Туве Янссон - Город солнца

Таксометр за дверью тикал абсолютно отчетливо, его тиканье проникало прямо сквозь запертое окно, словно тиканье часов, упрямо и требовательно.

— Было вкусно! — сказал Джо. — Огромнейшее спасибо!

— Там мое такси, — вызывающе сказала мисс Рубинстайн. — Я заставила его ждать целый час. Может, и два часа. Безответственно отнимать столько времени у человека и без нужды тратить столько денег. Не правда ли?

— Не думаю, — ответил Джо. — Деньги значат так мало, да и время — тоже.

Он видел, что старая женщина сердится и чего-то боится, и успокаивающе добавил:

— Это неважно.

— Почему? — спросила миссис Рубинстайн, а когда он не ответил на ее вопрос, перегнулась через столик и повторила: — Почему? Почему это неважно?

— Теперь уже неважно, — сказал Джо и улыбнулся ей.

Ребекка Рубинстайн снова опустилась на свой стул. Ну конечно же, естественно, ничего теперь больше неважно. Именно так успокаивают тех, с кем не считаются: «Теперь — уже неважно».

— Почему вы сердитесь на меня? — спросил он. — Я сморозил какую-то глупость?

— Не будьте наивны. Я полностью сознаю, что для меня в настоящее время ничто не может иметь большого значения. Вопрос этот меня не интересует, и я должна идти. Время позднее.

Джо поднялся и, уставившись в ее большое неподвижное лицо, воскликнул:

— Но я вовсе так не думал. Я думал, что, коли никому не придется больше ждать и никому не надобны никакие деньги, все будет хорошо!

— Вот что! — удивилась миссис Рубинстайн. — Странное утверждение. Можете объясниться подробнее?

Баунти-Джо довольно долго молчал. Его лицо медленно покраснело, и он угрюмо повторил:

— Все будет хорошо!

— Бабушка надвое сказала… — нетерпеливо пробормотала миссис Рубинстайн. — Где мой плащ? Не понимаю, куда они подевали мой плащ? Этот ресторан просто невыносим… какая-то забегаловка, остановка по требованию, вонючий нужник!

Юноша застыдился ее слов и хотел сказать что-то ласковое, но именно сейчас ей было не до него, она в самом деле устала. Так что, покончив со всеми интеллектуальными вопросами, Ребекка Рубинстайн водрузила свое тело в ожидавшее ее такси. Прежде чем захлопнуть дверцу машины, она сказала:

— Ты был очень добр, но теперь мне необходимо спокойно уехать. Страшись за себя, Абраша, и не давай им одурачить себя.

Такси свернуло к городу.

Баунти-Джо подошел к своему мотоциклу и остановился возле него.

— Помчусь со скоростью сто восемьдесят в час и въеду прямо в ад! Теперь я снова отрекся от Него!

Как раз тогда, в период между смертью сестер Пихалга и весенним балом, мисс Пибоди случайно узнала, что в Сент-Питерсберг прибывает Тим Теллертон. Это было у парикмахерши: старая миссис Бовари со всей определенностью знала, что эта великая звезда эстрадных ревю забронировала комнату в пансионате «Приют дружбы».

Мисс Пибоди взволновалась невероятно. До чего удивительна жизнь! Ведь он мог поехать куда угодно, совершенно точно — куда угодно в огромной колоссальной Америке, а он явится на Вторую авеню в Сент-Питерсберге!

Она помнила его так, будто видела вчера, его темно-синие знаменитые глаза и улыбку, что не когда была любима всем континентом.

— Кэтрин! — воскликнула она, стоя пред стеклянной клеткой мисс Фрей. — Сюда приезжает Тим Теллертон, он будет жить в «Приюте дружбы»! Как, по-твоему, он выступит в городском парке?

— Едва ли, — заметила миссис Рубинстайн, стоявшая в ожидании своей квитанции за оплату комнаты. — Полагаю, что и божественного Теллертона тоже хотя бы чуточку не пощадило время.

Не стану оспаривать столь широко распространенное мнение о его вечной молодости лишь из-за того, что он посетит Сент-Питерсберг, полагаю, что судьба его не столь уж несхожа с нашей.

Пибоди непонимающе смотрела на нее, а затем обратила взгляд своих боязливых глаз на мисс Фрей. Фрей рассерженно пояснила слова миссис Рубинстайн:

— Он тоже стар и поэтому приезжает сюда. Все обитатели пансионата никогда не могли привыкнуть к тому, что, если Фрей сидела в стеклянной клетке, вопросы можно было задавать только о работе и ни в коем случае ни о чем другом, не связанном с ее обязанностями. В стеклянном ящике она была защищена, и ее оставляли в покое. «Ослицы, — думала миссис Рубинстайн, — низкосортные простодушные ослицы, все до единой вместе взятые. Да и я тоже». Бросив окурок сигареты, она зашагала дальше по вестибюлю.

— Но он красив! — неуверенно сказала Эвелин Пибоди. — Он великий артист!

В пансионате «Приют дружбы» она узнала, что его ожидают трехчасовым автобусом. Никто не знал, встретят ли его у автобуса, преподнесет ли ему кто-нибудь цветы.

После двух часов жара усилилась и веранда в «Батлер армс» просто купалась в солнечных лучах, целиком открытая им.

Пибоди сидела на одном конце веранды, а Фрей — на другом.

— Иди сюда и садись в кресло-качалку одной из сестер Пихалга! — воскликнула Фрей. — Отсюда ты все лучше увидишь!

Но Пибоди не пожелала сидеть в кресле Пихалги, она медленно ходила взад-вперед по веранде и смотрела, как Фрей нанизывала свои бесконечные бисеринки.

Она спросила:

— Почему вы не унесете их кресла-качалки? Или можно поменять места? Если ждать еще дольше, станет только тяжелее, ведь нельзя же все время ранить друг друга.

— Ас кем ты хочешь сидеть рядом? — спросила Фрей. — Это, должно быть, трудно определить, ты ведь любишь всех на свете.

Пибоди не ответила, ее мысли путались от внезапно навалившихся на нее вопросов, а как раз сейчас она не могла вспомнить все имена и где кто располагается на веранде. Она устала от жары.

В десять минут четвертого такси, завернув за угол, остановилось прямо против пансионата «Приют дружбы». Работа Фрей уже отдыхала, лежа на ее коленях. Они увидели, как шофер такси вытащил из багажника два чемодана и сумку. Потом из машины вышел Тим Теллертон, рассматривая дом, где предстоит ему жить, и, целиком занятый в этот момент своими размышлениями, направился к веранде, навстречу ожидавшим его местам.

Пибоди не удалось увидеть его лицо. «Прими его, — робко подумала она, — встреть его и скажи „Добро пожаловать!“ Сделай же что-нибудь!»

Наконец все поднялись на ноги, и на недолгое время на веранде началось какое-то неопределенное движение. Шофер внес багаж в дом, и после этого все снова стало как прежде. Машина уехала, а они снова сидели в послеобеденной тени, так и не сомкнув свои ряды на веранде.

— Еще одна упала! — сказала мисс Фрей.

Она собирала свои упавшие бисеринки и продолжала их нанизывать.

Пибоди осторожно уселась в кресло миссис Хиггинс. Узнал ли он про весенний бал? А что, если они забыли столь важное приглашение? Но, разумеется, Тим Теллертон может явиться туда когда угодно, это ведь было бы честью для «Клуба пожилых»…