Питер Акройд - Мильтон в Америке

Мистер Мильтон жестом велел мне умолкнуть.

«Оживленные и доброжелательные, индейцы повели англичанина к своим вигвамам, где к нему подбежал его питомец. Туземцы могут сурово выражаться, сэр, — Лашер оторвал взгляд от своей обуви и посмотрел на нашего хозяина, — но от природы они склонны к веселью. Так сложилось, что англичанин, истомленный долгим одиночеством, решил остаться жить среди индейцев и тем самым избавиться от постоянного страха перед врагами и хищниками. Он расхаживал среди них полуголый и перенимал их привычки, пока со временем и сам не превратился в настоящего дикаря». — «Это настолько ужасно — слов нет. — Мистер Мильтон беспокойно заерзал на деревянной скамье. — Он вступал в нечистые отношения с какой-нибудь молодой индейской женщиной?» — «О нет, совсем не это. Но он ловил с ними рыбу, ел и спал вместе с ними. Плавал с ними в их каноэ». — «Я о них слышал, — вставил я. — Похожи на наши рыбачьи лодки, да?» — «Их изготовляют из полос березовой коры, сшитых вместе корнями белого кедра…»

Разумеется, нашего хозяина эти подробности занимали мало. «Вы явно хорошо разбираетесь во всех этих дикарских штучках, мистер Лашер». — «Ну как же. Ведь это я и есть тот, кто жил с индейцами».

Наш хозяин немедля поднялся с места и поманил меня к выходу. «Рассказ весьма интересен, сэр. Но сейчас мы вынуждены с вами распрощаться».

Элеэйзер, видимо, был удивлен, поскольку смотрел на меня какое-то время, не произнося ни слова. Я только закатил глаза.

— Погоди, Гус. Ты точь-в-точь как куколка из кукурузы.

Элеэйзер спросил, не нужно ли проводить нас до дома. «Нет, сэр. Мы знаем дорогу сами. Пойдем, юноша». Мистер Мильтон взял меня за руку, и мы, покинув бревенчатую хижину, ступили на лесную тропу. Элеэйзер замешкался у выхода, я помахал ему рукой, и тогда он вернулся в свое жилище. В лесу нас тотчас же осадили мухи. «Этот дикий край — источник мерзкой заразы, — произнес мистер Мильтон, — коль скоро он порождает подобных чудищ». — «Каких чудищ, сэр?» — «Тебе известно не хуже меня. — Мы продолжали идти молча, а я на ходу удостоверялся, верную ли мы дорогу избрали. — Вергилий говорит, что человеческий род, Гусперо, произошел от древесных стволов. Невообразимая метаморфоза. Потомки Ноя после потопа жили в лесах. — Я неуклонно направлял хозяина вперед по прямой, а он обожал блуждать среди своих словес. — Кто подолгу оставался в лесах, кроме прокаженных, бродяг и отшельников? Но Дионис увлек обезумевших жителей Фив в лес — не так ли? Velutsilvis, иЫ passim palantis error- ох!» Он поскользнулся на упавшей ветке и угодил в топкое место, сразу же погрузившись в тину по самые лодыжки, но я, проворней уличного факельщика, перепрыгнул по двум камням и вызволил хозяина из ловушки. Настроение его резко ухудшилось. «Ненавижу болота! — бормотал он, когда я вытаскивал его на сухое место. — Мы должны очиститься от этих трясин и топей. — Когда мы выбрались на нужную тропу, он добавил: — Мне нужно втолковать нашим братьям необходимость дисциплины и правильного порядка. Нельзя допустить, чтобы мы запутались в сорной поросли и окружили себя чумными испарениями». — «Так что вы предлагаете, сэр?» — «Нужно излечить почву. Нужно построить мосты. Нужно проложить дороги через эти гнилые болота. Нужно вернуть к жизни эти жуткие пустоши. Нужно начертить карты!»

Я вел его за руку, пока над нашими головами не показалось чистое небо. «Мистер Лашер рассказал нам и в самом деле странную историю». — «Омерзительную. Тошнотворную дальше некуда. Я не желаю о ней вспоминать. — В эту минуту большая муха укусила его в руку и он вскрикнул от боли. — Когда мы начнем делить территорию Нью-Мильтона, — продолжал он, пососав укушенную ладонь, — нужно будет возвести каменные стены и выкопать глубокие рвы для защиты от набегов врага. — Я не знал, что за врага хозяин имел в виду, Кейт, но зато хорошо понимал, что лучше ни о чем его не расспрашивать. Говорят, обжегшийся ребенок боится огня. — Мы должны оградиться и вооружиться!»

Когда мы приблизились к поселению, он уже вовсю строил планы и делал подсчеты. Мы помещались тогда в парусиновой палатке — помнишь?

— О да, Гус, это было из рук вон. Ты без ведома мистера Мильтона разукрасил ее самыми яркими и чудными цветами.

— Да нет, он узнал. Ему сказала Элис Сикоул.

— Старая сплетница, поверь мне.

— Старая ведьма. Так вот, Кейт, мы вернулись к нашей палатке, и я заставил хозяина задержаться у входа, пока счищал с его одежды листья, засохшую грязь и прочий лесной мусор. «Править хорошо, — сказал он, когда я начал расшнуровывать его обувь, — значит воспитывать народ в духе мудрости и добродетели. Вот в чем состоит истинное пропитание для страны, Гусперо. В благочестии». — «Да, сэр. Будьте добры, слегка приподнимите ногу». — «Я предвижу становление могущественной и влиятельной нации. Я не пророк — это означало бы притязать на слишком высокое звание». — «Еще чуточку повыше — мне никак не стянуть ваш сапог». — «В этой стране нет ни лживых хартий, ни незаконных владений, нет древних, не подлежащих отмене статутов. У нас нет дворянских поместий и тайных советов, показного величия и помпезности. Все предстоит сделать заново. Все изобрести впервые». — «Хорошо бы изобрести сапог, который снимался бы без усилий. Уф, наконец-то! Давайте другую ногу». — «Я посею семена добродетели и общественного согласия среди этого разрозненного стада, дабы каждый руководствовался набожностью и справедливостью, кои являются истинными залогами политического благоденствия. В нашем падении… — Тут я дернул сапог слишком резко, и хозяину пришлось ухватиться за парусину, чтобы сохранить равновесие. — В нашем падении все основы общественного устройства должны проистекать из велений разума». Стоит ему распустить свои словесные паруса, как ты знаешь, никакими уговорами не заставишь его изменить курс.

— Я слышала, как он говорит целыми главами, Гус. Произносит вслух целые книги. Он — настоящая библиотека для себя одного.

— Да уж, легче остановить ветер. «Мы создадим самодостаточное государство, — продолжал он, — во всех отношениях устремленное к процветанию и обеспеченной жизни. Наш город станет оплотом Господа». — «Но что с индейцами, сэр?» — «А что с индейцами?» — «Что вы предложите для них?» — «О, этот языческий сброд со временем рассеется сам собой. Об этом и думать незачем». — «Должны ли мы облагодетельствовать их своими знаниями?» Я задал вопрос серьезным тоном, хотя и улыбался вовсю: ведь слова эти были мной заимствованы у хозяина. «В начальную пору нашей истории нельзя ослаблять бразды правления. Закон — вот наш пробный камень греха и совести, Гусперо, и он не может быть запятнан развращенным потворством. Веди меня внутрь. Я должен разобраться со своими мыслями».