Глеб Соколов - Ужасы перистальтики

Все это время он пытался дозвониться до Ариеллы, но она не брала трубку. Он был в отчаянии!.. Он пытался пить, но алкоголь почти не брал его, а взяв, никак не действовал на атаки – в этом было отличие от прежних времен.

«Благословенных времен!» – думал с ужасной иронией Замелькацкий.

В конце дня его пригласили на второй тур собеседования в фирму, в которой он был перед рестораном и где подарил гвоздичку. Он согласился...

Когда отпрашивался у Димы, тот равнодушно бросил:

– Да хоть вообще не приходи!..

Собеседование Замелькацкий сорвал – еле доехав, сильно опоздав, он не мог ни нормально отвечать на вопросы, потому что его скручивало ужасное напряжение, ни просидеть за столом больше десяти минут без того, чтобы выбежать в заведение...

Выйдя из него в очередной, скорей всего последний за это собеседование раз, потому что интервьюеров за столом уже не было, – они не выдержали и ушли, – Замелькацкий выхватил из кармана мобильник и набрал Ариелле.

Неожиданно она взяла трубку...

– Ты – дрянь, сволочь! Я ненавижу тебя! – кричал он на нее на весь коридор. Все, кто случайно оказался поблизости, остолбенев слушали этот монолог.

– Это все из-за тебя!.. Ты могла все сделать по-другому! Но ты погубила меня!.. Все продолжается, все стало еще ужасней, непереносимей! Будь проклят тот день, когда я тебя увидел!.. Слышишь, слышишь ты – подлая, тупая, самовлюбленная дрянь! У меня теперь нет ни работы, ни денег, ничего!.. Робот! Такой же бездушный и гнусный робот, как твой отец!.. Сидите и наслаждайтесь своим богатством!.. Надеюсь, оно встанет вам когда-нибудь поперек глотки!.. Крысы! Пойдете ко дну вместе со всеми! Вместе со всем кораблем!..

Она бросила трубку.

Не помня себя, он вышел на улицу... Опять со многими остановками, Замелькацкий, как в бреду, доехал до дома.

...Замелькацкий лежал на диване. Слава богу, когда он вошел в квартиру, бабки не было. Его вид произвел бы на нее удручающее впечатление и от вопросов ему было бы точно не отвертеться.

Сейчас, едва проснувшись, он сообразил, что поехал домой в самой середине рабочего дня, когда надо было ехать в офис!.. У Димы он отпросился только на несколько часов.

Да, это был конец: полный развал всего, деградация, финиш. И что самое удивительное, произошло это с человеком, считавшим себя практически спасшимся. От чего и для чего он спасся?!..

Замелькацкий сел... Писатель был прав: не спасется ни одна крыса!.. А ему, Замелькацкому уготована самая унизительнейшая и позорнейшая судьба из всех возможных. Вот так заканчиваются надежды и сладкие предчувствия...

Вдруг ему почудилось, что где-то там, на лестничной клетке хлопнула тяжелая металлическая дверь. Он вскочил с дивана. Как был – измятый и всклокоченный, – валялся он в брюках рубашке и галстуке, только пиджак скинул и бросил на стул, – он пошел в коридор. Ему хотелось поговорить...

– Все бесполезно... Не спасется ни одна крыса!..

Писатель молча смотрел на него. Столбик пепла на дымившейся сигарете рос. Банка была какая-то другая – стеклянная и не столь выпачканная пеплом.

– Я говорю, что вы совершенно правы!.. Корабль тонет и никому из его пассажиров не найти спасения!..

– А, собственно, почему он тонет?!.. – с какой-то невозмутимостью проговорил писатель. – По какой причине?..

– Я... Как это?.. Все плохо!.. Все кругом плохо!

– Вам плохо, вы и переживайте! А деньги, между прочим, надо отдать...

– Я отдам... В двойном размере! Как договорились!..

– Ну и отлично!.. Когда вам позвонить?..

– В каком смысле?.. – не понял Замелькацкий.

– Я отсюда съезжаю... Так что на лестнице мы больше не встретимся, – чопорно проговорил писатель.

– Съезжаете? Куда?

– Я же говорил вам, у меня есть отдельная квартира... Зачем же мне мучаться в комнате в коммуналке?!..

– Но вы же...

– Я больше не буду ее сдавать... Вы уже читали мой детектив?

– Я?! Нет... А разве?..

– Да... Скоро выходит еще три!.. Почитайте!..

Писатель затушил сигарету и пошел к себе.

Замелькацкий остался на лестнице один. То, что сказал ему писатель, поразило его...

Он вернулся в квартиру, зашел в комнату, подошел к окну...

– Нет, все плохо! – пробормотал он. – Тогда он не ошибался!.. Корабль тонет! Тонет!.. И ни одна крыса не спасется!.. То, что он... Детектив! Он же говорил, что не пишет их!.. Нет, это только подтверждает!..

Он заметался по комнате... «Вам плохо, вы и переживайте!» – звучала в ушах фраза писателя.

«Что же это?!.. Я – один!.. Корабль тонет, все разбежались! Попрыгали, кто куда... Я один мечусь по пустой палубе, а вода прибывает! Что же делать?! Мне конец! Я оказался самым глупым... Но он же говорил, что ни одна крыса не спасется, а сам-то!.. Где же правда, что же делать?!»

Вдруг раздался телефонный звонок. Он подбежал к телефону: это был писатель.

– Я позвоню вам через месяц... Надеюсь, вы приготовите к тому времени деньги?..

– Да, конечно...

Он повесил трубку, вернулся в комнату. Невероятная тоска охватила его.

Он не знал что делать, что думать, куда идти, кому звонить... Так прошло несколько часов. Наконец он встал, подошел к окну... Уже смеркалось...

Мысли его были ясными, сомнения оставили его...

«Нет, тонет! Тонет! – думал Замелькацкий про корабль. – И не спасется ни одна крыса!.. И писатель не спасется!.. Он просто спрыгнул с корабля в пучину и думает, что выплывет. А на самом деле совсем скоро он начнет пускать пузыри!.. Дурачок! Он сам правильно подметил – в таком бушующем океане без большого корабля не спастись. Но корабль тонет, трюм его все сильнее набирает воду, а на палубе – я, самая бездарная и глупая из всех крыс!.. И хорошо, что эта странная беда погубила меня... Что бы я делал дальше? Влачил жалкое, бессмысленное существование?!.. Наполеон Бонапарт!»

Он горько усмехнулся. Ну какой он Наполеон Бонапарт?!..

«Боже! Только бы не наступил завтрашний день! Ведь что я буду делать завтра?!» – чудовищная по своей ясности и по своему смыслу мысль придавила его к дивану. Как бы он хотел в эту секунду потерять сознание, умереть и не оживать никогда!..

Вот в этот-то самый момент и задергался, заиграл мобильный... Предчувствуя и боясь поверить собственным предчувствиям, Замелькацкий вытащил телефон из кармана, проговорил «Алло».

В ответ, как приговоренный к смерти слышит о помиловании, как прекраснейшее из всех известий в мире он услышал голос Ариеллы.

Радость охватила Замелькацкого мощной волной. Кроме этого звонка ничего ему в жизни уже не было нужно. Она все-таки позвонила, позвонила! После всего, что он наговорил ей в последний раз! Но ведь и она во время их встреч говорила ему много такого, чего он предпочел бы никогда не слышать.

Он уже еще не успел до конца выслушать, что она говорит ему, но уже был счастлив. Почему-то Замелькацкий был уверен, что она не скажет ему ничего плохого.