Джимми Баффетт - Соленый клочок суши

– «Часовая компания Уолтэма», – прочел я.

– Переверните, – сказал Уолтэм.

И я увидел надпись: «Л-ту ДЖ. Д. КИДУ – ПЕНСАКОЛА, 1940».

По рукам и спине пробежали мурашки. С тех пор как я впервые услышал имя Кида от Джо Керосинщика в «Кулидж-Баре» на Вануату, мне ни разу не приходило в голову, что история могла оказаться правдой. Но сейчас, держа в руках эти часы, я ощутил связь.

– Иисусе, – пробормотал я.

– Нет, Кид, – ответил Уолтэм. – Эти часы подарил моему отцу капитан Кид. Вот так я получил свое имя. Но я забегаю вперед, а нам надо двигаться дальше.

Уолтэм отдал приказ Беркли, а тот повторил его жителям деревни, по-прежнему резвящимся в водопаде. В тот же миг маленький парад выстроился. Подъем вскоре стал заметно круче, тропа петляла, исчезая в облаках, низко висевших над землей.

Уолтэм продолжал:

– Жители деревни, среди которых был и мой отец, вытащили лейтенанта Кида из-под обломков. Надпись на часах сказала им, кто он и откуда. Они похоронили погибший экипаж на кладбище. Это об их могилах вы спрашивали. Духи погибшей команды – наши ангелы. Капитана Кида отнесли в Хуакелле, и наши шаманы и знахари выходили его. Вскоре по деревне прошел слух, что с небес упал посланник богов. В Эспириту-Санту все были в шоке, когда лейтенанта Кида, считавшегося погибшим, доставили назад на базу в сопровождении целой вереницы каноэ… Его высадили на берег у военно-морской базы, и он подарил моему отцу часы и поблагодарил народ за то, что они спасли ему жизнь. Он пообещал никогда не забывать их. Это стало началом особых отношений между флотом США и жителями деревни Хуакелле. Капитан Кид убедил командующего базой, что мой отец и его народ – превосходные воины, бесстрашные в бою, и знают все островные диалекты. Так возник партизанский отряд… Если у капитана Кида была возможность, он подлетал к Хуакелле и сбрасывал ящики со всяким добром. Это были опасные времена даже для такого отдаленного острова, как Дальвадо. Японцы заняли часть Соломоновых островов и, чтобы получить контроль над морскими путями в Австралию, им нужен был Вануату. Лейтенанта Кида повысили до капитана и командира эскадрильи, и он организовал отряд особого назначения, состоявший из партизан и американских водолазов-разведчиков. Они не давали покоя японским базам на Соломоновых островах… После войны капитан Кид не вернулся в Пенсаколу, – продолжал Уолтэм. – Он поселился в Хуакелле, купил старый патрульный бомбардировщик «Каталина», а потом и грузовое судно. Бывший партизанский отряд занялся перевозками. Они скупили излишки военных материалов, которые оставили после себя американцы, и снабжали товарами жителей деревни и отдаленные поселения по всему Тихому океану. Но однажды капитан Кид отправился в регулярный рейс на остров Пентекост, и больше о нем никто не слышал. Отец и его люди долгие годы искали капитана по всему океану, но ничего не нашли – ни обломков, ни спасательных жилетов, ничего. Вот почему мы знаем, что он вернулся в Пенсаколу, Флорида. Вот почему мы молимся о его возвращении. Вот почему этой ночью мы снова зажигаем светильник, который укажет ему путь домой.

Подъем на вершину продолжался весь остаток дня. Радовало то, что, по мере того как мы набирали высоту, жара спадала. Нас периодически поливало дождем, но он был не настолько силен, чтобы потушить огонь в глазах Уолтэма и жителей деревни. С каждым шагом их энтузиазм, казалось, только усиливался.

К счастью, приверженцы капитана Кида выбрали потухший вулкан, а из пика Пуди, находившегося всего в нескольких милях от нас, вырывались облака пара, и я отчетливо слышал мерный гул.

Последний отрезок нашего восхождения проходил по густым джунглям, и мы на полчаса будто очутились внутри мокрой губки. Наконец показался край кратера. Под углом к небу располагался странный объект, явно не вписывающийся в окружающий ландшафт.

– Ждите здесь! – приказал Уолтэм и двинулся вверх по тропе. Я стоял на месте, как велено, а жители деревни проходили мимо меня и становились в полукруг вдоль кратера.

Уолтэм махнул рукой, и я начал подниматься. Воздух наполнили молитвы, пения и неистовый барабанный бой. Когда я взошел на вершину горы, шумная толпа расступилась передо мной, и я остановился как вкопанный. Передо мной лежала хвостовая часть «Каталины».

Потребовалась доля секунды, чтобы сообразить, что это останки самолета, на котором капитан Кид прилетел на Дальвадо. Обломкам было больше шестидесяти лет, но черно-белые полосы на хвосте, казалось, были нарисованы только вчера. Прямо под горизонтальным стабилизатором безупречно выведенные буквы складывались в слово «САКОЛА».

– Добро пожаловать на Саколу, – хором выкрикнули жители деревни.

С вершины открывался сногсшибательный вид на западную часть острова. Солнце медленно погружалось в яму между вулканами-близнецами.

Стоя у монумента, я на секунду подумал о том, какой же длинный путь мы проделали, чтобы взглянуть на обломки старого гидроплана. Не представляю, как им удалось втащить его на гору. Я решил, что мы пришли сюда отдать дань уважения и провести какой-то обряд на закате. Потом Уолтэм произнесет речь, представит меня, и я тоже что-нибудь скажу. Жители деревни немедленно возрадуются, и мы отправимся назад в Хуакелле. Как я ошибался!..

В какой-то момент лучи солнца осветили дно кратера, и, увидев это, толпа заревела.

Я заглянул в кратер и замер в оцепенении. Там, на дне, протянулся безупречно подстриженный газон длиной, наверное, три тысячи футов. Вдоль длинного прямоугольника взлетной полосы, окаймленного горящими факелы, выстроился конвой в униформе. Чуть левее центра над несколькими низенькими сооружениями возвышалась бамбуковая диспетчерская вышка.

Пока я смотрел вниз с открытым ртом, из джунглей донесся гул, но это был не Пуди. То был звук иного рода – приглушенный рев дизельного генератора. На вышке и маленьких зданиях под ней зажегся свет.

Голос из громкоговорителей эхом разнесся по кратеру:

– Проверка: раз, два, три. Проверка: раз, два, три.

И тут жители, танцуя, начали спускаться к взлетно-посадочной полосе. Торжество началось.

Внизу нас с Уолтэмом встретила странная группа авиаторов. Все носили наушники из кокоса, утыканного проволочными и деревянными антеннами. Уолтэм сказал мне, что это верховные жрецы Кида и хранители Саколы. В руках у каждого жреца был деревянный микрофон и они нараспев повторяли:

– Взлет разрешен, взлет разрешен.

Они разделились на две группы, взяли меня за руки и повели к взлетной полосе.

Я слегка занервничал, но они казались счастливыми и вовсе не голодными. У полосы все жители деревни выстроились в две колонны. Они изображали гул двигателей и размахивали руками. Жрецы присоединились к разминке и громко загудели вместе со всеми.