Лев Бердников - Петр I и евреи (импульсивный прагматик)

Пожалуй, нет, кроме Петра Великого, ни одного монарха в России, чье отношение к иудейскому племени толковалось бы столь неоднозначно и противоречиво. Характеристики поражают своей полярностью. Почвенник Анатолий Глазунов утверждает, что сей император “жидов не терпел” и считал их “нежелательным элементом”. А израильский писатель Давид Маркиш, напротив, говорит о завидной веротерпимости Петра и вкладывает в его уста такие обращенные к иудеям слова: “Что ж это вы тут гуляете, Пасху свою жидовскую празднуете, а меня и пригласить забыли!… Мне на вашу Пасху поглядеть весьма любопытно и даже полезно для общего знания” (и в довершение сего царь надевает на голову ермолку). Парадокс, однако, состоит в том, что в этих взаимоисключающих (и допускающих явный перехлест) оценках есть свои резоны, ибо великий реформатор России в разных жизненных ситуациях вел себя по-разному, демонстрируя то благодушие к народу Израиля, то нескрываемую антипатию. Возникает вопрос: где же истинный Петр Алексеевич – когда он кривил душой, а когда прямо выказывал то, что было на сердце? Да в том-то и дело, что сей самодержец, натура импульсивная, взбалмошная, был искренен во всех своих проявлениях – и когда честил иудеев, и когда защищал их…

Но разговор на заданную тему логичнее всего начать с курьеза, а именно со спекуляций по поводу этнических корней самого царя. В последнее время на интернетовских порталах и сайтах то и дело стали появляться реплики, иногда весьма едкие, о том, что государь-то батюшка, оказывается, по материнской линии “хазарин”, “караим”, “еврей”. Причем ревнители чистоты русской крови прямо указывают на то, что он был “жгучим брюнетом” и “лицо Петра Первого – это явно не славянское лицо”. Поиски подобного инородческого следа в происхождении императора получили особенно сильный импульс после выхода в свет двух книг американского литератора Р. И. Слободчиковой: “Романовы, Нарышкины и их потомки” (2007) и “Не родись красивой, или Заложницы судьбы” (2008). Их автор, потомок рода Нарышкиных, к коему принадлежала мать Петра Наталья Кирилловна, воссоздала его генеалогию и отметила, что основателем династии был крымский караим Нарышко, принявший православие и ставший окольничим московского князя Ивана III. Род Нарышкиных, давший Отечеству немало замечательных государственных, военных, политических деятелей, дипломатов, ученых, литераторов, был разветвленным и многочисленным. Однако то, что восходит он к караимам, отнюдь не было открытием Америки. Об этом писали в свое время многие видные российские историки, в том числе Н. М. Карамзин, В. О. Ключевский, В. В. Нехлюдов, М. А. Миллер, М. И. Артамонов, так что в который уже раз новое оказывается хорошо забытым старым.

Уделяли внимание сему вопросу и исследователи-караимы М. С. Шапшал и М. М. Казас. А известный меценат, основатель “Караимской народной энциклопедии”, академик М. С. Сарач утверждал, что Романовы знали о своем караимском происхождении и чтили память о своем предке Нарышко, чем он объясняет и благожелательное отношение к караимам всей царской династии. Однако нет решительно никаких данных о том, что Петр подозревал о своем караимском, а соответственно, еврейском пращуре (ведь, согласно господствующей версии, караимы – этнические евреи). К тому же родство это было столь отдаленным (Нарышко приходился ему прапрадедом), что совершенно невозможно судить по нему о национальной принадлежности матери царя и тем более самого Петра Алексеевича. И вполне очевидно, что это, в глазах антисемитов, “сатанинское семя” в родословной царя никак не могло повлиять на его отношение к иудеям.

Но Петра Великого уличали в еврействе не только бдительные интернетовские информаторы, но и его современники – противники проводимых им грандиозных реформ. И это, по мнению историков А. С. Каца и Ф. C. Канделя, оказало на позицию Петра I по сему вопросу самое непосредственное воздействие. Дело в том, что староверы с целью дискредитации ненавистного им монарха объявили его Антихристом, который “соберет всех жидов, поведет их в Иерусалим и будет там царствовать над ними”. Примечательно, что и об упразднении Петром патриаршества и учреждении Святейшего Правительствующего Синода будут говорить: “вместо него жидовский синедрион учредил, еже есть духовный синод”. А предпринятую по инициативе царя всеобщую перепись жителей России станут сравнивать с переписью населения, проведенной в Иудее Октавианом Августом в начале новой эры.

Досужие толки “супротивников” по сему поводу воссозданы в третьей части трилогии Д. С. Мережковского “Антихрист (Петр и Алексей)”:

“ – А что, правда ли, слыхала я давеча… государя же нынче на Руси нет, а который и есть государь – и тот не прямой, природы не русской и не царской крови, а либо немец, немцев, либо швед обменный?

– Не швед, не немец, а жид проклятый… – объявил старец Корнилий…

– Я, батюшки, знаю, все про государя доподлинно знаю… – подхватила Виталия, – как-де был царь наш благочестивый Петр Алексеевич за морем в немцах, и ходил по немецким землям, и был в Стекольном, а в немецкой земле стекольное царство держит, и та девица, над государем ругаючись, ставила его на горящую сковороду, а потом в бочку с гвоздями заковала да в море пустила.

– Нет, не в бочку, – поправил кто-то, – а в столп закладен.

– Ну, в столп ли, в бочку ли, только пропал без вести – ни слуху ни духу. А на месте его явился его оттуда же, из-за моря же, некий жидовин проклятый из колена Данова, от нечистой девицы рожденный. И в те поры никто его не познал. А как скоро на Москву наехал, все стал творить по-жидовски: у патриарха благословения не принял; к мощам московских чудотворцев не пошел, потому что знал – сила Господня не допустит его, окаянного, до места свята… Да он же, проклятый жидовин, с блудницами немками всенародно пляшет; пьет вино не во славу Божию, а некако нелепо и безобразно, как пропойцы кабацкие, валяясь и глумясь в пьянстве: своих же пьяниц одного святейшим патриархом, иных же митрополитами и архиереями называет, а себя самого протодиаконом, всякую срамоту со священными глаголами смешивая, велегласно вопия на потеху своим немецким людям, паче же на поругание всей святыни христианской”.

Стоит ли говорить об абсурдности отождествления еврейства и оргий Всепьянейшего Собора? Нелепость и вздорность таких инвектив не мог не понимать и сам Петр. Тем не менее он стремился избежать упрека в “жидовском” характере своих реформ. И, как отмечает историк, подобные разглагольствования “могли повлиять на решение Петра не приглашать евреев в Россию… Во всяком случае, в своем манифесте за 1702 год о приглашении в Россию „искусных“ иностранцев Петр I сделал оговорку: „кроме евреев“”.