Вадим Чекунов - Шанхай. Любовь подонка

Какое-то время молчим. Смотрим друг на друга.

– Хотела спросить, – говорит она, – мы ведь на неделю сюда. Антон и Сергей потом сразу вернутся. А я… Виза у меня на месяц. В принципе, на майские руководство мне подарок обещало, за хорошую работу. Небольшой отпуск. Курортную поездку.

– Куда?

– Ну… Я много где была уже. Отсюда, например, куда можно?

– Да куда хочешь. Вьетнам, Таиланд… В Тибет можно, но там холодно.

– Нет, как-нибудь без гор. Мне бы что попроще – море, солнышко.

– На Хайнань можно. Отсюда три часа лету.

– Я слышала об этом. Ты там был?

– Три раза уже.

– Ну и как?

– Русский курорт, в общем. С каждым годом там все больше наших. Уже и магазины по-русски называются, и меню русские, и даже продавцы уличные «очки-очки, русский друг, посмотри-посмотри» выучили. Хочешь прикол?

– Давай.

Откашливаюсь. Дикторским голосом начинаю:

– Остров Хайнань расположен на юге Китая. Его площадь тридцать четыре тысячи квадратных километров. Это второй после Тайваня крупный остров. Хайнань богат природными ископаемыми, водными ресурсами и тропическими фруктами. Подземные кладовые Хайнаня хранят крупный запас золота, титановых и железных руд…

Инна смеется:

– Боже… Ты что, на радио «Голос Китая» работаешь по совместительству?

– Ну, почти. Иногда начитываю в студии – для всяких учебных пособий, целых пять дисков уже начитал.

– Ну, как-то не впечатлило меня про руду… Я же не копать хочу, а плавать-загорать. А то весь год бассейн и солярий… Природы хочется.

– Легко. Вот, пожалуйста… Кхм… Самый красивый залив Ялунвань на южной оконечности острова стал излюбленным курортным местом. С невысокой горной гряды вам открывается…

– Вадик, ты не человек, а магнитофон какой-то…

– Не мешай, тишина в студии! Открывается…. ну вот, сбила… А, вот: открывается очаровательный пейзаж: бесконечный голубой простор моря, обрамленный упругой дугой серебристой морской отмели. Спокойные волны с тихим шелестом набегают на песок пляжа, окаймленный рощами кокосовых пальм…

– Все, все, хватит! А то и со мной так заговоришь, передовицами! Решено. Еду. Но одна я не хочу. Украду тебя на неделю. Сможешь?..

Мне комфортно за маской шута и балагура.

Сейчас придется ее снять и ответить.

Отказать.

Мягко и тактично отказать.

Я слышу свой голос:

– В принципе, идея хорошая. Подмениться не проблема… Скажи только заранее, когда.

Гибко подавшись вперед, Инна прижимается ко мне всем телом.

Ее губы шепчут мне в ухо:

– Можешь считать меня нахалкой… Но вот ты там про «упругую дугу» что-то говорил… Меня это завело опять… И я сейчас раскручу тебя на еще один заход…

…Заход солнца в летнем Шанхае – событие, его ощущаешь физически. Оседает, укутывается в дымку смога, краснеет и усмиряется безумный шар. Жара плавно переходит в вечернюю духоту, в небе появляются краски, на улице – тени. Будто кто-то, поначалу прибавив в телевизоре яркости до предела, наконец, разобрался с пультом и вернул нормальную картинку.

По-прежнему зноен воздух и горяч камень, но остывающая жаровня все же лучше добела раскаленной сковородки.

Вечер падает на Шанхай. Город вздыхает облегченно, оживает, наслаждается короткими часами отдыха.

Вечером необходимо пить напитки темного цвета, желательно – крепкие. На виски и коньяк у меня нет ни денег ни сил, поэтому я покупаю в маленькой лавке сразу два флакона циньцзю.

Замечательная вещь. Чем-то похожа на поддельный дагестанский коньяк, если настоять его на старых банных вениках и насыпать побольше сахару.

Один флакон – я называю его ласково «фуфырик» – выпиваю возле магазина. Кривлюсь, передергиваюсь, прячу второй в карман. Минут через пять блужданий по переулкам вновь обнаруживаю себя на улице Нанкин.

Сигналят машины-паровозики, но я лишь отмахиваюсь. Отталкиваю приставучего продавца поддельных «роллексов». Подмигиваю, сделав неприличный жест, проходящим мимо толстым лаовайкам.

Задрав голову, рассматриваю небоскреб с почти настоящей летающей тарелкой на самом верху.

Видок у меня тот еще, я так понимаю. Толпа расступается, огибает меня, я вижу множество покачивающихся лиц, все они обращены в мою сторону, люди оглядываются, тычут пальцами. Кто-то смеется…

– Да идите вы на хер… – устало бормочу я. – Идите вы все на хер.

Со стороны я, наверное, похож на городского сумасшедшего. Я стою, пытаясь удержать равновесие, роняя сигаретный пепел на футболку, и что-то бубню, размахивая руками.

Кажется, я достиг состояния «готовальни». Тесты, понятно, никакие я проверять сегодня не буду.

Да и завтра тоже.

Наверное, меня выгонят с работы.

И даже из страны.

А и насрать.

Не выгонят – сам уеду.

В приподнятом настроении от объявшего меня духа бунтарства я важно и значительно шествую по пешеходной зоне в поисках свободной скамейки. Ноги еще слушаются, перебирают дорогу. Серой лентой она бежит под ногами, то приближаясь к моему лицу, и тогда я могу разглядеть трещинки, окурки и плевки, то удаляясь, и тогда взамен нее я вижу окна высоток, краешек неба – и глаза мои слепнут от красных осколков заходящего солнца.

Надо посидеть, отдохнуть, собраться, иначе развезет окончательно.

Упираюсь взглядом в каменную лавку в виде буквы «П». На одной перекладине сидит парочка пожилых индусов (или пакистанцев?). Они прижимают к животу пакеты с покупками и едят что-то фастфудное. Скорее всего, муж и жена, утомленные жарой и туристическим шопингом. Напротив них, на другой перекладине, развалились трое – упитанные мужики, стриженные «бобриком», в светлых рубашках с коротким рукавом. Судя по пивным банках в руках и характерному выражению на лицах – мои соотечественники.

В центре лавки свободно. Я сажусь лицом к отдыхающим, лезу за сигаретами и раздумываю, не вступить ли в контакт.

Если заговорить с индусами, разговор непременно зайдет о том, какие китайцы прирожденные жулики и беспринципные обманщики, а вот в Индии продавцы скорее умрут с голоду, но никогда не позволят себе уронить честь и обмануть клиента. Не знаю почему, но это любимая тема для индусов. Рассказывая о своей честности, они так убедительно врут, что поневоле хочется верить. На деле, это еще те выжиги. Наблюдать, как торгуются два прожженных профессионала – плутоватый индус с обманчиво-простодушным лицом и хитрован-китаец, нацепивший маску деревенского дурачка, – сплошное удовольствие. Вокруг всегда собирается большая толпа зрителей. Поглядеть на такое не отказываюсь и я. И если китайцы всегда на стороне своего, то я всячески поддерживаю иностранца.

Да только вот по-английски разговаривать неохота, вслушиваться в индийскую разновидность «инглиша» – тем более.