Йозеф Шкворецкий - Необъяснимая история

Стараясь не выдать своего потрясения, я вышел в коридор. Зачем же Поппею советовать мне, да еще так настойчиво, пойти смотреть какую-то комедию? У меня не было настроения смотреть фарс из жизни патрициев. Мне почудилось — или своими странными замечаниями он пытался мне что-то сказать?

«Неужели ответ кроется в виндобонском театре?» — спрашивал себя я. Но нет, это все чушь. Я направился к лазарету, где

6

звуки буцин. [101]С немногими завсегдатаями, которые еще держались на ногах, я, спотыкаясь, вышел из таверны. Мимо маршировал легион. Во главе его, сразу за орлом, шли игравшие на буцинах трубачи, за ними следом — легат верхом. Я его узнал: это был Луций Донат Африкан. За ним шествовали знаменщики и шеренги легионеров в сверкающих доспехах — величественная процессия. Завсегдатаи таверны едва могли поверить своим глазам. Я огляделся и внезапно застыл как громом пораженный. Марк Весаний? В Виндобоне? Да, так оно и есть. Он сидел в носилках на углу улицы и безразлично смотрел перед собой, пережидая парад

7

(висел) большой лист со стихами, призывающий посмотреть комедию под названием «Верный муж» пера автора, про которого я никогда не слышал. В зал начинали стекаться зрители. Я последовал за ними и благодаря сенаторской тоге получил место во втором ряду. Агрикола устроился в одном из последних. Первый ряд был полон: в середине сидел легат со своими офицерами и их женами. А в конце этого ряда — еще один неприятный сюрприз [3–4 сл. ] тоже в сенаторской тоге и один. Он-то что тут делает? Я понадеялся, что он меня не заметил. Отвернувшись, я оперся локтем о колено и опустил подбородок на руку, делая вид, что глубоко задумался. И тут

8

здесь к началу пьесы. Попробую-ка я его найти.

Он оглядел собравшихся «актеров» и, жестом велев мне оставаться на месте, выбежал из зала. Внезапно из-за сцены раздался хриплый женский визг.

Гальб вернулся.

— Наверное, ушел во время представления, — встревоженно сказал он. — Он и вчера тут был, просидел всю пьесу, а после даже пошел с нами в таверну. — Он еще раз огляделся по сторонам. — Может, ему нездоровится. Вчера весь вечер он много пил.

Я знал, что ушел он по другой причине. Нет, он тоже узнал человека, которого я видел в зале, и, очевидно, для него это стало достаточным поводом, чтобы сбежать. Но куда? Я должен

9

Фурнилла [102]и ее супруг по имени Гай Инвалид Сикан. [103]Но все знают, о ком на самом деле речь. И устами персонажей автор открыто говорит о том, почему Капитон [104]был вынужден покинуть Рим!

— Глупец! — пробрюзжал Поппей и, сыпля проклятиями, принялся расхаживать взад-вперед. Потом вдруг остановился и повернулся ко мне: — Я провел расследование, понятно? Овидий утонул во время бури, его тело так и не нашли. Понятно? — Я слишком хорошо его понял. Он же снова зашагал. — Мне придется что-то с ним делать, но что?

И верно. Куда мог податься несчастный? Скорбь затопила меня при мысли о муках отца.

— Подожди-ка, — задумчиво сказал легат. — Возможно, идея безумная, но… Я дам тебе письмо, и мы

Этот свиток сильно поврежден, прочтению поддаются лишь три фрагмента. Последний, вероятно, представляет собой отрывок из комедии «Верный муж».

1

поспешил назад в Рим, мама, чтобы опередить известия и избавить тебя от скорби. По крайней мере ты знаешь, что он не мертв.

— Все равно что мертв, — устало ответила Прокулея. — Марк Весаний видел пьесу! — Изящная рука матери лежала на свитке с комедией отца, который я привез из Карнунта. Ее пальцы крепко сжались на нем. — Он мертв, — прошептала она.

— Возможно, удастся что-нибудь устроить, — неуверенно сказал Цецина. — В конце концов, Тиберий же согласился. И в сегодняшнем Риме все можно… — Он осекся. Сама идея была немыслимой. — Гарнизоны в Паннонии обходятся в крупную сумму, — сказал он и снова умолк. Взгляд его маленьких глазок остановился на Прокулее, потом скользнул к моему лицу. Поскольку никто из нас не сказал ни слова, он нервно продолжил: — Марк Весаний распускает сплетни через Ливию. Тиберий его не переносит. И пусть даже Ливия его мать, она… [105]

— Это его убьет, знаю, что убьет. Он умирал медленной смертью от разбитого сердца в Томах, но это уж слишком. Это поистине смертный приговор.

— Кто-нибудь про это знает? — спросил Цецина.

— Только Поппей, — ответил я. — Он дал мне письмо к Кунобелину. И, разумеется, Агрикола тоже. Это ведь он расспрашивал в городе и нашел купца. Я ему заплатил, но не остался ждать, чем все кончится. Я решил, мне будет лучше вернуться в Рим. Поппей также дал мне письмо к Тиберию. Я надеялся, что смогу поспеть сюда раньше, чем приедет кто-нибудь из Том и расскажет тебе, что он утонул.

— Ты пойдешь к Тиберию? — Прокулея озабоченно повернулась к мужу.

— Пойду. Я уже условился об аудиенции, — сказал Цецина.

2

на ступенях храма Божественного Юлия. [106]Был красивый день римской осени. Повсюду вокруг сверкал мрамор Цецины, напоминая мне пляж в Томах, с его ослепительно белым песком подле голубой воды, где, как было объявлено, утонул Овидий. Решением легата в Карнунте теперь он был официально мертв.

На Форуме привычными группками собрались сенаторы и их клиенты, богатые торговцы (не менее богатые, чем Цецина) и юноши в новеньких с иголочки тогах вирилис расхаживали в сопровождении принаряженных девушек. Я сидел рядом с печальным Цециной. Это был мир Овидия. Его место — здесь, но он изгнан враждой женщины, императрицы-убийцы. Однако своей комедией он сравнял счет.

— Дела наши плохи, как у легионов в Тевтобургском лесу, [107]— вздохнул Цецина. — Хорошо еще, что у тебя было это письмо.

Я положил руку ему на плечо. Жизнь — странная пьеса. И не обязательно следует правилам Аристотеля. [108]Низенький и толстый владелец мраморных каменоломен когда-то казался мне глуповатым, но теперь я любил его за преданность.

— Верно, Цецина. Хорошо, что у меня было то письмо.

Через Форум широким шагом шел, точно пьяный, натыкаясь на людей, Куртий Аттик. Заметив нас, он поспешно повернул к ступеням храма. Присмотревшись, я увидел, как по его щекам текут слезы. Еще один преданный

3

такая выносливость? Неужели? Какое крепкое здоровье!

ФУРНИЛЛА: Истинная правда!

КАПИТОН: Тебя следует поздравить.

ФУРНИЛЛА: Но знаешь, это так утомительно!

КАПИТОН: Нельзя же иметь все сразу.

ПЛАВТ: Как раз о таком и мечтает Лентилла.

ФУРНИЛЛА: Кто это?

ПЛАВТ: Моя наложница. Меня ей недостаточно. А нужен ей такой мужчина, как Гай Инвалид Сикан.

КАПИТОН: Что ж, тогда с твоего позволения, Фурнилла, и, разумеется, если Гай согласится.

Данный фрагмент воспроизведен согласно современным правилам графического отображения сценария пьесы.