Мария Галина - Медведки

Он стоял на крыльце, немолодой человек в вельветовых брюках и фланелевой клетчатой рубашке. Безопасный. Кажется, лицо знакомое. Я немного расслабился.

– У вас фонарика нет? Или свечки? Пробки вылетели.

– Сейчас посмотрю. – Держать его на пороге было неловко, и я сказал: – Проходите.

– Вы извините, – он доброжелательно оглядывался, близоруко щурясь, – только у вас свет горит. А остальные спят. Тревожить не хочется.

– Да-да. Я понимаю.

– Обычно я к Зинаиде Марковне заглядываю, если какие-то проблемы. Они с моей женой вроде как в хороших отношениях. Хотя с моей женой трудно быть в хороших отношениях, если честно.

– Зинаида Марковна – это которая через дорожку?

– Нет. Которая справа. Странно, а она вас знает. Говорит, вы писатель.

– Какой там писатель, так… Редактирую понемножку.

Я рылся в ящиках буфета. Надо и правда купить свечей. И фонарик. А то вдруг и у меня пробки выбьет. Все-таки я тут надолго… еще полгода покоя и независимости.

Свечка, оказывается, стояла на виду, просто я не сразу сообразил, что это свечка, – гномик себе и гномик. Симпатичный, в красном колпачке, жилет еле сходится на толстом брюшке…

Сосед поглядел на гномика задумчиво:

– Жалко жечь такого. По-моему, это свинство – делать свечки в форме человечков всяких. Или животных. Извините, если вас оторвал…

Он опять огляделся. Интересуется. Наверное, Зинаида Марковна что-то наплела. А вдруг перегоревшие пробки – это просто предлог? И он что-то вынюхивает?

– Хорошо тут у вас. Уютно. Лампа эта.

За лампой я долго гонялся. Чтобы абажур был обязательно зеленого стекла. Это создает правильную атмосферу.

– У моего деда была такая. Куда потом делась?

Может, как раз в антикварный на Жуковского? Там я ее и купил.

Он улыбнулся:

– Времена динозавров. Устойчивые настольные лампы, дубовые столы, комоды.

– И неустойчивые жизни, – сказал я, – тогда вещи были долговечнее хозяев. Сейчас наоборот. Вот я уже третий ноутбук сменил. Снес на помойку кассетник, потом видак…

Сначала я думал, может, из-за этого и пошла мода на винтаж. Людям хочется чего-то устойчивого. Основательного. На самом деле это подсознательная реакция. Невротическая. Из-за цифры.

– В смысле?

– У людей старше сорока еще есть семейные альбомы с фотографиями. У молодежи нет. Какие-то фотки лежат на “Одноклассниках”, не знаю, на Яндекс-фото… Все оцифровано, все кажется вечным, потому что можно в любую минуту включить компьютер и на это взглянуть. Но, послушайте, ведь на самом деле ничего этого нет. Ни десятков тысяч цифровых фотографий. Ни текстов в сетевых библиотеках. Ни Живого Журнала. Ни Википедии. Ничего. Тень, призрак, без остатка пропадающий при любом мало-мальски серьезном катаклизме.

– Вы правы. От сгоревшей Трои осталась материальная культура. А что останется от нас? Я ведь тоже интересуюсь старьем. – Он опять улыбнулся, он вообще легко улыбался. – Горшки, плошки. Светильники…

– Археолог?

– Археолог. Приехал поработать вот, в тишине. Статью закончить. А тут пробки выбило. И все – фук! И аккумулятор сел. Надо поменять его, совсем не держит.

– Проще новый ноут купить.

Когда приходится разговаривать с незнакомым человеком с глазу на глаз, меня начинает неудержимо клонить в сон. Не от скуки – от нервного напряжения. Но он не уходил. Может, ему тоже одиноко?

– Гномика можете не возвращать.

– Я и не собирался, – сказал он честно. – Кстати, я, по-моему, забыл представиться. Леонид Ильич меня зовут. Я вон там живу. – И он неопределенно кивнул куда-то в сторону левой стенки. Там Валькина жена повесила гобеленовую картинку в рамочке. Березки, златоглавая церковь у пруда… Получилось, он живет в гобелене. Тоже хорошее место.

– Доктор наук? – спросил я зачем-то.

– Так и не собрался. Кандидат. Странно, что вы про Брежнева не вспомнили. Все вспоминают.

– Потому и не стал…

– У вас независимый ум, да?

– Нет, – я включил наружное освещение, чтобы он не переломал себе ноги в темноте, – просто не люблю говорить банальности.

– Значит, и людей не любите, – заключил он, – люди, они склонны к банальностям, нормальные люди, во всяком случае.

Я немножко постоял на крыльце. За деревьями в темном окне темного дома появился смутный блуждающий огонек, переместился вбок, отчего квадрат окна осветился сплошным тусклым, красноватым светом, пропал…

Он зажег несчастного гномика.

Мои клиенты – люди без видимых чудачеств, их чудачества запрятаны слишком глубоко. Они как все – одежда, стрижка, вообще фактура.

Я никогда не был у них дома.

В восьмидесятые такие покупали себе гарнитуры “Хельга” и арабские спальни. Сейчас пользуются услугами дизайнера – самый верный, по-моему, способ превратить жилье в глянцевый гостиничный номер.

Мне вообще неуютно в чужом жилье.

– Только что въехал, – он развел руками, словно оправдываясь, – не успел сделать ремонт.

Диван с полированными подлокотниками и потертой бордовой обивкой, два таких же кресла, журнальный столик, из ДСП, на тонких ножках. Розово-голубые обои в цветочек выцвели, но над диваном остался яркий четырехугольник, призрак коврика, плюшевого, с розочками, или гобеленового, с оленями. Сейчас такие коврики у понимающих людей в цене. А раньше считались мещанством.

На стенах лежал отпечаток чужой судьбы: я кожей ощущал чужое житейское неблагополучие, скудную монотонную жизнь, незаметно сошедшую на нет. Кто-то ему продал эту квартиру? Сдал на несколько лет? Кто здесь жил? Чья-то умершая родственница?

Почему здесь? Почему он на этом так настаивал? Это все равно не его дом. Не его вещи. Не его прошлое.

– Хотите коньяку? Кофе?

Я сказал:

– Нет. Я же работаю.

– Интересно посмотреть, как вы работаете.

Он сел напротив меня и положил ладони на плоские полированные подлокотники. Ткань кресла сбоку продрана, в лохматой дыре белеет фанера.

– Что тут интересного?

Я выложил диктофон на столик. В фальшивой глубине лаковой поверхности неохотно отобразился двойник диктофона.

– Не возражаете?

– Если вам нужно… отчего ж нет?

– Многие возражают, – сказал я честно.

– И если они возражают, вы… и правда не пишете? Исподтишка, телефоном, ну…

– Нет. Я работаю для клиента. По его заказу. Зачем мне его обманывать?

– А вы никогда не думали, что можно получить дополнительный доход? Чужие тайны…

– Шантажировать своих клиентов? – спросил я напрямую. – Нет. Это не тайны, а мечты. Они… смешные большей частью. Люди их стыдятся, верно. Но ведь… это неподсудно. Мечтать. Так я включаю?

– Мне нечего скрывать, – сказал он.

– Тогда расскажите мне о себе. Как можно более подробно.

– Зачем? Нет, я расскажу, но – зачем?