Руслан Белов - Встретимся через 500 лет!

– А я? Я уже забыл, сколько лет здесь живу. И меня, слава, богу, никто не утилизировал.

– Возможно, они тебя используют в каких-то особых целях. Как и Пелкастера.

– Опять ты за свое! Это надо же такое придумать! Фантастика.

– Эта Линия Видимости – тоже фантастика. Фантастика, данная нам в наших ощущениях. И посмотри на это, – указал на вертолетную площадку с двухэтажным служебным зданием сбоку. – К чему санаторию две вертолетные площадки?

– Это же старая площадка!

– Не похоже. Видишь кучи снега вокруг нее? Зимой ее расчищали. Да и здание вовсе не кажется заброшенным.

Как бы подтверждая его слова, из дома вышел тучный человек, за ним появился другой – угловатый, с ассиметричным лицом. Следом показался тощий человек в полицейской форме, он первым номером выносил носилки, на которых лежало тело женщины, покрытое простыней, запятнанной шоколадом и кровью. Увидев Жеглова с Шараповым, он сначала застыл в дверях, затем резко дал заднего хода, да так резко, что второй номер, судя по всему, не удержавшись на ногах, уронил носилки.

– Ты хочешь сказать, что вертолет в Эльсинор прилетает с этой площадки? – помахал им рукой Шарапов.

– Ты сам это сказал, – Глеб задумчиво смотрел на людей, делавших вид что прохожих не замечают.

– А где же тогда вертолет?

– Бог его знает. Может, он под таким же колпаком, но маленьким… А может, это и вовсе не вертолетная площадка, а космодром.

– Скажешь тоже! Космодром!

– Ты заметил, кого они выносили ногами вперед? – помолчав, спросил Глеб.

– Мне показалось, что мадмуазель Х…

– Ее. Аленку мою.

– Горюешь, что ли? – сочувственно глянул Шарапов.

– В этом санатории, похоже, сочувствовать можно только живым.

– А что тогда на вид такой горемычный? Если смерть – награда, значит, жить можно?

– Я разве не рассказывал, что вчера в подвале подсмотрел, как ее мертвую эти же тощие носильщики носили? И что через пятнадцать минут опять ее увидел, живую и очень веселую со своей пробиркой?

– Ну и что?

– А то, что эти инопланетяне клонируют людей.

– Чепуха, ты мог и ошибиться. Когда человек мертвый, он же под простыней?

– Ты все стараешься упростить, Володя. Ради собственной спокойной жизни упрощаешь.

– Господи, как все было хорошо, до того, как ты начал это расследование! – вконец расстроился Шарапов. – А теперь все кувырком. Не знаешь, что и думать!

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – остановившись, повернулся Жеглов к Шарапову. – Ты думаешь: пусть меня сюда привезли, чтобы через какое-то время клонировать, потом разобрать на части и отправить их на Титан или даже Сириус. Пусть, потому что против такой вселенской силы не попрешь, и потому дайте мне пожить это время спокойно с моей Лизонькой, а там будь, что будет. И думаешь так, потому что ты буржуй и заботишься только о себе.

– А ты заботишься о людях?

– Да. А потом о себе. И потому цель у меня теперь одна – взять за воротник этих инопланетян…

– И заставить их продлить твою жизнь? – они вошли в поселок.

– В общем, да. Оставить жизнь мне и людям. И сейчас я думаю не о том, как вовремя сдать качественный желудочный сок, а как взять их за шкирку.

– Это ты меня можешь взять за шкирку. И Генриетту-женщину. А тех, кто научился летать на звезды – вряд ли…

– Послушал бы нас кто со стороны, – засмеялся Жеглов, в психушку бы, точно, посадили!

– А мы и так в психушке. Ты, что, забыл? И вполне возможно, у нас с тобой коллективная галлюцинация.

– Вряд ли. Впрочем, стоит сюда привести еще пару-тройку наших, хоть Лизу. Если она, здоровая, ничего не увидит, то есть факт испарения Эльсинора в окружающем воздухе, посажу себя под домашний арест и попрошу Перена назначать мне ударные дозы таблеток. Да, непременно надо привести сюда кого-нибудь. Ведь ты, Шарапов, можешь меня дурить…

– Ты хочешь сказать, что я не видел, как Эльсинор испаряется? Нет, ты больной, Глеб! Ты…

– Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? – перебил его Жеглов.

– Что?

– Посмотри, – указал на поселок, – ни на одном из домов нет радио– и телеантенн?

– Вижу.

– Тебе не кажется это странным?

– Кажется.

– В детстве я ходил в кружок радиолюбителей Осоавиахима. Серьезно ходил. И приемник с передатчиком запросто могу собрать…

– Хочешь связаться с Москвой?

– С внешним миром. Если он есть.

– Ты сможешь это сделать. Если он есть, – улыбнулся Шарапов. – Я знаю одну кладовку в подвале, лет полста назад в нее снесли все приемники, телевизоры и телефоны. Вполне возможно, что в этом хламе найдется и радиопередатчик.

– Замечательно. Сводишь меня в нее ночью, – Глеб, для сохранения оставшегося душевного здоровья, решил не уточнять, означало ли «полста лет назад» понятие «давным-давно» или «где-то в тридцатых годах».

– Нет, давай, сходим туда после ужина. Ночью у меня с Лизой серьезный разговор намечен.

– Давай после ужина. И знаешь еще что…

– Что?

– Надо нам установить, откуда в Эльсинор поступают продукты и лекарства.

– Ты имеешь в виду – с Сириуса или Титана?

– Примерно.

– Ты знаешь, – сказал Шарапов, подумав, – за все время, проведенное в Эльсиноре, я ни разу не видал ни одной товарной этикетки, ни одного маркированного ящика или упаковки.

– Я тоже не видел. И потому в ближайшее время хочу навестить место хранения или утилизации мусора.

– Его сжигают в котельной, в особой разэтакой печи с дымовыми фильтрами.

– А если посмотреть на складе?

– Все складские помещения находятся в подвале, в который ты сегодня собираешься нарисоваться.

– Замечательно. Ты еще что-то хочешь сказать?

– Да, но ты будешь смеяться.

– Не буду. Говори.

– Знаешь, я тут бог знает сколько лет, и этот динамик, ну, внутренней связи, ни разу не ошибся в прогнозе погоды. Если он говорил голосом старшей медсестры Вюрмсер, что утром будет двенадцать градусов тепла, а после обеда – выпадет два миллиметра осадков, то именно на такое количество градусов нагревался воздух, и именно столько проливалось дождя. За все время моего пребывания здесь не было ни одной неожиданной грозы, ни одного не предсказанного снегопада, даже града. Долгое время меня это нервировало, я чувствовал себя маленькой рыбкой, живущей в аквариуме, в который в нужных количествах поступает кислород, свежая вода строго определенной температуры и сбалансированная пища.

– Может, в этой местности не бывает резких изменений погоды? – подумав, спросил Жеглов.

– Почему не бывает? Бывает. И все они предсказываются с точностью до процента, градуса, четверти румба, если это направление ветра. И это при полном отсутствии метеостанции.

– Значит, здесь есть приемник, получающий метеорологические данные с соседних станций. Или мы действительно находимся в аквариуме.