Лариса Ратич - Антипедагогические этюды

Занавески быстро сняли, и Инночка действительно умчалась.

— Ишь, самая хитросделанная нашлась, — яростно шепнула Осипенко Курочкиной. — В машинку сейчас забросит — и всё! И руки чистенькие, и дело готово! А мы тут…

Курочкина сразу кивнула: да, это тебе не парты изгаженные порошком отдраивать.

Работали почти до девяти. Лидия Антоновна поспевала и командовать, и белить. Но зато класс сиял, как новый пятак. Тут подоспели и занавески, и когда они, отбеленные и отутюженные, вернулись на место, девочки ахнули:

— Ух ты-ы-ы!!

— Ну вот видите, девочки, и самим приятно! — чуть ли чуть ли не раскланивалась Лидия Антоновна. Хорошо, короче говоря, получилось. И настроение назавтра у всех было отличное. У Марины Григорьевны — так вообще эйфория. Даже расплакалась:

— Девчонки, дорогие мои!.. Спасибо!!

И бросилась каждую целовать-обнимать: «С праздником женским вас, хорошие мои!»

И Люсю тоже поцеловала. Не знала же она, что та вчера не явилась!

Это ей потом Лидия Антоновна поведала. И, между прочим, без всякой злобы. Просто сказала:

— Ну до чего же размазня эта Люся Орлова! Подумайте только, Лидия Антоновна: девушке — шестнадцать лет, а своего мнения совершенно нет! Попробовал бы меня такой папочка остановить в своё время! — ух, не знаю, что и было бы! Тем более, если надо для всего класса! А эта?.. Так размазнёй по жизни и протащится, тряпка.

…Марина Григорьевна считала точно так же.

Это был уже шестой мамин муж. За свою коротенькую жизнь второклассница Катюша так устала от такой бесконечной «смены караула», что и сказать нельзя!

Первый муж мамы — родной отец Катеньки — «мало зарабатывал», второй — «гулял по бабам», третий — «пил как конь». Четвёртого девочка помнила смутно (он и задержался здесь всего на неделю), а вот пятый запомнился крепко: бил и её, и маму. Причём делал это в трезвом виде, а не как «папа номер три»; ревновал очень свою красивую жену. А Катюша — под ногами вертелась тут же и попадала, конечно, под руку.

— Катька, чего ты лезла, а?.. — ласково вещал пятый папа, когда гроза утихала и влюблённые мирились. — Мы сами с мамкой разобрались бы, а так — и тебе перепало, дурёха!

Но Катенька снова пыталась вступаться за маму, несмотря на горький опыт. Вот и ходила с «фонарями» точно такими же, как и у родительницы.

Мама долго терпела (кажется, этого мужа она действительно очень любила), но однажды не выдержала… Она задержалась на работе (никак нельзя было отказаться, никак!), и дома получила как следует:

— С кем, подстилка, шлялась?! На часы посмотри, гнида! — орал страшно муж.

Мама, как назло, была с причёской и в хорошем новом платье в тот день, — тут и дураку ясно, что для свидания вырядилась!!! А ей просто захотелось покрасоваться: весна… Стояли такие роскошные дни середины марта, что сердце просило праздника! Просило — получи…

И как ни клялся муженёк в любви, как ни каялся — не помогло больше. Состоялся развод — и мама снова была свободна как птица. Но она не умела долго оставаться одна, и к тому же, если помните, вовсю буйствовала озорница-весна.

…И вот он, «папа номер шесть», дядя Лёня. Огромного роста; мама по сравнению с ним — птичка, а ведь и она не мелкая. «Этот если бить начнёт — то, наверное, сразу убъёт!» — подумала Катюшка, чуть завидев «отца».

Но прошло уже целых двадцать дней, а дядя Лёня руки не распускал. И не кричал даже!

«Но что-то же в нём должно быть не так!» — присматривалась девочка. — Интересно, сколько ещё он с нами проживёт?»

Дядя Лёня проживать, видимо, собирался долго. Может, и всегда. И Катя скоро узнала причину: оказывается, дяде Лёне просто некуда идти. Совсем.

— Понимаешь, Галка. — делилась мама с соседкой, советчицей и соратницей, — его подставили. Ни за что отсидел, представляешь?! А жена в это время квартиру продала — и прости-прощай!

— Ты смотри, Олька, осторожно!! — махала руками тётя Галя. — С таким прошлым… Смотри, чтоб не пропало ничего!!

«Завидует» — догадалась Катькина мама. (Галка была хронически одинока уже лет пятнадцать).

«Как бы не вздумала отбить!» — озаботилась Ольга. Да и то: у соседки и квартира побольше, и «довеска» (ни дочки, ни сына, ни чёрта в ступе) нет. Лёнька — мужик видный!

И Катина мама приняла на всякий случай простые меры предосторожности, то есть «ход на её территорию» был теперь соседке заказан. Галина немедленно обиделась, когда на второй-третий раз закадычная подружка ни с того ни с сего не пустила её на порог:

— Галочка, некогда мне с тобой лясы точить, дорогая! Извини. Да и мужу хочется отдыха в своём доме!

Галина распыхтелась — здороваться даже перестала. Да пусть! Зато теперь не будет на Лёньку пялиться, предательница.

…Новый папа «сидел ни за что» недолго, но успел приобрести те неуловимые признаки, по которым сразу легко можно узнать человека с такой биографией. Но он, однако, был добродушен, много и смешно шутил, а Катюшу с первого дня стал симпатично называть «Катюшонок». Причём не требовал, как отцы № 2, 4 или 5 — называть его «папой», а сразу сказал:

— Кроха, зови меня как душа попросит: хоть Лёхой, хоть Лёнькой. И давай на «ты», ладно?

Так и получилось, что стал он называться «дядей Лёней», но действительно — на «ты». Слово «папа» девочке и на ум не приходило.

…А вот вчера (мамы не было дома: ушла в магазин) заходили какие-то странные дядьки; долго топтались в коридоре, а дядя Лёня шёпотом с ними соглашался:

— Замётано, мужики. Я — в деле!

Потом они ушли, а Катюша, которой «гости» почему-то страшно не понравились, спросила у отчима:

— Дядь Лёнь, а это кто был? Чего им надо? — и совсем по-взрослому добавила:

— Ты смотри, дядь Лёнь, держись от них подальше, а то… Неровен час!

Отчим захохотал:

— Чего-чего?! Ну ты даёшь, Катюшонок!!

Что смешного было в её словах, девочка так и не поняла. Но действительно чувствовала: ох и непростые друзья сейчас заходили!

«Чую, быть беде», — так всегда говаривала бабушка, мамина мама, когда ещё была жива. Она успела застать четырёх маминых супругов, а пятого — только в начале. Но сразу сказала опять: «Чую!..» Умерла от сердца, ещё не старая. Всё хотела внучку к себе забрать, но Ольга не давала.

— Оленька, доченька! — бесконечно увещевала бабушка. — Сама подумай: каково ребёнку-то при твоих вечных мужиках!!

Интересно, сказала бы бабушка про дядю Лёню «чую!..» или нет?.. От папы № 3 (это который пил) Катюша один раз сбежала из дому, да прямо к бабушке — две трамвайных остановки отсюда. Тогда бабушка позвонила маме и крепко с ней разругалась; грозила судом внучку отобрать. Потом они, конечно, помирились, и Катя вернулась к матери. И даже дала слово, что «больше так не будет».