Фумико Энти - Маски

– А теперь, чтобы развеять ваши сомнения в чистоте эксперимента, я привяжу медиума к стулу, прямо у вас на глазах. Прошу вас, смотрите внимательно, если хотите увидеть, что происходит вокруг нее в темноте. – Глаза за стеклами очков ни разу не моргнули.

Продемонстрировав узел на веревке, которой были связаны руки женщины, спирит отгородил ее от зрителей большой металлической ширмой.

Свет погас, и в комнате теперь виднелись лишь мегафон, карандаши, блокноты и другие смутно поблескивавшие в темноте предметы. Из фонографа хлынули переливы «Голубого Дуная». Ибуки и Микамэ расположились по бокам от Ясуко, не сводя глаз с металлической ширмы, за которой сидел связанный медиум. Ибуки никак не мог сосредоточиться, все его внимание занимала лебединая шея Ясуко и ее напряженное плечико, касавшееся его руки. Девушка усердно таращилась в темноту, стараясь ничего не упустить. Он точно знал, что, если бы свет не выключили, Ясуко стала бы делать заметки для Миэко, но, поскольку писать в таких условиях не было никакой возможности, она прилагала все усилия, чтобы запомнить каждую мелочь. Время от времени Ибуки обуревало желание обнять девушку и прижать ее маленькую головку к своей груди, как будто странная атмосфера сеанса пробила брешь в его обычной сдержанности и решимости не поддаваться плотской страсти.

И вот в тишине раздался стук, как будто кто-то забарабанил костяшками пальцев по столу.

– Ага! – воскликнул спирит. – Началось!

Некоторое время спустя темноту прорвало чуть заметное сияние – бледная арка над ширмой, слишком призрачная, чтобы исходить от какого-либо известного человеку источника света. Одновременно с этим лежащий на столе мегафон взлетел в воздух, как будто кто-то пнул его ногой.

Медиума, очевидно, трясло – барабанную дробь выдавали ножки стула. Стук. Пауза. Тьма. Стук – и белая арка снова появляется в воздухе, а блокноты с карандашами падают на пол, точно под порывом сильного ветра.

С губ медиума сорвались нечленораздельные звуки: то ли стоны, то ли причитания.

Спирит выключил фонограф и поднялся.

– Контакт состоялся. Пора задавать вопросы. Приветствуем вас! Кто вы?

Женщина за ширмой заговорила густым мужским басом, словно у нее внутри сменили пластинку:

– Je suis descendu de la montagne, je m’en vais á la montagne.

– Что? Какой это язык?

– Французский, – отозвался один из зрителей. – Он говорит: «Я пришел с горы, я уйду в горы».

– Все слышали? Должно быть, это дух француза. Может быть, альпиниста.

– Я пришел с горы… я уйду в горы… – эхом повторила Ясуко, поискала в темноте руку Ибуки и наткнулась на его колено. Он тут же сжал ее ладошку обеими руками, однако был настолько поглощен действом, что даже не подумал о том, насколько необычен этот спонтанный жест Ясуко.

Меж тем студент, свободно владевший французским, вел разговор с медиумом и переводил ответы духа предполагаемого альпиниста, который когда-то упал в ледяное ущелье на Маттерхорне [3]и погиб.

– Вам известно, где вы?

– Нет. Здесь полумрак, место сухое и пыльное.

– Когда вы умерли?

– В тысяча девятьсот двенадцатом.

– Вам известно, сколько времени прошло с тех пор?

– Нет. Я брожу среди снега и льдов, в темноте, и ветер воет… Пять тысяч метров над уровнем моря, если не больше.

– У вас есть жена и дети?

– Жена, да. Про детей не помню.

– Детей нет?

– Думаю, нет.

– Только что мы слышали стук, и блокноты падали на пол, и мегафон в воздух взлетал. Вы двигали все эти предметы?

– Я их не двигал. Они лежали у меня на пути и сами подвинулись.

– Как вас зовут?

– Жан Матуа.

– Сколько вам было лет, когда вы погибли?

– Прекратите мне надоедать! Я забыл… – слетели с губ медиума последние слова.

– Дух покинул нас. Он обиделся, – сказал спирит, включая свет.

Женщина за ширмой была все так же крепко привязана к стулу – обмякла, запрокинув голову к потолку с измученным видом, словно сквозь пытку прошла. Глаза крепко зажмурены, рот судорожно хватает воздух, как у рыбы на берегу, руки-ноги трясутся, точно по ним электричество пустили. По комнате как будто торнадо пронесся: стулья перевернуты, угловой стеллаж завалился на бок, среди бесчисленных белых листочков на полу валяются блокноты, карандаши, мегафон…

– Бумага оказалась там не просто так, – заявил Микамэ, припоминая тот день. – Наверняка у спирита был еще какой-нибудь трюк в запасе. Сначала-то я ему поверил, но примерно через неделю один приятель повел меня в ночной клуб, там как раз выступал очень одаренный фокусник. Этот ловкач брал зажженную сигарету и совал, скажем, себе в ухо, а потом доставал, к примеру, из ноздри – понятия не имею, как он это проделывал. И тогда я задумался. На подобных выступлениях зрители всегда знают, что их дурачат, не важно, насколько убедительно все это выглядит, правильно? Но на сеансе меня с самого начала терзали сомнения. На самом деле мне даже не хочется, чтобы это оказалось правдой. Талантливый фокусник и не такое способен устроить. Дело техники.

– Даже французский язык? – спросил Ибуки. Его не столько сеанс потряс, как то, что после представления он обнаружил руку Ясуко в своей. И еще он прекрасно помнил неприятный момент, когда Микамэ тоже заметил это и уперся взглядом в их скрещенные пальцы. Сегодня Ибуки специально заговорил о сеансе, главным образом для того, чтобы удостовериться, не померещилось ли ему, – вдруг Микамэ был слишком поглощен действом и не заметил, что происходит у него под носом. – Тот студент сказал мне потом, что женщина-медиум говорила на правильном французском с сильным южным акцентом. Его отец – дипломат, он и сам во Франции вырос, ему ли не знать. Не могла ведь эта женщина сама по-французски говорить. Очень сомнительно.

– Может, бессознательно. В одном я не сомневаюсь – она способна принимать из мира голоса реальных людей, как радио принимает волны. Мне это кажется более вероятным, чем пришествие духа умершего, который якобы беседовал с нами через нее.

– Хочешь сказать, это была душа живого человека? «Живой» призрак?

– Называй как хочешь. Но меня не духи интересуют, а те слова, которые она произносила, – реальные слова, сказанные реальным человеком. И еще голос, то, как она может менять тональность и воспроизводить невероятные звуки. Все эти разговоры о душах мертвецов и голосах из другого мира только напустили туману, но, если задуматься, это мог оказаться торговец мехами с Альп – сидел себе где-нибудь в баре на юге Франции, беседу вел. Я записал ее потом, и, если поглядеть на его речь безотносительно к сеансу, она вполне может оказаться частью разговора о погибшем друге.

– «Я пришел с гор, я уйду в горы», – процитировал Ибуки. – Так вроде бы говорилось?