Карен Фаулер - Ледяной город

Рима вернулась к себе, села в кресло и открыла коробку с письмами Максвелла — не обнаружатся ли еще листки папиросной бумаги с посланиями Констанс Веллингтон? Теперь, зная, что та мертва, Рима испытывала к ней больше расположения, но не могла отделаться от ощущения потери. Не то чтобы она рассчитывала застать Констанс в живых — но все же надеялась. Расположение к этой женщине усилилось настолько, что Рима напомнила себе о расизме сектантов из Холи-Сити — Констанс должна была верить в превосходство белой расы. Коди не забыл бы об этом даже на мгновение.

Сверху лежала открытка с уотсонвилльскими ковбоями. Рима перечитала ее.

Возвращаясь к моему письму от 2 июля: Вы знаете, как кошки порой героически сражаются с воображаемыми врагами? Кажется, я сделала то же самое. Впрочем, не обращайте внимания.

«Тебе нужно найти, — подсказал Максвелл, — письмо от 2 июля».

Рима порылась в коробке, перебирая бумаги. На одном из желтых конвертов она увидела слово «Холи-Сити». Внутри лежала открытка. Под маленькой птичкой было подписано: «Маленькая птичка шепнула мне». Если раскрыть открытку, можно было увидеть широко распахнутый клюв птички. «У кого-то особенного сегодня особенный день, — гласило послание. — С днем рождения!» Подпись: «Констанс Веллингтон».

Рима нашла в одном из конвертов еще одно письмо на папиросной бумаге, достала его и принялась читать.

21200 Олд-Санта-Крус-хайвей

Холи-Сити, Калифорния, 95026

2 апреля 1978 г.

Уважаемый Максвелл Лейн!

Вы меня совсем забыли, да? Столько времени прошло! А у нас в горах столько народилось кошек! Вот прямо сейчас сиамский котенок взбирается по занавеске. Двое — черный и рыжий — возятся под настольной лампой. Еще один черный спит на «Убийстве Роджера Акройда». Два трехцветных присосались к маме. Может, Вы хотите какого-нибудь? Например, того, книголюбивого? Настроение сразу поднимется.

Закончила «Среднюю величину», и с тех пор все мысли только о ней. Прекрасная, прекрасная работа. Мои поздравления! Мало кто из мужчин разбирается так, как Вы, в консервировании овощей. Мы тут закатываем банки время от времени. Что-то из безвозвратно ушедшего прошлого. «Было, да сплыло», как говаривал наш друг Бим.

На прошлой неделе снова заявились полицейские и выгнали хиппи, но те всегда приползают обратно, как муравьи. Может, и хорошо, что столько домов под конец сгорело, — будет меньше самовольных захватов. Что бы сделал старый отец Райкер, увидев всех этих неопрятных длинноволосых юнцов с голыми ногами? Он бы предпочел котят! (Ха-ха.)

Но вернемся к книге. Очень грамотно обратили Вы внимание на загадочные перемещения зонтика. Отлично разобрались с засохшим фикусом. Очень здорово с этими квитанциями из химчистки — Вам умело их подсунули, но Вы не дали себя провести. Ни в чем не могу упрекнуть Вас. Браво, мистер Лейн, браво!

Искренне Ваша,

Нужно действовать методически, подумала Рима. Купить завтра папок или пластиковых конвертов, разложить все по порядку.

А для этого требуются деньги. Она вспомнила про исчезнувший кошелек, положила письма и открытки обратно и стала искать в комнате, на дне встроенного шкафчика, в ящиках стола, в постельном белье. Потом спустилась вниз, чтобы посмотреть в комнате с телевизором, хотя явно не могла потерять кошелек там. Час был поздний, и Рима старалась ступать по лестнице как можно тише. Дождь усилился. «Гнездо» скрипело и трещало сверху донизу. Рима толкнула дверь. Аквариум мерцал синим светом.

Тильда сидела в кресле Аддисон, держа в руке пустой стакан, в который Аддисон наливала виски. Трудно сказать, кто из двоих был изумлен больше.

— Что ты здесь делаешь? — резким тоном спросила Тильда.

— Я потеряла свой кошелек. Ищу его везде, где была.

Тильда встала и свободной рукой взяла свою чайную чашку.

— А ты не смотрела в брюках, которые надевала вчера?

Дом содрогнулся от порыва дождя. По аквариуму пошли пузырьки, погибший ныряльщик проделал танцевальное па. Тильда так и стояла с грязной чашкой в одной руке и стаканом — в другой, пока Рима не вышла и не стала подниматься к себе. Тильда, совершенно очевидно, не хотела, чтобы она обшаривала комнату.

Пусть даже кошелек действительно обнаружился в брюках, которые Рима надевала вчера.

Тучи сгущались всю ночь, и к утру «Гнездо» оказалось окутано туманом. Рима видела, как его клочья проплывают за окном, и на мгновение решила, что это дым, что где-то неподалеку случился пожар. Она оставалась в постели, пока Беркли не побежала вниз к вошедшим Коди и Скорч — как раз вовремя, чтобы успеть на утреннюю прогулку. Аддисон куда-то ушла. Тильда отправилась на встречу по двенадцатиступенчатой программе.

Рима так и не обзавелась шнурками. Она надела свои лодочки, потом оставила их на каменной лестнице и пошла босиком. Песок под ногами был сырым и холодным.

Никогда еще пляж не выглядел таким грязным. Что, если цвет воды зависит от цвета неба? Небо обложено тучами, и вода становится мрачно-зеленой. Прибой выбросил на берег клубки водорослей, в одном из которых запуталась мертвая чайка — заляпанная грязью, она лежала брюхом кверху. Еще на берегу валялись две пивные банки, половина теннисного мяча и чуть поодаль от водорослей — полиэтиленовый мешочек с собачьим дерьмом, завязанный сверху. В «Гуд таймс» недавно писали, что вода в море полна опасных бактерий. Неудивительно.

Из-за шторма волны прибоя стали короткими и накатывали хаотично. Но даже сейчас океан не был пуст. Две лодки прокладывали путь сквозь зыбь, устремляясь в открытое море. На пляже девушка в желтых шортах занималась бегом. Когда накатывала волна, девушка оказывалась в воде, разбрызгивая ее, а когда прибой отступал — снова на песке. Бежала она с впечатляющей скоростью.

Рима тоже пыталась заняться бегом после смерти Оливера: ей казалось, что полезно доводить себя до физического изнеможения. Если заменить эмоциональное опустошение телесной усталостью или совместить их, в голову будет лезть меньше мыслей — так ей казалось. Но быстро перебирать ногами оказалось для Римы непосильной задачей. Потом она сделала еще попытку, но поняла, что неправильной была сама посылка. Именно во время бега мысли и лезут в голову. Рима возненавидела это занятие.

Какой-то человек обходил пляж с металлодетектором: останавливался, рылся в песке, клал в карман что-то небольшое. Доберман на поводке и бультерьер без поводка. Два басенджи и один бернский зенненхунд. Рима неплохо разбиралась в породах собак. Когда ей было тринадцать, а Оливеру — десять, они, затаив дыхание, следили за Вестминстерской собачьей выставкой. К двенадцати годам Оливер охладел к выставке, решив, что все это — сплошная евгеника.