Прийя Базил - Имбирь и мускат

— Мама попросила вам передать. — Мальчик протянул тарелку с едой. Оскар посмотрел на часы — было уже четыре, — улыбнулся и поблагодарил Раджана. Осмелев, тот все-таки спросил:

— А вы до сих пор учитесь?

Оскар опустил глаза и едва сдержал вздох.

— Да, да. Пожалуй, так. — Он несколько раз кивнул, скорее чтобы убедить себя, а не мальчика.

— Тогда почему у вас нет книжек? — Раджану не терпелось узнать как можно больше о загадочном соседе, особенно теперь, когда самый трудный вопрос был задан. Его глаза скользнули по стенам комнаты, три из которых были заставлены обувными коробками, а на четвертой висела огромная карта мира, покрытая таким количеством всевозможных линий, что она походила на карты государственной топографической службы, которые им показывали в школе. Раджан, конечно, не знал, что это вид Оскара на мир, где в едином изображении переплелись сотни человеческих историй.

Оскар заметил, что Раджан становится неуклюжим: у него немного раздались плечи и появился пушок над верхней губой. Перемены были столь неуловимыми и вместе с тем такими внезапными, что Оскар невольно задумался о скоротечности времени. У Раджана еще все впереди, а вот он тратил драгоценные дни на воплощение замысла, в который и сам уже не верил.

Нет книжек, нет книжек… Оскар едва смог осмыслить вопрос. Как объяснить Раджану, что вообще-то он любит читать, хотя вынужден отказаться от этого занятия? Поймет ли он, что человек начинает мечтать о чем-либо, когда у него появляется образец для подражания? Да, в свое время Оскара вдохновила великая книга, потом она же и разбила вдребезги его надежды: он оказался неспособен создать нечто подобное. И как это выразить Раджану? С чего начать и чем закончить? Можно ли раскрыть тайну, что иногда он ищет утешение в сочинениях безвестных писателей?

Оскар любил забираться в темные углы библиотек и отыскивать там запыленные томики. Снимая книги с полок, он мнил себя освободителем. Предвкушал тот миг, когда увидит последнюю дату на квиточке — десятилетия назад. С наслаждением листал страницы, так долго недоступные солнечному свету и познанию.

Рассудив, что говорить об этом не стоит, Оскар ответил:

— Ну, с книгами покончено. — Он показал на стопки бумаг. — Я перешел на новый этап работы.

Раджана ответ устроил.

— Это как готовиться к экзаменам? Сначала много читаешь, а потом идешь и пишешь контрольную?

Оскар улыбнулся:

— Точно. Именно так.

— Обожаю экзамены. Они — самое приятное в учебе. С ними всегда столько возни, особенно… — Раджан заговорил тише, — особенно с моим питхаджи. Из-за него мы учимся как сумасшедшие. Экзамены, — тут он снова оживился, — это здорово! Пишешь все, что знаешь, а тебе за это ставят пятерки,

Оскар рассмеялся, его глаза сверкнули под густыми темными бровями. Взяв угощение, он кивнул в сторону маленькой кухонки, примыкающей к спальне.

— Я пока уберу, а съем попозже.

Раджан вспомнил, что мать наказала Оскару съесть все сразу, пока не остыло. Он открыл было рот, чтобы передать ее слова, но потом передумал. Оскар явно занят более важными делами,

— Ну тогда пока. — Раджан помчался вниз по лестнице, шумно перепрыгивая через три ступеньки, отчего стонал весь дом. Со второго этажа донесся рев: «Это вам не детская площадка, черт подери!!!»

Прежде Оскар не догадывался о повествовательной силе еды. Его поразило, как легко повороты судьбы читаются в начинке для пирога, густом соусе или мягком мясе. Много лет изучая истории, он впервые услышал заманчивые сказки, передающиеся с помощью вкусовых рецепторов. Куда же в этой паутине сюжетов поместить жизнь Сарны? Оскар чувствовал, что в ее истории кроется нечто очень важное, нужно лишь разгадать, что именно.

Он привык работать в одиночестве. До приезда сикхов Оскар жил на Эльм-роуд уже семь лет, и прежний хозяин дома редко его беспокоил. Поначалу Оскара тревожили внезапные визиты Сарны с требованием немедленно все съесть или вопросами об английском. Постепенно раздражение сменилось любопытством, потом теплом, а затем желанием: отведать новых блюд Сарны, распробовать ее красоту, побыть в компании этой удивительной женщины. Оскара затянуло в непрестанное вращение по орбите ее крайностей и преувеличений. Долгие годы он только подслушивал и записывал истории, а теперь невольно и сам становился частью жизненного сюжета, чарам которого был не в силах противостоять.

Благосклонность Сарны к Оскару отчасти объяснялась желанием третировать Рейнольдсов. Им, похоже, было все равно — однажды Сарна предложила соседям домашний картофель и гороховую самсу, но те отказались. «Нет уж, нам этого добра не надо!» — заявила миссис Рейнольдс и отвернулась, будто даже вид индийской еды был опасен для жизни. Мистер Рейнольдс потеснил Сарну к выходу и сказал: «Эта дрянь и так повсюду, с какой стати мы будем совать ее внутрь?» Тогда Сарна и вознамерилась их проучить. Они будут нюхать ее стряпню до тех пор, пока не перестанут различать собственный запах за ароматом ее творений. Они будут пускать слюнки при мысли о чуде, которым пренебрегли. Поэтому Сарна с удовольствием носила лакомства Оскару, а когда проходила мимо двери Рейнольдсов, всегда пела или покашливала, чтобы дать о себе знать. Аппетитный шлейф тянулся за ней по лестнице. Она надеялась, что однажды наступит день, когда несговорчивые соседи капитулируют и придут к ней с единственной мольбой: накормить их.

Оскар понимал, что, угощая его, Сарна борется с одиночеством и ищет повод поболтать. Сначала обменивалась с ним парой слов, а потом, подучив английский, стала все больше времени проводить в его компании. «Хорошо для прахтики», — говорила она.

Сарна обожала английский и с нетерпением ждала еженедельных занятий в школе Мэри Лоусон. Проведя в заточении несколько месяцев, она потеряла уверенность в себе и теперь не только учила новый язык, но и наверстывала упущенное. К счастью, на курсах оказались и другие индийцы. Ее особенно радовало собственное превосходство над ними — за месяцы одиночества она почти забыла, какой эффект производит ее появление на публике в лучших нарядах. «Ты идешь на курсы, чтобы учиться, а не чтобы тебя изучали!» — сказал Карам, провожая ее на первый урок. В сиреневом шалвар камезе, черных туфлях, бордовой шали, с красной сумочкой и длинными золотыми серьгами в ушах, она действительно притягивала к себе взгляды. Среди прочих учеников, одетых поскромнее, Сарна была похожа на попугая ара среди воробьев. «Вы так чудесно выглядите, миссис Сингх, — отметила преподавательница. — Можно я сравню вас с летом?» В любое время года день Сарны неизменно был ярким, если она шла на занятия.