Эдуард Край - Иерархия

Именно так и происходят подобные процессы в истории в лучшем, наиболее гармоничном случае: от изменения частных отношений, к появлению новых идей и устремлений в обществе, и, затем – иной организации жизни, иному общественному порядку. Но в России этот процесс реформ всегда сталкивался с реакцией – контрреформами усиления государства. Это связано со сменой поколений элит: даже после революций у власти оставались прежние чиновники, со старым менталитетом. Собравшись с силами, они и проводили контрреформы, когда общественность остывала к реолюционным идеям.

Чтобы понять, куда наша власть поведет в ближайшем будущем, достаточно посмотреть ее состав: 60 % – это поколение, сформировавшее свои управленческие принципы при Андропове и Черненко. То есть, еще 4 года, пока их не сменит поколение Горбачева, они будут укреплять государственость. После революции 1905 года еще 12 лет государство успешно укреплялось, пока не надорвалось. Россию ждет еще один «сухой» закон, и еще множество техногенных катастроф, наподобие Чернобыльской, спровоцированной человеческим фактором. И только после этого грома «мужик перекрестится» и решится на окончательную перестройку.

В сегодняшней России контреформы начались через 12 лет после начала либеральных реформ 1992 года – в 2004 году. И пошел новый отсчет на государственный авторитаризм – еще 12 лет. До его окончательного крушения от перенапряжения сил в 2016. Вот когда к власти придет поколение 90-х, которое окончательно приватизирует государство, вплоть до силовых структур.

Цикл смены поколений подкрепляется циклом инноваций. Первая фаза соответствует росту вплоть до максимума потенциала автохтонной подсистемы накопления (АПН, нефтянка) и началу роста элементов псевдосовременной системы мобилизации (ПСМ) ресурсов вплоть до достижения им наивысших темпов прироста; при этом фактором, лимитирующим рост потенциала АПН, выступает стремительно растущая ПСМ. Такое происходило в начале века, и в 80-х годах.

Вторая фаза соответствует все убыстряющемуся падению потенциала АПН, но вместе с тем потенциал ПСМ продолжает расти и достигает своего максимума; это последнее ограничение обусловлено стремительным сокращением к концу второй фазы потенциала автохтонной системы накопления, при условии крайней консервативности ранее сформировавшейся и достигшей расцвета ПСМ, не имеющей имманентных механизмов самопреобразования и адаптации к меняющимся условиям. Такое положение имело место быть в период Столыпинских и Горбачевских реформ.

В третьей фазе продолжается падение параметра АПН и одновременно начинается снижение параметра ПСМ, предвещающее серьезные социально-политические потрясения. Это период Первой Мировой, и первая половина 90-х годов.

Наконец, четвертая фаза характеризуется парадоксальным «возрождением» досовременной подсистемы мобилизации ресурсов (рост параметра АПН, наряду с катастрофическим падением параметра ПСМ, означающим завершение всего развития в логике «противоцентра», в рамках которой оказывается невозможным реализовать переход к современности). Период гражданской войны и дефолта 1998.

По завершении четвертой фазы «противоцентр», пройдя драматический период глубокой государственно-политической трансформации (как это было с Францией в 1870 – 1890-х гг. и Германией в конце 1940 – 1950-х гг.) обретает способность к более органичной модернизации.

При этом в конце каждой волны, оказывается, что мобилизационноресурсная система и соответствующая ей государственная форма частично модернизированной империи практически исчерпаны, в то время как автохтонная подсистема накопления ресурсов находится на подъеме, что порождает новую волну. Тем не менее это не просто волнообразные колебания, а процесс эволюции, который в итоге, после четвертой волны, достигает критической точки, после которой модернизирующаяся система принципиально меняется, претерпевая переход к более устойчивому и органичному развитию.

В настоящее время в случае России идет возрождение государственного регулирования – начинается новый цикл, в связи в высокими ценами на нефть. Но это не способствует повышению конкурентоспособности российской экономики, и после периода высоких цен Россия повторит путь СССР.

Но это произойдет только в 2016 году, а до этого Россию и мир ждет десятилетие реакции, когда государственные машины сделают последнюю попытку подавить прагматическое стремление людей устроить для себя лучшее общество. Государства мира при этом надорвутся в информационной войне всех против всех, которая будет инициирована для сплочения народов вокруг своей национальной власти, но из-за аморальных методов приведет только к отторжению людьми государственного устройства как такового.

Это произойдет после того, как в 2012 году мир войдет в период окончательного передела власти, ускользающей из рук США. Вот к этому и готовит Путин Россию.

История часто повторяется. Особенно явно Россия повторяет свою историю. Например, Иван Грозный и Петр Первый поубивали своих сыновей. Императрицы Екатерина и Елизавета пришли к власти на штыках гвардейцев, и были крайне любвеобильны. Из собственно исторических событий можно провести параллели ситуации при Борисе Годунове, упорно отказывавшемся от власти, и Путиным: в обоих случаях государство процветало, при том, что прошло через крайне опасные периоды смуты. Но отвлечемся от личностей, и сравним обстановку в целом.

Структурный кризис производства при Годунове (и при Путине) внешне покрывался благоприятным сырьевым экспортом из Сибири – продажей мехов. Доход от их продажи англичане оценивали в 500 тысяч рублей в год – баснословную по тем временам сумму. Сейчас это нефтяные доходы.

Доходный бюджет наркотически убаюкивал правителей. Назревшие социально-экономические проблемы не решались. Через двадцать лет этот самообман приведет к мощнейшему кризису, многолетней Гражданской войне и интервенции, получивших название Смуты. Ну, в нашем случае, нам до этого еще далеко.

А время экспортно-сырьевого процветания временщик Годунов использовал на свой лад. Тот же Николай Костомаров писал: «Вообще в Московском государстве устроено было все так, что преимущественно богатела царская казна, да те, кто так или иначе служил казне и пользовался ею; и неудивительно, что иноземцы удивлялись изобилию царских сокровищ и в то же время замечали крайнюю нищету народа. Тогдашняя столица своим наружным видом соответствовала такому порядку вещей. Иноземца, въезжавшего в нее, поражала противоположность, с одной стороны, позолоченных верхов кремлевских церквей и царских вышек, с другой – кучи курных изб посадских людишек и жалкий грязный вид их хозяев. Русский человек того времени, если имел достаток, то старался казаться беднее, чем был, боялся пускать свои денежки в оборот, чтобы, разбогатевши, не сделаться предметом доносов и не подвергнуться царской опале, за которой следовало отобрание всего его достояния «на государя».