Туве Янссон - Город солнца

Силвер-Спринг! Его реки не сдерживают свои потоки в пределах города, они бросаются в море! Его купелью был Атлантический океан, а святость его воды — столь велика! Все равно что плавательный бассейн с огромной силы напором воды. Там, в Майами, они идут — бредут по колено в воде, дабы окреститься. Одни идут медленно, другие бросаются в буруны, словно в объятия, храня свое знание… что никогда больше не будут одиноки! Тысячи людей Иисуса, стоя на берегу, играют на гитарах — их тоже тысячи — в совершенном и свободном ожидании…

Он видел их! Они молча стояли, а ветер развевал их длинные власы и рваные одежды, и они летали, словно вымпелы… Весь высокий брег салютовал Иисусу! Люди Иисуса обнимали друг друга в воде и, смеясь, взбегали на береговой откос, дабы начать наконец новую жизнь.

Линда подумала: «Теперь он скоро уедет. Он откажется от своей прекрасной работы. Каждый должен решать для себя сам, и тот, кто хочет идти вперед, не должен мешкать. Объятие — милость Мадонны, но вовсе не то, что можно сохранить…»

Они расстались, как обычно, у веранды, она поднялась на крыльцо, а он продолжил путь вниз по улице; на углу он положил руку на перекладину и легким движением перемахнул через забор в сад пансионата.

После полудня, когда небо на Западе уже совсем позолотилось, Элизабет Моррис снова вернулась к волшебному кораблю «Баунти». По дороге вниз, в гавань, она увидела миссис Хиггинс, что шла в ту же сторону. У Ханны Хиггинс был с собой небольшой мешочек, и она смотрела на верхушки пальм, нет ли там белок. Сзади ее фигура казалась еще более овальной, чем обычно, по-настоящему черно-овальной, а голова с необычайно крохотным узелком волос выглядела совсем круглой. Она словно сошла с детского рисунка.

Пальмы были также словно нарисованы ребенком. Одни лишь косые, бутылочной формы стволы с неопределенной путаницей наверху. Но вот она зашла за пальму и начала рыться в своем мешочке. Миссис Моррис ускорила шаг и попыталась успеть пройти мимо.

— А, так ты тоже гуляешь на воздухе, — сказала миссис Хиггинс. — Мне немного трудно смотреть ввысь, голова идет кругом. Есть там белки?

— Что-то не вижу, — ответила миссис Моррис, пристально вглядываясь в верхушки пальм.

— Странно! Стоит не взять с собой орешки, как белки повсюду так и скачут. Ты любишь орехи?

— Нет, не особенно!

— Они застревают в зубах?! — как бы соглашаясь с ней, искренне воскликнула миссис Хиггинс. — А от того, что застревают во вставных зубах, ничуть не лучше!

Она продолжала едва слышными шагами медленно идти вниз по улице и все время без умолку болтала:

— Веселенький этот городок, старики и старухи болтаются тут на каждому шагу, и разве это не отличная идея — собрать нас всех в одном месте? Чтобы нам было хорошо, а мы бы никому не мешали, ни у кого бы не путались под ногами? Здесь немало найдется на что посмотреть, да и все неподалеку! В воскресенье я побывала в городском парке и слушала концерт детского оркестра, который для нас устроили. Ты любишь музыку?

— Иногда, — ответила Элизабет Моррис.

— Да, иногда, это так верно! Музыка — это очень важное дело, и ее ведь все время можно слушать. А красивее всего звучит труба!

— Разве? — удивленно спросила миссис Моррис.

Ханна Хиггинс рассмеялась своим заразительным смехом, что был так неслыханно, не по возрасту молод. И мало-помалу, по-прежнему также шумно и весело, стала рассказывать, что ее внук — сын ее сына — трубач! Играй он на саксофоне, самым лучшим в мире был бы саксофон, так уж водится в этой жизни.

У прибрежной прогулочной тропки она остановилась, поглядела налево, потом — направо, но ни одного автомобиля не было видно. Она сказала:

— Теперь можно перейти дорогу!

Миссис Моррис ждала, что услышит больше о ее внуке, но миссис Хиггинс сказала только, что небо сегодня — золотистое, и спросила, была ли она на борту «Баунти»? Если она идет туда впервые, ей лучше пойти одной.

— Я подожду тебе на воздухе, — сказала миссис Хиггинс. — Там есть удобная скамейка и клетка с маленькими обезьянками.

Заплатив за билеты в кассе, они словно бы вошли на остров Таити, напоминающий мечту, — остров маленький, но очень романтичный. В густой субтропической зелени раскинулись хижины, крытые пальмовыми листьями. Там можно было найти все те сувениры из раковин, кораллов, лавы, бамбука или алебастра, каким только может придать форму превратное, но страстное стремление к красоте. И над всем этим пространством витал сладкий удушающий запах смазанного маслом дерева.

Наполовину скрытые кустами, виднелись домики, где находились туалеты, а также кафе и буфеты, где можно было освежиться, где продавались соки, разные напитки, фрукты и конфеты. Красивая и очень нарядная девушка предлагала сувениры — маленькие пиратские суденышки и пластмассовых русалок.

— Здесь я и сяду, — сказала миссис Хиггинс. — Не экономь время, ведь здесь можно многое посмотреть.

У обезьянок в их клетках были шарообразные белые мордочки с черными глазенками и черным же носиком, маленькие меланхолические черепушки-скелеты. Миссис Моррис пошла дальше, она видела тотемные столбы и аутрштер [18] Академическое гоночное судно с уключинами для весел за бортом (морск.). , полностью заклеенный иглистыми глубоководными раковинами, и остановилась перед изображениями: «Ты-Сам в Южном море», а еще «Господин и фру Таити», вырезанные в натуральную величину из фанеры! Он — в синем мундире, а она — в юбке из полос лыка. Головы ни у одного из них не было. За пятьдесят центов можно было отдать им свою собственную голову и сфотографироваться.

А теперь, только теперь, Элизабет Моррис подняла глаза и стала рассматривать «Баунти». Она ничего не знала о кораблях, но видела, что это судно — изумительно красиво. Золотистая и темно-сине-черная, высоко на фоне неба поднималась в невообразимой красоте парусная оснастка корабля. И берег вокруг мисс Моррис исчезал, когда она шла к ожидающему ее «Баунти».

Джо стоял у сходней. На голове у него красовался венок из пластиковых орхидей.

— Привет! Алоха! — сказал он с легкой профессиональной улыбкой и протянул ей искусно сделанный цветок гибискуса. Однако цветок был жесткий и вызывал неприятное ощущение в руках.

— Привет! — поздоровалась миссис Моррис, — разве не на Гавайях говорят «алоха»? Так же приветствуют и на Таити?

— Не знаю! — ответил Джо. — А что? Это так важно?

Стало быть, это был Джо с мотоциклом, Джо, которого любила Линда! Миссис Моррис сняла солнцезащитные очки и объяснила, что он абсолютно прав, приветствие имеет ценность само по себе и в переводе не нуждается, после чего она поднялась на борт.

Автобус с туристами из Таллахассии [19] Город на севере штата Флорида, в 40 км от Мексиканского залива. еще не пришел, и она оказалась одна на палубе. Просторная лощеная палуба в ее мирной протяженности и законченное, совершенное соответствие ее частей вызвали восхищение Элизабет Моррис. Наконец-то она увидела вокруг себя планомерность в чистом виде, мир, исполненный окончательного, не подлежащего пересмотру или отмене смысла. Здесь не было ничего случайного и ничего ненужного.