Елена Мошко - Павлины в моем саду

Дорогие мои друзья!

Эту книгу я посвящаю и дарю вам. Это мой знак внимания и благодарности.

Вас ждут на этих страницах концентрат эмоций и чувств, а также то, что делает художественные наброски литературой – подтекст. Пока он не улетучился, и пока я не успела разлюбить своих героев, ловите…

Мы встречались после уроков. Пока я ждала его на крыльце, стайка младшеклассников пролетела мимо меня. А вот и Василий. Его лицо сияло радостью:

– Привет.

– Привет. У меня предложение – зайдем в кафе, возьмем лимонад, – сказала я.

– Почему бы и нет, – обрадовался Василий. – Я – не против.

Мы шли по дорожке, когда Василий стал допытываться, когда у меня день рождения.

– В сентябре.

– Но какого числа?

– Зачем это тебе, дружок?

– Честное слово, каждый год я буду тебя поздравлять. Можно? Скажи, какого числа.

– Пятого.

Откровение явно пришлось ему по сердцу, он улыбнулся такой искренней детской улыбкой, словно признался в любви.

«Неужели это правда?» – подумала я – «Каждый год?» – и усомнилась. Жизнь такая длинная… Вот бы и в самом деле он не забыл про меня:

– Послушай, Василий, моя Василиса Прекрасная, мой день рождения – не скоро, а сейчас нам кое-что нужно сделать. Помнишь, вчера доктор сказал, что тебе нужно тренировать зрение: «Смотри-читай одним глазом, смотри-читай другим». Я специально попросила тебя зайти в кафе – там ты переоденешь очки. Хорошо?

– Так надо?

– Так надо, мальчик. Иначе твой левый глазик совсем не будет видеть. Ты же этого не хочешь?

Василий ничего не ответил, только отрицательно махнул головой.

– В кафе мы с тобой укроемся от любопытных взглядов. Твоим одноклассникам вовсе не надо знать про наши секреты.

Мы вошли в кафе, немного постояв в очереди, купили напитки и сели за столик.

– Где ты живешь? – спросил Василий.

– Я приглашу тебя как-нибудь в гости, подождешь приглашения?

– Предупреди меня только заранее.

Мы допили фанту, и я достала для Василия из своей сумки две пары очков, только что полученных на заказ:

– Давай разберемся, – сказала я. – Те, что на тебе – это сильные, школьные очки, для них – синий футляр. Я специально взяла три футляра разного цвета для очков, чтобы ты мог их различать. В красном футляре – очки для дали. Их можно носить постоянно, когда не нужно писать и читать. В зеленом – те очки, которые нужны нам сейчас. Давай помогу.

Василий взял очки из зеленого футляра, надел их и растерялся. Беспомощно оглядываясь вокруг, он попытался удержаться от падения – его пальцы рефлекторно впились в края стола:

– Как же…

– Что с тобой?

– Голова закружилась.

– Ты меня видишь? – заволновалась я. На него было больно смотреть. Он озирался по сторонам, как будто искал взглядом точку опоры и не находил ее.

– Ты видишь меня? Посмотри в мою сторону. Его взгляд остановился на мне и замер:

– У меня – не глаза, а плошки какие-то. Вижу ли я тебя? В этих очках все как под водой. Да и вода мутная какая-то. Если бледное пятно – это твое лицо, то темное – волосы.

Василий попытался поправить очки, приблизив оправу ближе к глазам. При этом стеклышки чуть было не задели ресницы. Он смутился и стал нащупывать на столе футляр. Найдя его, низко-низко наклонился, будто хотел что-то разглядеть, случайно расстегнул и захлопнул его.

– Не спеши. Привыкни немного. Пусть зрение адаптируется. Врач сказал, что хотя твой левый глаз видит плохо, он должен регулярно работать. Поэтому в этих очках справа – простое стекло, которое нужно заклеивать. Так он предложил разгрузить твое основное зрение.

– Не понял. Если нужно тренировать зрение, то мой левый глаз почти ничего не видит. Какой из него спортсмен? Он на физкультуру не ходил, в секции не занимался. А мне предлагают его тренировать?

Василий горько усмехнулся, снял очки и снова надел, прокомментировав:

– Разница невелика. Без очков – совсем плохо, в очках – плохо… совсем.

К слову сказать, со стороны было видно, насколько сильная линза стояла в очках. Ошибки быть не могло.

– Очень странно, – недоумевала я. – В кабинете ты у доктора на приличном расстоянии видел буквы, читал их – я слышала. Тебе, наверно, просто непривычно и в первый момент трудно сосредоточиться.

Василий виновато опустил голову:

– Очень трудно.

– Но ты же умница, – уговаривала я его, – ты понимаешь, только твоя воля и мастерство врачей могут вернуть тебе хорошее зрение. Врач знает, что нужно делать, и если он сказал, что нужно носить эти очки – не для учебы, не для прогулки, а для дополнительной нагрузки на ослабленный глаз – значит так нужно.

– Что еще сказал врач? Ведь недаром он тогда попросил меня посидеть в коридоре.

– Он рекомендовал тебе подобрать контактные линзы. За ними, правда, нужно следить, но зато они избавят тебя от призматического эффекта, который дают очки с большими диоптриями. Еще доктор дал мне два направления. Я должна была бы их передать твоей маме… Но, так как она в больнице, обсудим это с тобой.

Мальчик весь превратился в слух. Хороших новостей не предвиделось. От напряжения он вытянулся в струнку:

– Какие два направления? На обследование? Почему тогда два? Тут раздался окрик буфетчицы:

– Поторопитесь, пожалуйста, кафе закрывается на обед. «Как во время», – подумала я, так как сама еще не была готова к тяжелому разговору:

– Давай, уберу в твой портфель все футляры. Договорим по дороге домой.

– Найти портфель… – прошептал Василий. – Он был где-то здесь. Но его-то я как раз искать умею. – Он пошарил ногой под столом, затем под стулом. Нашел:

– Может, в него уберешь лучше эти очки, которые на мне, а школьные я надену? – спросил он робко, потом более настойчиво произнес: – Как я пойду по улице? Все, что я вижу в них здесь – это белый квадрат стола, – он показал на него руками. – Да и то, только потому, что на нем скатерть.

Мне стало искренне его жаль, но, помня наставления врача, я остановила его:

– Я поведу тебя, ты возьмешь меня под руку. Василий замер в нерешительности. Не этот ответ он хотел услышать:

– Ты не представляешь, как я устал ходить на ощупь. Я уже забыл, как это бывает – видеть и ничего при этом не разглядывать, смотреть – и не путаться в оптических искажениях, – Василий был сильно расстроен. – Никак не мог предположить, что кого-то может волновать мое остаточное зрение. А тем более придет в голову его тренировать.

Я взяла его руку:

– Пойми, что я рядом с тобой и настаиваю только потому, что ты – мой друг. Ты спрашиваешь, когда у меня день рождения, хочешь прийти в гости, еще немного – спросишь, сколько мне лет.