Джимми Баффетт - Соленый клочок суши

– Я – Джо Керосинщик! – раздался веселый голос из открытого окна бензовоза, остановившегося перед левым крылом. – Добро пожаловать на Вануату. Прекрасный самолету вас. Мы теперь такие нечасто видим.

Это был низенький человечек без передних зубов, из-под замызганной бейсболки с надписью «Доджерс» выбивались мелкие завитки черных волос. Он был одет в широкие длинные шорты и футболку с изображением Боба Марли. Он мне уже нравился.

– Могу я тебе чем-нибудь помочь, брат? – спросил он.

– Привет, Джо Керосинщик. Я капитан Уилл, и мы счастливы, что оказались здесь. Сможешь раздобыть тыщонку галлонов топлива для этой старушки?

– Не вопрос, брат. Все продумано. У меня тут авиатоплива хоть отбавляй, – сказал он с широченной беззубой улыбкой.

– Тогда давай заправляться! – крикнул я, залезая на крыло.

Оглядев аэропорт, я убедился, что присутствие здесь полумиллиона американских солдат, моряков и морских пехотинцев шестьдесят лет назад не прошло бесследно для города.

Пока мы заправляли самолет, Джо старался скрыть свое любопытство, но я узнаю фаната самолетов за милю. Когда мы закончили, я расплатился и пригласил его внутрь. Мы прошли через хвостовой отсек, где хранится все наше барахло (от спасательных плотов до рыболовных снастей и досок для серфинга), а потом направились через жилой отсек – кухня и спальные места, все увешано фотографиями – в кабину экипажа.

Джо Керосинщик осмотрелся и сказал:

– Долгий же вы путь проделали.

– И не говори, – согласился я.

Мы вошли в кабину, и он аж присвистнул, увидев все приборы и датчики.

– Давай, садись, – сказал я и указал на место пилота.

Он осторожно пробрался на сиденье, положил руки на деревянный штурвал, уставился прямо перед собой и затих – как в транс впал. Неожиданно он взглянул на меня и сказал:

– Вы из Флориды. Из Пенсаколы.

– Я из Миссисипи, – возразил я.

– Но на этом снимке вы в Пенсаколе, – сказал он с ноткой замешательства в голосе.

– Этот самолет бывал в Пенсаколе много раз.

– Флорида – хорошее место.

– Ты там был? – спросил я.

– Нет, – сказал он. И. немного помолчав, прибавил: – Но я много о ней знаю.

Что-то в том, как он произнес эти слова, заставило меня призадуматься. Шестое чувство хорошо развивается, если проводишь много времени в не столь густо населенных уголках мира, где одно обычно значит другое. Он как будто говорил: «Давай-ка выпьем пивка и поговорим». Так мы и поступили.

Команда поймала такси и поехала за нами в город. Я же ехал по улицам Люганвиля на мопеде Джо Керосинщика, держась за его плечи. Береговая линия походила на декорации к фильму о Второй мировой: бесчисленные ржавеющие ангары, куски прошлого, разбросанные вдоль дороги.

Я пролетел восемь тысяч рискованных миль через Тихий океан, но ни разу не было мне так страшно, как на мопеде Джо, вилявшем между грузовиками, машинами и туристическими автобусами. Наконец мы подъехали к заведению с вывеской «Кулидж-Бар» и остановились.

Это название вовсе не было данью уважения тридцатому президенту Соединенных Штатов. Сомневаюсь, чтобы мистер Кулидж вообще часто наведывался в подобные места. Бар назывался в честь старого пассажирского лайнера – тезки бывшего президента. Во время войны он использовался как военное транспортное судно и затонул у входа в гавань, наскочив на пару установленных американцами же мин. Сейчас его останки облюбовали дайверы.

«Кулидж-Бар» немного напоминал «Искусного рыболова» на Бимини и «Ле Селект» в Сент-Бартс – один из тех прибрежных баров, где любят собираться моряки, летчики, путешественники и заезжие бездельники. В тот вечер в «Кулидж-Баре» присутствовали все из выше перечисленных.

