритании в 1940–1941 гг., особенно в районе Лондона. Эта надменная элита трудовых ресурсов компании заклеймила пассажирские страхи как «буржуазный пережиток». Но статистика катастроф выглядела и впрямь серьезно; куда как серьезно! Последующее уменьшение доли рынка и неуклонное падение рентабельности компании заставили вмешаться отдел по связям с общественностью. Главной «золотой жилой» оставался трансатлантический перелет.