Артур Беккер - Дядя Джимми, индейцы и я

Бэбифейс был в наилучшем состоянии, ещё бодрее, чем обычно:

— Чего только не сделает с человеком отпуск под открытым небом! — сказал он. — Просто диву даёшься!

Мои головные боли усилились, когда мы пошли завтракать в столовую дома для гостей. Там всё было выдержано в белых тонах: занавески на окнах, скромная обстановка, даже одежда сотрудников, и за всем этим следил сам Тони Руссель. Он ходил в простыне с прорезью для головы, своего рода сутане. Он остановился перед гонгом, который по высоте был с ним вровень, и несколько раз ударил по нему колотушкой. Когда он управился с этим, его лицо приобрело выражение, полное достоинства, и он произнёс:

— Вспомните в этом кругу о вашей нефизической сущности! Станьте единым целым с вашим астральным телом и центром нашей галактики!

Мы сели за стол, который нам выделили, принялись за еду, грызя поджаренные тосты, и наблюдали за представлением мистера Русселя, который продолжал говорить о космических лучах, называя их фотонами.

— О чём это он тут разглагольствует? — спросил Джимми. — Что бы это значило? Лазерные торпеды?

— Нет! — возразил Бэбифейс. — Мистер Руссель всё-таки целитель, шаман. Они здесь делают рентгеновские снимки — фотоны.

— Тогда ему следовало бы просветить моё портмоне! — ответил дядя. — Там царит тотальный отлив. Я об этом размышлял сегодня целую ночь. Нам требуется немного наличности на новую машину. Я спрошу доктора Русселя, не купит ли он мой вагончик.

— Доброе утро, друзья! — Тони улыбнулся и подсел к нам. — Тео! Ты уже попробовал наши деликатесные водоросли?

Дядя Джимми не стал дожидаться моего ответа и сразу приступил к разговору о продаже своего жилого вагончика.

— Хорошо, — сказал Тони. — Я могу предложить тебе за него три тысячи.

— Супервещь! — продолжал Джимми. — Но я бы хотел увидеть деньги уже сегодня. В делах я строже министерства финансов.

— Джиммочка! — взмолился Чак. — Ты же несёшь колоссальные убытки! Неужто ты этого не понимаешь?

— Не встревай, ты, молокосос, когда двое старших разговаривают!

Тони порылся под своей сутаной, достал портмоне и пересчитал деньги.

— Пятьсот в качестве аванса, остальное потом в моём кабинете!

— Видишь, Чак? — радовался мой дядя. — Доктор Руссель не такой хладнокровный кидала, как ты.

Он взял деньги из рук доктора:

— Большое спасибо!

— Нет проблем! — сказал Тони. — А теперь поговорим о вашем пребывании здесь. Вам придётся остаться на неделю. Именно столько продлится лечение Тео.

Он распределил между моими друзьями задание: Бэбифейс должен будет подстричь все газоны на территории Центра при помощи мини-трактора. Чак был ангажирован в качестве подручного на кухню, кроме того, его поджидали ремонтные работы в электрике гостевого дома. Дядя Джимми, как курильщик и пьяница, был взят под домашний арест: все семь дней он не должен был покидать вагончик, чтобы окончательно не разрушить космическое равновесие в Центре медитации.

— Ах! Я прекрасно устроюсь у мусорных баков, — сказал Джимми. — Вы можете спокойно вкалывать!

Тони сказал:

— Так! Ещё вопросы есть? Если нет — принимайтесь за работу! Тео! Отправляйся, пожалуйста, к моей дочери! Вот записка с твоей лечебной программой! А я вынужден с вами проститься. Сейчас я должен провести медитационный курс для продвинутых! Третья ступень! Как только я закончу, вы сможете получить ваши деньги.

Он зашагал к выходу, его белое одеяние волочилось за ним по полу, не оставляя за собой ни пылинки.

Чак похлопал меня по спине:

— Счастливчик ты! Если эта Джанис не ведьма и хорошо выглядит, то упражнение окажется нетрудным!

— Как-нибудь уж справлюсь! — сказал я.

— Кончайте шушукаться, эй вы, там! — сказал мой дядя. — Пора за работу!

— Вот именно! — поддержал его Бэбифейс.

Мы расстались, и каждый пошёл своим путём.

Я ускорил шаг. Мне не терпелось взглянуть на мою эзотерическую целительницу. А вдруг боги окажутся милостивы и сделают мне великодушный подарок!

Дом медитации и массажа был разделён на множество клетушек. Там была даже сауна и маленький плавательный бассейн. Я заглянул во все двери и обнаружил, что вдоль коридора помещаются два отделения. Справа на кушетках лежали обнажённые тела — мужчины и женщины, их месили массажисты в белых кимоно. Слева люди небольшими группами сидели на полу в позе портного и твердили имя неизвестного мне бога: «Ом».

— Теофил Бакер? — услышал я спокойный голос у себя за спиной.

Я обернулся и сказал:

— Не-е! Я новый сантехник. — И в ту же секунду пожалел, что представился таким идиотским образом.

У неё были рыжие волосы до пояса, голубые глаза, она была моего роста, на пару лет моложе. Я сказал:

— Ты Джанис?

— Да, — сказала она. — Итак, мы начинаем!

— Мы? — переспросил я.

— Ну да. Больше ты, — сказала она и улыбнулась. — Мы начнём с первой ступени: очищение духа и тела. Иначе говоря, удаление мусора.

— Это только первая ступень? А что с остальными? — удивился я.

— На остальные потребуется не один год. А именно — двадцать четыре года! — ответила она и дала мне полотенце. — Кабина номер семь. Я сейчас приду.

Я разделся и лёг на кушетку в боксерах. Из громкоговорителя на стене пробивалась лёгкая электронная музыка — на фоне шороха морского прибоя и низких свирельных тонов.

Когда впорхнула Джанис, переодевшаяся в кимоно, я сказал:

— Ты хочешь меня усыпить этой экспериментальной музыкой?

— Не мог бы ты раздеться полностью?

— Что? Я думал, этого…

— Полный массаж тела, — перебила она меня. Я выполнил её просьбу, стянул свои боксеры

и снова улёгся на живот.

Джанис прикрыла полотенцем мою попу. Она проверила мой пульс. Потом умастила ладони жёлтой жидкостью и начала массировать мне ступни.

— Если это первая ступень, — сказал я, — то я в восторге!

— Подожди ещё! Это только приятная часть. Остальное доставит тебе меньше удовольствия. В тебе слишком много огня и слишком мало земли. Я это отчётливо увидела по твоему пульсу.

— Ты всегда так непонятно говоришь или это для тебя рутина?

— Ты должен научиться чувствовать и думать по-земному. Земля — это элемент, который у тебя заметно зачах, атрофировался. Ты зависим от огня. Ты сгораешь слишком быстро — вся твоя энергия уходит на то, чтобы найти интенсивные переживания. Это неправильно. Твое сознание пожирает само себя по частям, и так ты быстро иссякнешь.

— Я не понимаю ни слова. Тебе придётся перевести мне всё это на нормальный язык.

— Расскажи мне о своей жизни.

— Что я здесь, на исповеди, что ли?

Джанис притихла. Она медленно продвигалась по моим ногам выше и массировала икры.

— Я не из тех, у кого легко развязывается язык, — начал я. — Приехал сюда из одной деревни на северо-востоке Польши, где собаки лают задницей — такое там забытое богом место…