Алексей Санаев - Золотая книга. Пурана № 19

Удивительно, но по джунглям аборигены перемещались совсем неслышно, в то время как мы с Савитри, пока бежали сюда, продирались сквозь лианы с шумом небольшого бульдозера. Тем не менее, слава богу, тихий шорох шагов возле нашего дерева мы услышали своевременно, ещё до того, как двое дикарей остановились прямиком под нами и начали о чём-то говорить: быстро, выкрикивая гортанные звуки. Язык их звучал в высшей степени интересно, но во мне в тот момент возобладал не антропологический порыв, а инстинкт самосохранения, и я удержал себя от того, чтобы полезть в рюкзак за диктофоном. Вместо этого я снова достал нож и приготовился дорого продать свою жизнь, а Савитри, с кинжалом в одной руке и пистолетом в другой, плотно прижалась к моему плечу.

Когда туземцы ушли – их поиски в нашем районе продолжались как минимум пару часов, – мы ещё некоторое время сидели без движения, прижавшись друг к другу. Зимний день в этих широтах длиннее нашего, московского, но солнце уже начинало клониться к западу, и джунгли мягко погружались в прохладу и мрак. Шум океана усиливался, и в нём постепенно потонули удаляющиеся вопли аборигенов, ужин которых сегодня, по всей вероятности, останется без жаркого из белого человека.

Убедившись, что опасность с земли нам больше не грозит, я отодвинул наши маскировочные приспособления, спрыгнул вниз и помог Савитри спуститься следом.

– Удивительно, что они не обнаружили нас, – совершенно поникшим голосом сказала она. – Я не была уверена, что мы искусно замели следы… Выходит, мы с вами неплохие следопыты.

– Или они – плохие, – предположил я, и мы оба измученно засмеялись. И только сейчас, когда в одно мгновение спало величайшее напряжение этого ужасного дня, мы, кажется, осознали, что оказались на крохотном островке посреди огромного океана, без связи с землёй, почти без припасов, без возможности вернуться в наш мир и ежеминутно подвергаясь смертельной опасности. Мы очутились здесь вдвоём – молодые, неопытные, ещё вчера совершенно не представлявшие себе, что нам придётся испытать приключения почище тех, которыми три века назад разбавлял свою скучную жизнь Робинзон Крузо.

У нас не было никакого плана, да и не могло его быть. Мы радовались уже тому, что остались в живых, надолго ли – неизвестно. Мы стояли посреди леса, наполненного диковинными звуками и запахами, смотрели друг на друга и беззвучно смеялись над поистине трагическим и в то же время дурацким положением, в которое попали, по большому счёту, из-за собственного врождённого авантюризма.

В такой ситуации было бы сложно совладать с собственным организмом, и Савитри заметила это даже быстрее, чем я сам. А я опомнился уже в тот момент, когда она подошла ко мне недопустимо близко, взяла за руку и взглянула на меня снизу вверх своими огромными блестящими глазами, в которых я за мгновение разглядел все самые удивительные сокровища Азии.

Никогда в жизни мне не было так трудно сделать шаг назад. И я совершенно не слышал своего деревянного голоса, который – вопреки моему единственному желанию – произнёс:

– Сейчас нужно ложиться спать, Савитри. Ночью мы отправляемся на разведку.

– Конечно, – прошептала она, всё так же хитро улыбаясь и медленно отпуская мою руку. – Утро вечер мудреней…

– Вы не можете идти в таком виде! – шипела на меня Савитри уже битых минут двадцать.

Солнце давно скрылось за горизонтом, и в нашем убежище стало совершенно темно: звёздного неба почти не было видно за чёрными кронами деревьев.

– Тогда, быть может, вы мне сошьёте убранство из пальмовых листьев? Или сплетёте штаны из стеблей маниока? Сделаете обувь из смолы каучукового дерева? – бушевал я. – Осмелюсь доложить, товарищ капитан, что у меня нет другого наряда!

Я не мог даже подумать о том, чтобы пустить на разведку в чащу леса её одну. Но Савитри убеждала меня, что моя белая кожа будет выглядеть лучшей на свете мишенью для стрелы любого аборигена, в то время как она – смуглая и миниатюрная – могла бы прошмыгнуть под носом у сентинельцев совершенно незамеченной.

– Вы же совершенно безмозглый человек, Алексей, – озабоченно произнесла она так, будто для кого-то это было открытием. – Вас заметят, и тогда нам обоим конец. На этом острове ходят голые чернокожие люди, больше никого!

Меня вдруг осенило.

– В таком случае, – сказал я запальчиво, забыв о шёпоте, – у меня есть нужное средство!

И я, подобно иллюзионисту, эффектным жестом вытянул из нашего рюкзака крупный тюбик чёрной пасты, купленный нами в числе прочей экзотической дряни в Дели по настоянию Гурьева. Он тоже полагал, что нам придётся с целью маскировки мазать лица чёрной краской, и хотя я был против таких экстравагантных мер, на всякий случай паста была куплена.

Савитри просияла:

– Прекрасно! Этим раскрашивают лица мальчиков в праздник Дивали [20]. Алексей, это же единственная вещь, которая была вами куплена с толком! – Она выдавила немного пасты на руку и поднесла к лицу. – Ещё и без запаха! Отлично. Поворачивайтесь-ка. Мажьтесь спереди, а я наваляю вам на спину.

Я понял весь ужас предстоящего и попытался было слабо протестовать. Следующие пятнадцать минут я приводил самые различные аргументы против этой жуткой идеи. Мысль о том, что мне придётся гулять по острову Сентинель нагишом, да ещё обмазанным чёрной краской, меня совершенно не впечатляла. Однако Савитри оставалась непреклонной.

– Кого вы стесняетесь, недотрога?! – искренне удивлялась она. – Здесь никто вас не сфотографирует и не разместит фотографий на вашей страничке в Assbook или Vdistante.ru! Если бы у вас был с собой чёрный костюм, как у Бэтмэна, можно было бы надеть именно его, но все ваши одеяния навеки пропали! А в костюме Адама вы, безусловно, эффектны как мужчина, но вряд ли дикари оценят вашу привлекательность, если заметят белого человека. Они видят в темноте как кошки и стреляют без промаха, поверьте мне. В конце концов, вы хотите выбраться отсюда или нет?!

Эта мысль несколько воодушевила меня. В конце концов, какая разница? Если мой маскарад поможет беззвучно и незаметно совершить ночную экскурсию по острову, можно и рискнуть. Было совершенно очевидно, что сидеть сложа руки в нашем убежище, больше подходящем для орангутангов, не имеет никакого смысла – не сегодня завтра дикари нас найдут, а мне бы хотелось сперва отыскать выход отсюда. У меня была надежда, что где-то на острове мы наверняка сможем обнаружить и увести у туземцев лодку с вёслами, а на ней, быть может, удастся достичь Большого Андамана. Кроме того, у меня оставалась надежда исследовать остров на предмет наличия на нём какого-то указателя на местонахождение Золотой Книги.

Савитри права в одном: для любого аборигена я заметен за километр, моя белая кожа играет роль маяка. Выхода не было, и я принялся щедро выдавливать на себя липкую чёрную пасту.