Джо Керосинщик исчез, а через минуту появился уже с парой бутылок пива «Таскер». Мы сели подальше от стойки, выпили, и мои товарищи заявили, что хотят осмотреть город. Мы договорились встретиться вечером за ужином.

Я еще должен был разыскать Уолтэма, и что-то подсказывало, что Джо мне в этом поможет.

Мы взяли еще пару пива. Отец Джо, как и большинство жителей острова, во время войны работал на военно-морской флот США. Он спросил меня, где был я, и я ему рассказал.

– Ты должен посадить самолет в гавани, брат. Устроить воздушное шоу. Местные просто с ума сходят по гидропланам! – возбужденно сказал он и с неожиданным раздражением прибавил: – Ну, кроме некоторых.

Мне, естественно, стало любопытно.

– Что за некоторые? – спросил я.

Джо Керосинщик огляделся и встал.

Давай-ка прогуляемся, капитан Уилл, – сказал он.

Любой нормальный человек вежливо отклонил бы эту просьбу о «прогулке», но я почему-то этого не сделал. В очередной раз удивляясь самому себе, я пошел с Джо.

Миновав китайские магазинчики, кава-бары, магазины, торгующие снаряжением для дайвинга, правительственные здания, мы вскоре очутились в небольшом парке у реки. Джо остановился за гигантским фикусом и, убедившись, что за нами нет хвоста, сказал:

– Ты привез послание от капитана Кида?

– Кого? – спросил я.

– Капитана Кида из Пенсаколы.

– Единственный капитан Кидд, которого я знаю, 5ыл пиратом из Нью-Йорка. Но англичане повесили его триста лет назад, – сказал я.

Джо Керосинщик, похоже, не оценил юмор.

– Есть другой капитан Кид, и он – бог. – В голосе Джо слышалось благоговение. – Капитан Кид был пилотом гидроплана из Флориды. Вы тоже пилот гидроплана из Флориды. Вас послал капитан Кид.

– Я же сказал. Я из Миссисипи.

– Но самолет-то из Пенсаколы.

Я не мог взять в толк, чего он от меня добивается и, чтобы сменить тему, решил задать свой вопрос.

– Джо, ты когда-нибудь слышал о человеке из Санту по имени Уолтэм?

Улыбка мгновенно вернулась на лицо Джо, и он погрозил мне пальцем:

– Вы, пилоты, такие сообразительные.

– Ты знаешь его? – спросил я.

– Я знаю его, а он знает вас. Но он не в Санту. Он на Дальвадо.

– Где это?

– Южнее, намного южнее.

– Мы можем туда слетать? – спросил я.

Этот вопрос заставил Джо Керосинщика громко расхохотаться. Он покачал головой:

– Могли бы, но не можете, – ответил он.

Услышав последнюю фразу, я окончательно перестал понимать, что происходит.

– На Дальвадо все не так, как на Санту. Правительство не слишком-то любит Уолтэма. Лететь туда – плохая идея. Нарвешься на неприятности. Но если вы правда хотите с ним встретиться, есть другой способ, – сказал он с улыбкой.

Не зря, выходит, я тогда промолчал в аэропорту. Интуиция меня не подвела. Судя по всему, он какой-нибудь наркоторговец или заговорщик, но если так, почему человек с такой родословной как Филипп Парфе, посоветовал мне с ним связаться?

Разумные решения – это скучно и неинтересно. Голос здравого смысла бубнил мне в ухо, что я должен бросить все это дело с Уолтэмом. Вероятно, он контрабандист или революционер и, упомяни я одно только его имя не тем людям, у нас тут же будут проблемы. Больше никаких сумасбродств – пора заводить «Жемчужину», выбросить из головы всю эту охоту за маяками, не отклоняться от курса и двигаться дальше – в Гонконг. Но другой голос – озорной, бесшабашный, романтический – не унимался: «Здесь что-то не сходится. Ты должен найти этого парня. У него есть большой ответ на большой вопрос. А если для этого тебе придется забраться в какой-нибудь глухой закоулок посреди острова, где много веков питались человечинкой, тогда не отступай, парень. Полный вперед».