Джек Керуак - И бегемоты сварились в своих бассейнах

Картина называлась «Набережная туманов» — история французского дезертира, который прячется в Гавре в надежде бежать из страны. Он уже добыл паспорт и взошел на корабль, но перед отплытием решает в последний раз повидаться со своей девушкой. В результате его убивает какой-то бандит, и корабль уходит из Гавра без героя. Конец фильма.

Аллен сидел между мной и Филом, и за все время сеанса не издал ни звука. Когда загорелся свет, я повернулся и спросил, как ему понравилось.

— Лучшего кино я еще не видел, — произнес он со слезами на глазах.

Мы остались на следующий фильм, на этот раз английский. Посреди сеанса Аллен вышел и вернулся с тремя упаковками шоколадного молока. Филип схватил свою и принялся пить, не говоря ни слова. Я вежливо поблагодарил.

После сеанса мы двинулись на Восьмую авеню, чтобы выпить где-нибудь. На углу Сорок второй стоял тощий седой старик, прямо посередине тротуара, и неподвижно глядел в небо, сложив руки. Время от времени кто-нибудь из прохожих останавливался и тоже смотрел вверх, а потом шел дальше. Большинство, впрочем, не обращало внимания. Я думаю, что старик молился.

Бар нашелся ближе к Сорок третьей, там собралась компания грязных потасканных типов в темных костюмах, шулер в кричащем галстуке и с бриллиантовым кольцом на пальце, выводок шлюх, несколько педиков и толпа военных. На фоне завсегдатаев солдаты выглядели оккупантами в чужой разоренной стране.

Мы не собирались напиваться и взяли только пива, а потом спустились в подземку и доехали до Вашингтон-сквер. Аллену явно было не по себе — в квартире номер тридцать два его не слишком привечали.

— Где вы шлялись, черт возьми? — накинулась на меня Джейни.

У нее сидела Барбара. Они только что ходили в «Уолдорф» пить кофе после того, как прождали нас весь вечер. Я сел в кресло и взял на колени кошку, а Аллен пристроился на пуфике посреди комнаты и принялся расточать улыбки направо и налево. Как только Джейни отправилась на кухню за едой для кошки, он тут же вскочил и предложил помочь.

Я включил радио погромче и нашел танцевальную музыку, чтобы как-то снять напряжение, но Барбара продолжала дуться. Фил молча сидел на кушетке и листал «Святилище» Фолкнера. Мне все это надоело, я лег на диван и отвернулся к стенке.

Разбудила меня Джейни. «Убирайся!» — выкрикнула она и швырнула в Аллена книжкой, которая попала ему в плечо. Барбара уже ушла, Фил лежал на кушетке. Джейни ушла в спальню, оглушительно хлопнув дверью.

Аллен вопросительно взглянул на Фила.

Тот пожал плечами.

— Пожалуй, и в самом деле…

— Хорошо, пока, — сказал Аллен и направился к выходу.

Я вошел в спальню, закрыл за собой дверь и стал раздеваться.

— За этим тоже присматривай! — фыркнула Джейни.

— За кем?

— За твоим драгоценным Филом.

— Почему это?

— Знаешь, почему он так рвется с тобой в плавание?

Я бросил штаны на стул.

— Почему?

— Потому что он педик и подбивает к тебе клинья!

— Да ладно тебе.

— Ты мне не ладь! Однажды ночью на корабле припомнишь мои слова.

Я вздохнул и покачал головой. Джейни сердито отвернулась.

— Как хочешь, мое дело предупредить. Рэм-си Аллен знает его лучше тебя.

— Радость моя, ты спятила.

— Уже год мы живем вместе, ты обещаешь жениться, берешь у меня деньги, а сам шляешься по ночам с компанией педиков!

Голос у нее дрожал. Я саркастически усмехнулся.

— Ловко! Понятно теперь, кто тебе нашептывает всю эту чушь — Рэмси Аллен! Ты же понимаешь, он что угодно соврет, лишь бы сорвать это плавание…

— Одно я понимаю, только одно, — крикнула она, — ты сам скоро станешь таким, как они! Может быть, уже…

— Верить Аллену просто глупо! — продолжал я.

— А что, скажешь, неправда? Ты спишь с этой сукой Хелен, даже давал ей деньги, а мне ты дал хоть что-нибудь?

Ну и ну… Я вытаращил глаза.

— Кто тебе такое сказал?

— Думаешь, я дура? — взвилась она. — Или слепая, не вижу, что вокруг происходит?

— Да что происходит?

— Ты задумал свалить в Рино с Деннисоном, с этим бандитом, вот что! Хочешь избавиться от меня, только не надейся!

— Какого…

Я едва увернулся — Джейни попыталась въехать мне коленом в пах — и тут же получил в глаз маленьким жестким кулачком. Развернувшись, я залепил ей хорошую пощечину.

На столике у кровати, кроме большой пепельницы, доверху набитой окурками, скопилась всякая всячина: книги, газеты, будильник, пустые стаканы, колода карт, пилки для ногтей и коробочка с тальком. Падая, Джейни перевернула столик, и все это посыпалось на нее сверху.

— Ах ты, гад! — заорала она, отплевываясь, вся в окурках, с лицом, запорошенным тальком и пеплом, в задравшемся платье. — Красоту мою хочешь испортить?

Я вышел в гостиную.

Филип сидел на диване, ухмыляясь во весь рот.

— Дорогой, — томно воскликнул он, — я больше не в силах скрывать свою любовь!

— Заткнись, без тебя тошно!

Из спальни доносилось всхлипывание.

Выждав немного, я вернулся. Джейни так и сидела на полу. Я поднял ее, бросил на постель и стал целовать. Немного погодя она встала и занялась лицом, потом вернулась ко мне.

— Вот вернешься из плавания, найдем новую квартиру.

На следующее утро мы с Филом поднялись довольно рано. Джейни уже не злилась. Она поджарила нам яичницу с беконом и выставила на улицу — затеяла большую уборку.

Работу мы получили к вечеру, перед самым закрытием Юнион-Холла. Сухогруз класса «либерти» под названием «Харви Вест» ждал нас в гавани Хобокена.

— Явитесь завтра в восемь утра. С вещами, — сказал диспетчер.

Мы поднялись в контору и получили направление на корабль.

— Ну вот, дело сделано, — заметил Фил.

— Ага, — улыбнулся я, — теперь надо обмыть.

В пятницу после работы я встретился с Хелен и повел ее к себе, но Ал, Филип и Райко уже ждали на пороге. Я поздоровался с Алом и с отвращением взглянул на остальных, не сказав им и слова.

— Завтра мы уходим в море! — объявил Филип. — Получили назначение и утром должны явиться на судно.

— Это точно? — хмуро спросил я. — А то меня уже тошнит от ваших уходов-приходов.

— Теперь наверняка. Кстати, раз уж мы расстаемся, почему бы тебе не сделать широкий жест и не пригласить нас поужинать?

— Будь я на самом деле уверен, — усмехнулся я, — то пригласил бы вас в лучший ресторан, но поскольку глубокой уверенности не чувствую, отмечать событие будем дома.

Мы с Хелен пошли наверх, они поплелись следом. На этот раз Филипу не удалось занять кресло, оно досталось Хелен. Я достал из стола лист бумаги.

— Сейчас составим список.

— Как насчет стейков? — предложил Ал. — Я видел неплохие на Бликер-стрит.

— Нормально, — кивнул я. — Тогда возьми еще кварту дюбонне и сельтерской. — Я принялся записывать. — Так… сыр с плесенью, итальянский хлеб, масло, яблоки… да, не забудьте захватить лед.