Андрей Кузечкин - Менделеев-рок

– Так он что же, предсказатель?

– Предсказатель, телепат, медиум, экстрасенс. Называй его, как тебе угодно, смысл не меняется. И еще: он помогает не всем подряд, а выборочно.

– А как он определяет, кто достоин помощи, а кто нет?

– Неизвестно. Поэтому ты должен гордиться тем, что он выбрал тебя.

– О'кей, о'кей…

Со спутанными мыслями я двинулся в аудиторию. Там меня поджидала Кристина с гримаской, которая разжалобила бы и Шамиля Басаева. Она в очередной раз надругалась над волосами, ни к селу ни к городу сделав завивку и мелирование.

– Нравится? – с легким придыханием спросила она.

– Ты прекрасна, как горная хризантема на фоне снегов, – вяло соврал я, мельком бросив взгляд на ее волосы.

Я размышлял о нашем сегодняшнем разговоре с Присциллой.

Со мной такое уже бывало: очередная барышня, с которой я «ходил налево» от Кристинки, вдруг неназойливо намекала: мол, наигрались, пора и честь знать. Но то были девчонки не самого тяжелого поведения, я тратил на них время лишь для того, чтобы не так тошно было выносить Кристинкины истерики, а они на меня – чтобы поразвлекаться с приятным парнем и свалить подобру-поздорову, когда у него выйдут все деньги. А о такой, как Присцилла, я мог только мечтать. Ведь я был уверен, что она не шлюха. В чем же дело? Чем я ее не устраиваю? Не могла она во мне так быстро разочароваться, да я ее ничем и не обидел.

Тут я заметил, что Кристина до сих пор стоит рядом со мной.

– Ну что еще?

– Рома, ты не хочешь со мной поговорить?

– Давай попробуем, – пожал плечами я. – Излагай.

– Можно не здесь?

Мы выбрались в коридор к нашему любимому окну. Я был готов прогулять часть лекции, но расставить все точки над «ё».

– Почему? – одними губами спросила Кристина.

– Потому что, – отрезал я.

– Дело во мне или в чем-то другом?

– Именно в тебе.

– А что я должна с собой сделать?.. Пластическую операцию? – Бедная Кристина принялась тереть веснушки на лице, будто хотела содрать их вместе с кожей.

– При чем здесь внешность, Кристи? Неужели ты считаешь меня настолько примитивным? Думаешь, меня интересует только внешность?

– Так в чем я перед тобой виновата? – Кристина героически сдерживала рыдания.

– Только в том, что мы не подходим друг другу. – Согласен, это странно звучит теперь, после полутора лет, проведенных с Кристиной. О чем же я думал раньше? – В тебе, Кристи, нет ничего, что я люблю в девушках. Я понял это совсем недавно, – пояснил я.

– Я видела тебя с твоей новой девкой. В ней же нет ничего хорошего!

Она еще и следит за мной! Да это паранойя, Кристи!

– Ты с ней даже не знакома. Как ты можешь о ней судить?

– За что, Рома? Что я сделала?

И только тут до меня начало доходить: бедная Кристина была уверена, что всю историю с «Аденомой» и Присциллой я затеял исключительно ради того, чтобы досадить лично ей, проучить за плохое обращение со мной.

– Я люблю тебя, слышишь? – Кристина решительно предъявляла на меня права.

– И что с того?

– А та, твоя девка? Думаешь, она сможет дать тебе столько же любви, сколько я? Она от тебя отделается, как только ты ей надоешь.

Самое обидное, что Кристина, возможно, была права. Я снова вспомнил утренний разговор с Присциллой и собрал все силы для обороны.

– А может, я и не хочу, чтобы меня любили? Я хочу, чтобы меня понимали и ничего не требовали. Вот ты можешь похвастаться, что понимаешь меня? Ты столько раз говорила мне: люблю, люблю… А ты не думала, что чем чаще ты это слово произносишь, тем больше оно обесценивается?

– Рома… Если ты меня бросишь, ведь я же умру!

И это все твои доводы?

– Не умрешь, – спокойно возразил я.

– Но все равно, это буду уже не я!

– That is your problem, – хладнокровно завершил я разговор, заколотив последний гвоздь в гроб нашего с Кристиной романа. – Не приставай ко мне больше, хорошо?

Как только закончились занятия, я поехал на улицу Согласия. В цветочный магазин.

Я выпрыгнул из маршрутки и понесся на полной скорости вдоль улицы.

Без труда отыскав магазинчик, я вошел внутрь под пение дверных пружин. Ожидал увидеть такое же великолепие, что и в комнате Присциллы, но здесь, в центре города, для растений нет жизни. Цветы, собранные в тесной комнате, были чахлыми, пожухлыми, скучными, разве что кактусы выглядели бодряками.

За прилавком торчала незнакомая мне грузная тетка.

– Здравствуйте, – неприветливо буркнул я, предчувствуя неладное. – Где можно найти девочку по имени Татьяна?

Тетка обратила ко мне непроницаемое лицо:

– Она уволилась. – И веско добавила: – Да.

Это был удар под дых.

– Как – уволилась?

– Уволилась. Да. Две недели назад. Да. Взяла расчет. Да.

– Она здесь еще появится?

– Нет.

Должно быть, у меня было забавное выражение физиономии.

– А с чего она уволилась-то?

Тетка напыжилась и замолкла, пялясь мне прямо в глаза.

– Конфиденциальная информация? – понял я. – Ну и ужритесь. Да. И идите в задницу. Да.

Я выскочил на улицу как ошпаренный. Так-так… Присцилла меня обманула: она не брала отпуск, она уволилась! Я не понимал, что это значит.

Через некоторое время я распахнул дряхлую калитку, прочавкал ботинками по раскисшей тропинке, взбежал на крыльцо, постучал – незапертая дверь отъехала назад.

– Милая, я дома! – Не разуваясь, пробежал по кухне, толкнул дверь спальни. Раздался единственный звук – скрип. «Ветерки» не приветствовали меня перезвоном: их не было.

Вот те на! И когда это она успела?

В спальне не осталось никаких вещей Присциллы: ни цветов, ни книг, ни календаря с репродукциями Врубеля, ни кусочка неба, ни дряхлого телевизорчика. Пустой шкаф, диван без покрывала, голый стол – комната стала такой же, как и весь дом. Пустой, холодной, неуютной… И ни записки, ни прощального подарка для меня.

Она решила поиграть со мной в прятки. А точнее, исчезнуть навсегда. Теперь я точно знал, что тот последний разговор был неслучаен. Она решила избавиться от меня, но не смогла послать подальше открытым текстом. И правильно, иначе я никуда бы не ушел. Но почему, кто мне объяснит? Почему?! Что я сделал не так?

Я выскочил из домика и побежал, задыхаясь, по замызганной улице. Несся так, что налетел на Быструю Походку. Псих отскочил в сторону и пропустил меня вперед с учтивым поклоном.

Присцилла, прелесть моя. Я ненавижу тебя!

Я отправился к Ане. Она мой последний шанс…

– Заходи, Плакса, – кивнула Аня, облаченная в свои обычные домашние обноски. – Тут вот какое дело… у меня к тебе разговор.

– У меня к тебе тоже. Ладно, давай ты первая.

В конце концов начинать надо с чего полегче, а я не думал, что Аня сможет меня чем-то огорошить.

– Плакса, я больше не смогу играть в «Аденоме». Я уезжаю. Мне жаль.