Инна Мальханова - Служение

Ещё раз о спорте.

Вера безучастно лежала на песке и смотрела на ползущего муравья. Если бы не было муравья, она смотрела бы на ракушку. Или на кусочек сосновой коры. Или на окурок. Или вообще ни на что. Ей было одинаково безразлично всё. После смерти Димки время для неё остановилось. Вера с ужасом думала, что ей всего девятнадцать лет и такое небытие может продлиться еще пожалуй лет сорок или пятьдесят. Просто страшно себе представить! Родители настояли, чтобы она взяла отпуск и поехала на море, но она хорошо знала, что теперь ей уже не поможет ничто.

Вдруг Вера вздрогнула. Она почувствовала, что Димка рядом. Этого не могло быть, но это было так. Вера огляделась. Справа, накрывшись газетой, спал какой-то толстяк. Кажется, он был здесь и вчера. Слева ссорились многочисленные дети какого-то крикливого семейства. Ещё подальше охмурялась курортная парочка. Бородатый парень крутил транзистор. Две юные девушки курили - старательно и небрежно, тайком ловя взгляды окружающих. И так далее и тому подобное. Димки, конечно же, не было видно нигде. Но он был здесь. "Я схожу с ума", - удовлетворённо констатировала Вера и подумала, что это, может быть, даже и лучше, чем годы и десятилетия небытия.

Когда Димка умер, он почувствовал жуткую боль. Так больно ему не было ещё никогда в жизни. Сначала он стонал, но потом перестал. От удивления. Ведь он прекрасно знал, что умер. А после смерти уже не должно быть ничего. Это общеизвестно. Ведь не зря же он учил диалектический материализм, атеизм и прочие предметы. А если уж и есть что-нибудь после смерти, то почему именно боль? Это несправедливо. Конечно, он был буквально расплющен грузовиком, но ведь после смерти боль могла бы и прекратиться! Однако очень скоро боль, действительно, исчезла, а димкино тело как-то совершенно незаметно для него стало таким, каким оно было до несчастного случая. Красивым телом здорового двадцатилетнего юноши.

Рядом с Димкой возник благообразный старичок с длинной седой бородой. Димка в таких вещах не разбирался и единственное, что он вспомнил, были слова "Апостол Павел". Вполне возможно, что это, действительно, был именно он. Тем более, что других святых Димка не знал.

Старичок сообщил Димке, что он уже умер. В этом, к сожалению, Димка не сомневался. И что его жизнь и деяния, как это обычно бывает, рассматривались на заседании Небесного Совета. И, совершенно неслыханно, несмотря на сложные взаимоотношения членов Совета, все они пришли к единогласному решению: за особые заслуги даровать Димке вечную загробную жизнь.

Надо сказать, что димкиной биографией Небесный Совет был просто потрясён. Таких людей на земле - раз-два и обчёлся. Ещё в яслях Димка никогда не капризничал, доедал без остатка манную кашу и беспрекословно ложился спать после обеда. В школе все десять лет был отличником и членом совета дружины. Он никогда не списывал, не пользовался шпаргалками и безотказно помогал отстающим. До сих пор в классе на окне стояла традесканция, любовно выращенная его руками.

В институте он получал повышенную стипендию, принимал активное участие в общественной жизни и был участником всех спортивных соревнований. Он имел разряд по плаванию, волейболу, стрельбе из винтовки и велосипедному спорту. Ещё не было случая, чтобы в общественном транспорте он не уступил места инвалидам или пассажирам с детьми. Он не ходил по газонам и, уважая труд уборщиц, не плевал и не бросал окурков на пол. Не говоря уж о том, что вообще не пил и не курил. Иногда он летал самолётами Аэрофлота и, несомненно, обязательно хранил бы деньги в сберегательной кассе, если бы они у него были. Такие люди, действительно, явление исключительно редкое. Димку, несомненно, причислили бы к лику святых, если бы он, к сожалению, не был неверующим. Поэтому Небесный Совет и присудил ему всего только вечную загробную жизнь.

Вечная загробная жизнь оказалась вполне приятной. Для удобства Димке, пока ему не надоест самому, оставили его прежнее тело. Но только теперь оно было совершенно невидимым для живых людей, хотя это вроде бы и противоречило законам оптики (вероятно, на том свете действовали другие законы). Димка ощущал дуновение ветерка, жар солнца, прохладу воды - точно так же, как и при жизни. Но только теперь он не испытывал ни холода, ни чрезмерной жары, ни голода, ни жажды. Он не мог утонуть или, например, замёрзнуть зимой в снегу. Ведь он и так уже умер и сейчас был бессмертным. Он мог ходить, бегать, лежать, плавать и даже летать. Любимым его занятием стало теперь, сидя, точно птица, высоко на сосновой ветке, оглядывать всё вокруг: синее море, вековые сосны и жёлтый песок, кишащий коричневыми и белыми телами. Конечно, после заседания Небесного Совета он сразу же полетел по следам Веры, чтобы разыскать её среди отдыхающих.

Загробная жизнь имела одно-единственное неудобство: Димка никоим образом не мог вмешиваться в земные дела. Точнее говоря, он, при желании, мог, конечно, стать видимым, подойти к Вере, заговорить с ней и даже поцеловать её. Но тогда бы он, действительно, умер. Автоматически и уже навсегда. Потому что умершим категорически запрещается, вмешиваясь в земные дела, нарушать закон сохранения Энергии, так как малейший сдвиг земного энергетического баланса может привести к глобальной катастрофе. Таким образом, Димке только и оставалось что дышать, смотреть, слушать, нежиться на солнце, плавать и летать. Самое большее, что он мог позволить себе - это легким ветерком кружиться вокруг Верочки.

Сначала он думал, что такая жизнь будет очень тягостной. Но это оказалось не так. Потому что после смерти суета земных желаний неизбежно оставляет человека. Видя истинную меру всех вещей, он полностью лишается таких чувств, как ревность, зависть, вожделение, негодование, скука, злорадство, мстительность, скупость и так далее. И душа его постепенно наполняется неземным блаженством, благостью, добротой, терпимостью, снисходительностью, пониманием, сочувствием и всепрощением. Ощутив себя частью земной природы, а затем и крохотной частицей Вселенной, душа сливается с природой, незаметно отдаляясь от мира людей. Этот процесс Димке еще предстояло пройти. В конце его он бы вечно плясал солнечным зайчиком в лесной чаще или переливался бликами на морской волне. Кружился бы в виде снежинки над зимней равниной или былинкой клонился от осеннего ветра на лугу. А пока ещё ему всё-таки хотелось быть рядом с Верочкой. И это понятно. Ведь если бы не эта нелепая смерть, они бы поженились через два месяца.

Прошла уже неделя этой загробной, неземной, почти что райской жизни. Димка продолжал кружиться вокруг Верочки. Верочка оставалась безутешной, и это было приятно Димке. Сегодня, как и всегда, сидя на ветке сосны, он ждал Верочку на её обычном месте. Однажды, почувствовав именно здесь присутствие Димки, Вера стала целые дни проводить только под этой сосной. Она ведь не знала, что Димка мог бы полететь за ней в любое другой место и думала, что может ощутить димкину душу только здесь.